По поводу церковнославянского языка и его места в церковной жизни.
Наткнулся на текст с сайта «Благодатный Огонь». Хочется его прокомментировать.
От редакции сайта «Благодатный Огонь»: В начале 1990-х годов на волне т.н. «перестройки» и радикальных реформ в экономической и политической жизни нашего государства в Русской Православной Церкви возродилось движение церковной реформации, которое Святейший Патриарх Алексий II назвал «неообновленчеством». В рамках этой церковной реформы, которую активно продвигала немногочисленная группа либеральных священнослужителей, предлагался целый ряд изменений вековых традиций Русского Православия, в первую очередь отказ от намоленного тысячелетиями церковнославянского богослужебного языка, а также иные канонические и литургический реформы.
Очевидно, что сторонники реформы богослужебного языка преследовали не только свои извращенно понимаемые «миссионерские» цели - якобы непонятности церковнославянского языка для неофитов, впервые перешагнувших церковный порог. Всякий человек, который пытается поставить всерьез задачу перевода церковнославянского богослужения на русский язык, свидетельствует только об одном: либо о своей феноменальной невежественности, либо о совершенно определенных околополитических целях и заданиях, о которых он до времени просто не желает сообщать своему окружению.
Отказ от церковнославянского языка, - языка православного богослужения и книжности, сформировавшего наш народ как нацию, неизбежно приведет к тому, что мы потеряем самих себя и утратим объединяющую нас духовную силу. Но пока незыблем язык церковнославянский - ничего с народом не будет. Тронут - быстрый крах. Ибо церковнославянский язык - это фундамент, на котором зиждится здание нашей духовности, культуры, традиций, нашей национальной сущности.
И, слава Богу, тогда, в 1990-х, эта хитрая затея реформаторов церковнославянского богослужения провалилась: она не нашла поддержки в церковном народе, как среди духовенства, так и среди мирян.
В связи с активизацией обновленческих священнослужителей-реформаторов в 1997 году редакцией «Благодатного Огня» был подготовлен сборник «Современное обновленчество - протестантизм “восточного обряда”», в котором подробно излагалась антицерковная сущность церковного модернизма и неообновленчества.
Этот сборник был призван предостеречь от соблазна так называемого «обновленного православия» - проникновения в Церковь служения духу мира сего. В статьях, содержащихся в этом сборнике, раскрывалась антицерковная сущность богословского и богослужебного модернизма, проникающие в ограду Православной Церкви, в том числе и под влиянием «аджорнаменто» современного католицизма.
ссылка
------------------
А что было в действительности? А в действительности крайне резкие и болезненные перемены конца 80-х - начала 90-х («радикальные реформы в экономической и политической жизни нашего государства») породили инстинктивное желание некоторых неофитов всё намертво законсервировать хотя бы в Церкви. Если в светской жизни бушуют бури, то хотя бы в жизни церковной ничего меняться не должно. Здесь важно понять, что движение за недопущение использования русского языка в богослужении не базируется на канонах или догматах; оно носит исключительно психологический характер. То, что причины этого психологические, ясно свидетельствует текст выше. Его автор (или авторы) ни разу не упоминают Бога, не ссылаются на какие-либо каноны или даже распоряжения высшей церковной власти. Более того, они, немало не стесняясь, пишут, что «церковнославянский язык - это фундамент, на котором зиждется здание нашей духовности». Вообще-то основой духовности должен быть Бог, а не какой-либо язык (хоть церковнославянский, хоть русский, хоть греческий). Ещё один перл - это фраза про «намоленный тысячелетиями церковнославянский богослужебный язык». Не было никаких тысячелетий! Святые Кирилл и Мефодий, положившие начало старославянскому языку, жили в девятом веке. Те богослужебные тексты, что используем мы, сложились уже в результате церковной реформы Патриарха Никона и его продолжателей. Современная церковнославянская Библия появилась во времена императрицы Елизаветы Петровны (так называемая Елизаветинская Библия). Так что если мыслить в масштабах тысячелетий, то современный церковнославянский язык - это новодел, причём не всегда качественно переведённый.
Нет, я, конечно же, не против церковнославянского языка. Пусть он остаётся в жизни Церкви. Я просто против того, чтобы верность языку была важнее верности Богу. Я против того, чтобы язык, каким бы «намоленным» он ни был, становился альфой и омегой церковной жизни. В конце концов, даже старославянский язык когда-то не был «намоленным». И русский язык вполне можно «намолить». Было бы желание. Наконец, я против насилия над сознанием, когда во имя своих страхов отрицается проблема понятности церковных текстов. Ещё раз скажу: даже воцерковлённым людям со стажем многие тексты на церковнославянском языке не будут понятны по причине неудачных переводов с греческого. И такие люди, как Феофан Затворник и Афанасий (Сахаров), писавшие о непонятности богослужебных текстов для простого народа, едва ли отличались «феноменальной невежественностью» и «совершенно определёнными околополитическими целями и заданиями». Скорее невежественной является редакция сайта «Благодатный огонь», обвиняющая других в том, чем страдает сама, - «околополитическими целями и заданиями». Подтверждает этот мой тезис сама жизнь - достаточно зайти на сайт blagogon.ru, чтобы убедиться, что материалов про войну там теперь больше, чем про Церковь.
Что же остаётся? Так как время показывает, что авторы «благогона» совершенно не склонны чему-то учиться, остаётся дожидаться их ухода в вечность. Как говорил Макс Планк, «научная истина торжествует по мере того, как вымирают её противники». Ныне времена уже другие: это не разрушение всего прошлого под знамёнами либерализма, а, скорее, постепенное закручивание гаек. И это будет порождать совсем другую тенденцию: если ничего в политической жизни не переменишь, то пусть хотя бы в Церкви будут изменения.
От редакции сайта «Благодатный Огонь»: В начале 1990-х годов на волне т.н. «перестройки» и радикальных реформ в экономической и политической жизни нашего государства в Русской Православной Церкви возродилось движение церковной реформации, которое Святейший Патриарх Алексий II назвал «неообновленчеством». В рамках этой церковной реформы, которую активно продвигала немногочисленная группа либеральных священнослужителей, предлагался целый ряд изменений вековых традиций Русского Православия, в первую очередь отказ от намоленного тысячелетиями церковнославянского богослужебного языка, а также иные канонические и литургический реформы.
Очевидно, что сторонники реформы богослужебного языка преследовали не только свои извращенно понимаемые «миссионерские» цели - якобы непонятности церковнославянского языка для неофитов, впервые перешагнувших церковный порог. Всякий человек, который пытается поставить всерьез задачу перевода церковнославянского богослужения на русский язык, свидетельствует только об одном: либо о своей феноменальной невежественности, либо о совершенно определенных околополитических целях и заданиях, о которых он до времени просто не желает сообщать своему окружению.
Отказ от церковнославянского языка, - языка православного богослужения и книжности, сформировавшего наш народ как нацию, неизбежно приведет к тому, что мы потеряем самих себя и утратим объединяющую нас духовную силу. Но пока незыблем язык церковнославянский - ничего с народом не будет. Тронут - быстрый крах. Ибо церковнославянский язык - это фундамент, на котором зиждится здание нашей духовности, культуры, традиций, нашей национальной сущности.
И, слава Богу, тогда, в 1990-х, эта хитрая затея реформаторов церковнославянского богослужения провалилась: она не нашла поддержки в церковном народе, как среди духовенства, так и среди мирян.
В связи с активизацией обновленческих священнослужителей-реформаторов в 1997 году редакцией «Благодатного Огня» был подготовлен сборник «Современное обновленчество - протестантизм “восточного обряда”», в котором подробно излагалась антицерковная сущность церковного модернизма и неообновленчества.
Этот сборник был призван предостеречь от соблазна так называемого «обновленного православия» - проникновения в Церковь служения духу мира сего. В статьях, содержащихся в этом сборнике, раскрывалась антицерковная сущность богословского и богослужебного модернизма, проникающие в ограду Православной Церкви, в том числе и под влиянием «аджорнаменто» современного католицизма.
ссылка
------------------
А что было в действительности? А в действительности крайне резкие и болезненные перемены конца 80-х - начала 90-х («радикальные реформы в экономической и политической жизни нашего государства») породили инстинктивное желание некоторых неофитов всё намертво законсервировать хотя бы в Церкви. Если в светской жизни бушуют бури, то хотя бы в жизни церковной ничего меняться не должно. Здесь важно понять, что движение за недопущение использования русского языка в богослужении не базируется на канонах или догматах; оно носит исключительно психологический характер. То, что причины этого психологические, ясно свидетельствует текст выше. Его автор (или авторы) ни разу не упоминают Бога, не ссылаются на какие-либо каноны или даже распоряжения высшей церковной власти. Более того, они, немало не стесняясь, пишут, что «церковнославянский язык - это фундамент, на котором зиждется здание нашей духовности». Вообще-то основой духовности должен быть Бог, а не какой-либо язык (хоть церковнославянский, хоть русский, хоть греческий). Ещё один перл - это фраза про «намоленный тысячелетиями церковнославянский богослужебный язык». Не было никаких тысячелетий! Святые Кирилл и Мефодий, положившие начало старославянскому языку, жили в девятом веке. Те богослужебные тексты, что используем мы, сложились уже в результате церковной реформы Патриарха Никона и его продолжателей. Современная церковнославянская Библия появилась во времена императрицы Елизаветы Петровны (так называемая Елизаветинская Библия). Так что если мыслить в масштабах тысячелетий, то современный церковнославянский язык - это новодел, причём не всегда качественно переведённый.
Нет, я, конечно же, не против церковнославянского языка. Пусть он остаётся в жизни Церкви. Я просто против того, чтобы верность языку была важнее верности Богу. Я против того, чтобы язык, каким бы «намоленным» он ни был, становился альфой и омегой церковной жизни. В конце концов, даже старославянский язык когда-то не был «намоленным». И русский язык вполне можно «намолить». Было бы желание. Наконец, я против насилия над сознанием, когда во имя своих страхов отрицается проблема понятности церковных текстов. Ещё раз скажу: даже воцерковлённым людям со стажем многие тексты на церковнославянском языке не будут понятны по причине неудачных переводов с греческого. И такие люди, как Феофан Затворник и Афанасий (Сахаров), писавшие о непонятности богослужебных текстов для простого народа, едва ли отличались «феноменальной невежественностью» и «совершенно определёнными околополитическими целями и заданиями». Скорее невежественной является редакция сайта «Благодатный огонь», обвиняющая других в том, чем страдает сама, - «околополитическими целями и заданиями». Подтверждает этот мой тезис сама жизнь - достаточно зайти на сайт blagogon.ru, чтобы убедиться, что материалов про войну там теперь больше, чем про Церковь.
Что же остаётся? Так как время показывает, что авторы «благогона» совершенно не склонны чему-то учиться, остаётся дожидаться их ухода в вечность. Как говорил Макс Планк, «научная истина торжествует по мере того, как вымирают её противники». Ныне времена уже другие: это не разрушение всего прошлого под знамёнами либерализма, а, скорее, постепенное закручивание гаек. И это будет порождать совсем другую тенденцию: если ничего в политической жизни не переменишь, то пусть хотя бы в Церкви будут изменения.