Партии для народа или против народа?
Казалось бы, укрепление легитимности политического режима, возник-шего в результате государственного переворота в 1991 году, требовало закреп-ления фундаментальных правовых основ - развития конституционных положе-ний, которые прямо предписаны самой Конституцией. Речь идет о том, чтобы принять сотни законов, конкретизирующих эти положения. Это помогло бы превратить декларации в действующую правовую систему и исключить глупо-сти, которыми текст Конституции был набит ее авторами - невежественными ельцинскими юристами. Ничего подобного не делалось. Развитию подлежало только хозяйственное законодательство, да и то - в основном по части моне-ратных отношений. Для грабежа страны было нужно одно - чтобы расхищение национального достояния приобретало видимость законности.
Как люди наивные, мы в «Родине» стремились заявиться с государствоу-строительными проектами, среди которых формирование законодательной вла-сти было самым приоритетным. Как люди прагматичные, мы не замахивались на фундаментальные задачи, а скорее зондировали почву: готовы ли в «партии власти» хотя бы устранить из законодательства очевидный абсурд.
Для меня такой зондаж оказался наиболее показательным по части по-пытки провести поправки в закон «О политических партиях». Вместе с помощниками мы разработали совершенно невинные, не имеющие никакой выгоды для нас поправки. Просто намеревались подправить терминологию и вернуть в закон признаки логики и конституционных основ. Позднее, когда мы стремились зарегистрировать партию «Великая Россия» и прошли огни и воды судебных слушаний, стало понятно, что закон «О политических партиях» весь состо-ит из правовых рытвин и колдобин, через которые проход был разрешен только по дозволению высшего чиновничества. А пока мы лишь пытались понять, можно ли в Думе работать профессионально, избегая партийной вкусовщины?
Начать требовалось с определения. По действующему закону партией на-звали общественное объединение, созданное в целях участия граждан в поли-тической жизни общества. Посредством формирования и выражения их поли-тической воли, участия в общественных и политических акциях, в выборах и референдумах, а также в целях представления интересов граждан в органах го-сударственной власти и органах местного самоуправления. При поверхностном взгляде кажется, что все здесь в порядке. При внимательном - что это полная чушь.
Кто, собственно, партию создает? По действующем закону выходило, что создавать партии мог кто угодно - хоть марсиане. Или Администрация Прези-дента. Лишь бы в целях участия граждан в политической жизни. Поэтому мы предложили написать, что партия создается гражданами для участия в полити-ческой жизни. Но не общества (ибо это чушь!), а государства. Речь шла именно о государстве - Российской Федерации. Первая же статья Конституции РФ од-нозначно указывает что Российская Федерация есть государство. Именно уча-стие партии в жизни государства и делает один из видов общественного объе-динения политическим объединением, то есть политической партией. Прежняя формулировка отстраняла партию от реальной политики, отправляя заниматься обществом, но не государством.
Нам также пришлось ввести в определение понятие «институт государ-ственной власти», поскольку «орган государственной власти» - это некий фрагмент властного института, не более того. Президент - не орган власти, а институт. Дума - не орган власти, а институт. И т.д. Институт - целостность, орган - подчиненная часть. Нормы Конституции свидетельствуют о сущест-венном различии между указанными терминами. Предложенное нами измене-ние подчеркивало, что партии обеспечивают реализацию механизма представи-тельства граждан в тех институтах государства, состав которых формируется путём выборов, и в тех органах власти, которые также могут формироваться путем представительства.
Наконец, мы к иноязычному слову «акция» добавили вполне русское «мероприятие». Ибо в «акциях» партии участвуют иногда, а в мероприятиях - всегда.
Следующая статья, которую мы хотели просто избавить от абсурда, каса-лась недопущения создания партии по признакам профессиональной, расовой, национальной или религиозной принадлежности. Ладно бы в законе был про-писан этот запрет, и понимай его как хочешь. Нет, здесь прежним авторам надо было сделать приписочку, что только для данного закона под этим понимается указание в уставе и программе политической партии целей защиты профессио-нальных, расовых, национальных или религиозных интересов, а также отраже-ние указанных целей в наименовании политической партии. Фактически этот текст означает, что никакие групповые интересы преследовать нельзя. То есть, нельзя защищать права учителей, национальных меньшинств, права православ-ных верующих и т.д. Получается, что профессиональные, расовые, националь-ные и религиозные интересы граждан Российской Федерации носят исключи-тельно деструктивный, разрушительный, негативный смысл и при их защите Российской Федерации может наноситься лишь ущерб. Хотя в действующем законе как раз представление интересов граждан и указывается как задача по-литических партий.
Интерес не является чем-то запретным, Конституция не запрещает пре-следовать различные интересы. Она запрещает лишь разжигать межнациональ-ную, межрелигиозную, межрасовую рознь. Кроме того, например, расовые ин-тересы вообще невозможно преследовать. И даже если это будет записано, это невозможно реализовать, потому что раса не является субъектом. Раса может иметь признаки, могут возникать случаи дискриминации по расовым призна-кам, но сама раса не может являться субъектом, поэтому записывать «пресле-дование расового интереса» невозможно - у расы не может быть интереса.
Мы решили, что запрет надо обратить не на деятельность граждан (соот-ветствующие запреты есть в других законах), а на устав (конкретный документ) и на дискриминацию - неравенство прав граждан при формировании партии, которого в уставе быть не должно. Нелепая, абсурдная и вредная норма о за-прете политическим партиям защищать интересы должна быть отменена и за-мещена вполне нейтральной - о защите от дискриминации по любым призна-кам и об обеспечении равенства прав при вступлении в партию.
Мы попытались также внести в закон понимание различия между госу-дарством и государственной властью. Если Россия - государство, то нелепо иметь в законе главу под названием «Государство и политические партии». По-нятие «государство», как это следует из его смысла, когда оно применяется в Конституции РФ, является характеристикой России как державы. Поэтому, ко-гда речь идет об институтах и органах государственной власти (что фактически составляет содержание указанной статьи), надо говорить не о государстве, а именно о государственной власти.
Глупой опиской в действующем законе надо считать запрещение для пар-тии защищать национальные интересы. Именно такой запрет буква в букву со-держался в одной из статей. Когда в закон записывают фразу о запрете нацио-нального интереса, то путают нацию и национальность. Национальный интерес - это то, о чём мы постоянно говорим, когда пропагандируем патриотизм. Мы все вместе преследуем национальный интерес, понимая нацию как политиче-ское единство граждан. Но даже если считать, что в законе речь идёт о нацио-нальности, то всё-таки у национальности может быть позитивный интерес - на-пример, защита от дискриминации. Почему же мы тогда запрещаем политиче-ской партии следовать этому интересу? Может быть потому, что этот интерес ущемлен невероятно жестоко? И бюрократия хочет оставлять себе руки развя-занными, чтобы репрессировать русское большинство и пресечь его борьбу за свои интересы?
Кроме того, мы предприняли попытку уточнения права проведения пар-тиями собраний, митингов, демонстраций, шествий, пикетирования. В соответ-ствии со ст. 31 Конституции РФ никто не может препятствовать этим акции и мероприятия, никто не вправе их запрещать или ограничивать, если они носят мирный характер и если их участники не имеют при себе оружия. Конечно же, это была самая страшная поправка для власти. Но мы ее оставили именно для того, чтобы руке лоббиста было что вычеркнуть.
С этими идеями и с полностью отработанным пакетом документов я пришел на заседание Комитета по делам общественных организаций. Порази-тельная атмосфера встретила меня: никто не мог сформулировать альтернатив-ных суждений и даже просто обсудить правовые последствия тех нововведе-ний, которые предполагались подписанным мной законопроектом. Председа-тель Комитета даже не мог разглядеть в тексте, где написано «государство», где «государственная власть». Он беспокоился, не будут ли партии ограничены в участии в муниципальных органах, которые в систему государственной власти не входят. И не замечал, что в проекте было написано, что партии участвуют в политической жизни государства. Но оказалось, что председатель не так близо-рук: он заметил, что слово «институты» очень редко используется в законода-тельстве. Я отмел этот аргумент: в науке этот термин используется сплошь и рядом, и даже в классификации специальностей ВАК имеет целый раздел «По-литические институты и процессы». Оказалось, что председателю слово «ин-ституты» не нравится только в отношении государства. У гражданского обще-ства институты быть могут, у государства - нет. Логика «железная» - ультра-бюрократическая! Чтобы не допустить к власти представителей народа - спла-вить всю политическую активность в «общество»! Пусть там и разбираются со своими «институтами»!
Продолжение следует
Как люди наивные, мы в «Родине» стремились заявиться с государствоу-строительными проектами, среди которых формирование законодательной вла-сти было самым приоритетным. Как люди прагматичные, мы не замахивались на фундаментальные задачи, а скорее зондировали почву: готовы ли в «партии власти» хотя бы устранить из законодательства очевидный абсурд.
Для меня такой зондаж оказался наиболее показательным по части по-пытки провести поправки в закон «О политических партиях». Вместе с помощниками мы разработали совершенно невинные, не имеющие никакой выгоды для нас поправки. Просто намеревались подправить терминологию и вернуть в закон признаки логики и конституционных основ. Позднее, когда мы стремились зарегистрировать партию «Великая Россия» и прошли огни и воды судебных слушаний, стало понятно, что закон «О политических партиях» весь состо-ит из правовых рытвин и колдобин, через которые проход был разрешен только по дозволению высшего чиновничества. А пока мы лишь пытались понять, можно ли в Думе работать профессионально, избегая партийной вкусовщины?
Начать требовалось с определения. По действующему закону партией на-звали общественное объединение, созданное в целях участия граждан в поли-тической жизни общества. Посредством формирования и выражения их поли-тической воли, участия в общественных и политических акциях, в выборах и референдумах, а также в целях представления интересов граждан в органах го-сударственной власти и органах местного самоуправления. При поверхностном взгляде кажется, что все здесь в порядке. При внимательном - что это полная чушь.
Кто, собственно, партию создает? По действующем закону выходило, что создавать партии мог кто угодно - хоть марсиане. Или Администрация Прези-дента. Лишь бы в целях участия граждан в политической жизни. Поэтому мы предложили написать, что партия создается гражданами для участия в полити-ческой жизни. Но не общества (ибо это чушь!), а государства. Речь шла именно о государстве - Российской Федерации. Первая же статья Конституции РФ од-нозначно указывает что Российская Федерация есть государство. Именно уча-стие партии в жизни государства и делает один из видов общественного объе-динения политическим объединением, то есть политической партией. Прежняя формулировка отстраняла партию от реальной политики, отправляя заниматься обществом, но не государством.
Нам также пришлось ввести в определение понятие «институт государ-ственной власти», поскольку «орган государственной власти» - это некий фрагмент властного института, не более того. Президент - не орган власти, а институт. Дума - не орган власти, а институт. И т.д. Институт - целостность, орган - подчиненная часть. Нормы Конституции свидетельствуют о сущест-венном различии между указанными терминами. Предложенное нами измене-ние подчеркивало, что партии обеспечивают реализацию механизма представи-тельства граждан в тех институтах государства, состав которых формируется путём выборов, и в тех органах власти, которые также могут формироваться путем представительства.
Наконец, мы к иноязычному слову «акция» добавили вполне русское «мероприятие». Ибо в «акциях» партии участвуют иногда, а в мероприятиях - всегда.
Следующая статья, которую мы хотели просто избавить от абсурда, каса-лась недопущения создания партии по признакам профессиональной, расовой, национальной или религиозной принадлежности. Ладно бы в законе был про-писан этот запрет, и понимай его как хочешь. Нет, здесь прежним авторам надо было сделать приписочку, что только для данного закона под этим понимается указание в уставе и программе политической партии целей защиты профессио-нальных, расовых, национальных или религиозных интересов, а также отраже-ние указанных целей в наименовании политической партии. Фактически этот текст означает, что никакие групповые интересы преследовать нельзя. То есть, нельзя защищать права учителей, национальных меньшинств, права православ-ных верующих и т.д. Получается, что профессиональные, расовые, националь-ные и религиозные интересы граждан Российской Федерации носят исключи-тельно деструктивный, разрушительный, негативный смысл и при их защите Российской Федерации может наноситься лишь ущерб. Хотя в действующем законе как раз представление интересов граждан и указывается как задача по-литических партий.
Интерес не является чем-то запретным, Конституция не запрещает пре-следовать различные интересы. Она запрещает лишь разжигать межнациональ-ную, межрелигиозную, межрасовую рознь. Кроме того, например, расовые ин-тересы вообще невозможно преследовать. И даже если это будет записано, это невозможно реализовать, потому что раса не является субъектом. Раса может иметь признаки, могут возникать случаи дискриминации по расовым призна-кам, но сама раса не может являться субъектом, поэтому записывать «пресле-дование расового интереса» невозможно - у расы не может быть интереса.
Мы решили, что запрет надо обратить не на деятельность граждан (соот-ветствующие запреты есть в других законах), а на устав (конкретный документ) и на дискриминацию - неравенство прав граждан при формировании партии, которого в уставе быть не должно. Нелепая, абсурдная и вредная норма о за-прете политическим партиям защищать интересы должна быть отменена и за-мещена вполне нейтральной - о защите от дискриминации по любым призна-кам и об обеспечении равенства прав при вступлении в партию.
Мы попытались также внести в закон понимание различия между госу-дарством и государственной властью. Если Россия - государство, то нелепо иметь в законе главу под названием «Государство и политические партии». По-нятие «государство», как это следует из его смысла, когда оно применяется в Конституции РФ, является характеристикой России как державы. Поэтому, ко-гда речь идет об институтах и органах государственной власти (что фактически составляет содержание указанной статьи), надо говорить не о государстве, а именно о государственной власти.
Глупой опиской в действующем законе надо считать запрещение для пар-тии защищать национальные интересы. Именно такой запрет буква в букву со-держался в одной из статей. Когда в закон записывают фразу о запрете нацио-нального интереса, то путают нацию и национальность. Национальный интерес - это то, о чём мы постоянно говорим, когда пропагандируем патриотизм. Мы все вместе преследуем национальный интерес, понимая нацию как политиче-ское единство граждан. Но даже если считать, что в законе речь идёт о нацио-нальности, то всё-таки у национальности может быть позитивный интерес - на-пример, защита от дискриминации. Почему же мы тогда запрещаем политиче-ской партии следовать этому интересу? Может быть потому, что этот интерес ущемлен невероятно жестоко? И бюрократия хочет оставлять себе руки развя-занными, чтобы репрессировать русское большинство и пресечь его борьбу за свои интересы?
Кроме того, мы предприняли попытку уточнения права проведения пар-тиями собраний, митингов, демонстраций, шествий, пикетирования. В соответ-ствии со ст. 31 Конституции РФ никто не может препятствовать этим акции и мероприятия, никто не вправе их запрещать или ограничивать, если они носят мирный характер и если их участники не имеют при себе оружия. Конечно же, это была самая страшная поправка для власти. Но мы ее оставили именно для того, чтобы руке лоббиста было что вычеркнуть.
С этими идеями и с полностью отработанным пакетом документов я пришел на заседание Комитета по делам общественных организаций. Порази-тельная атмосфера встретила меня: никто не мог сформулировать альтернатив-ных суждений и даже просто обсудить правовые последствия тех нововведе-ний, которые предполагались подписанным мной законопроектом. Председа-тель Комитета даже не мог разглядеть в тексте, где написано «государство», где «государственная власть». Он беспокоился, не будут ли партии ограничены в участии в муниципальных органах, которые в систему государственной власти не входят. И не замечал, что в проекте было написано, что партии участвуют в политической жизни государства. Но оказалось, что председатель не так близо-рук: он заметил, что слово «институты» очень редко используется в законода-тельстве. Я отмел этот аргумент: в науке этот термин используется сплошь и рядом, и даже в классификации специальностей ВАК имеет целый раздел «По-литические институты и процессы». Оказалось, что председателю слово «ин-ституты» не нравится только в отношении государства. У гражданского обще-ства институты быть могут, у государства - нет. Логика «железная» - ультра-бюрократическая! Чтобы не допустить к власти представителей народа - спла-вить всю политическую активность в «общество»! Пусть там и разбираются со своими «институтами»!
Продолжение следует