Бесславные ублюдки
Фильм Квентина Тарантино «Бесславные ублюдки» вызывает разнородные переживания.
С одной стороны - он состряпан вызывающе неаккуратно. Причем замысел режиссера, очевидно, в этом и состоял: цинично наплевать в мурло современного зрителя, который даже намеренной халтуры не заметит. Один только момент: английский генерал тычет в карту Франции длиннющей указкой метра на два выше головы. Потому кадр крупным планом - малец генерала тычет в ту же точку. Потом снова кадр с указкой. Кто это заметит? А если и заметит, то «схавает». Думаю, так оно и происходит.
С другой стороны, некоторые сцены сделаны мастерски - затягиваются в длиннющем и остром диалоге, который разрешается взрывом сюжета в несколько секунд. И это было бы сильным ходом режиссера. Если бы не карикатурность персонажей и стеб - не столько по поводу сюжетов самого фильма, сколько в порядке издевательства над тупым зрителем.
Вторая альтернатива в восприятии фильма относится к противостоянию: фашисты и евреи.
Поначалу кажется, что фильм доходит до гротескных форм в представлении солдат и офицеров вермахта и вождей гитлеровской Германии. Гротеск переходит в отчаянную карикатуру. Но столь же гротескно выглядят и «бесславные ублюдки» - еврейский отряд, снимающий скальпы с голов убитых немецких солдат. И лидер отряда (Бред Пит), вырезающих на лбах пленных свастику. Персонажи «мстителей» настолько тошнотворны, что фильм начинает казаться прямо-таки антисемитской продукций. И только тупой зритель этого понять не может.
Такое разрешение загадки фильма можно увидеть именно в намеренной карикатурности персонажей вождей Рейха. Подобная карикатура могла быть уместна разве что в условиях войны, когда пропаганда обязана была унижать противника. Эта карикатуры в фильме оказывается беспочвенной. Вожди просто глупы, но не говорят и не делают ничего ужасного. Они отвратительны, но совершенно лишены какой-либо связи с жизнью.
Карикатуры среди живых людей. Ими режиссер управляет, совершенно не соотносясь с исторической правдой. Когда карикатуру Гитлера расстреливают из автоматов, и она дергается на экране как марионетка добрую минуту, в этом видится скорее насмешка над комплексом ненависти к давно умершему врагу.
Тарантино издевается над комплексами «антифашистов». И представляет их мечты во всей их нелепости. В этих мечтах Третий Рейх представляет собой карикатуру, сборищем жалких или патологических типов. И в мечтах замутненного сознания эта карикатура должна быть искромсана ножами, расстреляна в упор, взорвана, убита выстрелом в спину или зарезана тесаком. Поскольку мечтатели-«антифашисты» в своих противниках не видят ничего человеческого, то и в фильме их комплекс представлен в образе тоже вполне карикатурном - некто по кличке «Жид-Медведь» (слово «жид» как-то уж очень легко звучит в фильме) забивает битой плененного немецкого сержанта, который без страха смотрит своему убийце в глаза. Натурализм сцены этого зверства, как и натурализм сцен срезания скальпов с немецких голов, - уже не насмешка, а вызов режиссера, в котором вскрываются отвратительные комплексы «антифашизма», продолжающего мысленно воевать в давно закончившейся войне.
Женские персонажи «антифашистов» выступают в двух ликах: изящных и обходительных до аристократизма. До тех пор, пока их ненависть не находит себе выхода. И тогда это - растрепанные фурии, которые стреляют в спину тем, кто простодушно доверился им. Обе героини фильма вызывают омерзение.
Если гений Лени Рифеншталь невозможно изгнать из истории, то в воображении «антифашиста» должна явиться равная по притягательности фигура - обворожительная актриса Бриджет фон Хаммерсмарк. И Тарантино, вводя этот персонаж («к черту Рифенштайль!»), издевается над ним, обувая ее в нелепый «гламурный» гипс, а потом убивая совершенно по-идиотски: вместо героической смерти, которую ждет скрытый комплекс, ему предлагают грязную сцену удушения.
Герой Бреда Пита - главарь отряда евреев, убивающих немцев «как свиней» - при всей обаятельности прежних ролей актера - выглядит отвратительно. Именно как «тупой ублюдок». Когда он натуралистично разрезает лоб немецкому офицеру, изображая тесаком свастику, он отвратительно сладострастен. С тем же сладострастием он ковыряет в ране своей соратницы, заподозрив ее в двуличии. Никакого проявления героизма, интеллекта и даже ненависти. Сладострастная мерзость. Перед нами шизофреник-садист. И выражение комплекса «антифашиста»: таким он хочет быть хотя бы в собственных мыслях.
Тарантино использует оригинальный прием: фильм в фильме. В том «немецком» фильме тот же комплекс: многократное повторение на все лады убийств врага. Снайпер кончает одного за одним. И карикатурный Гитлер хихикает от удовольствия. Но там-то война и условия войны! Там убивают на войне, не оскорбляя противника! Там пропаганда в том виде, в котором она только и может существовать во время войны! И даже есть признание главного героя фильма в фильме в том, что он участвовал в бездарном сценарии. Если комплекс был соучастником создания фильма Тарантино, то признает ли он свою фантазию бездарной? Скорее всего, нет. Тарантино уверен, что его фильм смотрит именно «тупой ублюдок», не замечающий собственной бездарности и метких плевков в свою физиономию со стороны режиссера.
Если уж слово «жид» в фильме растабуировано, то его можно использовать и для характеристики фильма. Я бы использовал его для подзаголовка: «Мечта жида». Действительно, в сценах фильма присутствует страсть расправы с теми, кто третировал евреев во время войны. А раз уж все виновники того, что называют «Холокостом», давно мертвы, то их надо уничтожать в своем воображении. Вот так: сжигая заживо, одновременно поливая из автоматов, в которых меняются рожок за рожком, и, наконец, взрывая все, что еще шевелится.
Я прихожу к мысли, что Тарантино снял именно антисемитский (анти-"антифашистский") фильм. Причем представив «мстителей» настолько мерзкими, что в некоторых сценах трудно избавиться от аналогии с чеченскими бандитами - какими они зафиксированы на видеосъемках, когда терзают свои жертвы. «Антифашисты» в своем поведении более «цивилизованы», но в своих комплексах (а значит, и в мотивах своего поведения) - такие же животные, такие же «бесславные ублюдки».