(no subject)
нездешние сны мешают спать, странные, нитевидные
стилистически напоминающие Ноймейстера с ариями da саро
в мадригальном стиле
полки застелили белыми простынями, на простынях вышиты
знаки, неизвестные личности греют на кухне Талискер
подражая Конфуцию
четыре головы за тройскую унцию, в коралловых аспидах
есть нечто такое что заставляет смеяться и плакать по ту сторону
глади водной
холодный ветер развевает твои огненные волосы, в пальцах тонких
закатная пыль, Акрополя уют, осторожные прикосновения, светлые мысли как
осколки небытия
столешница искусственного камня, на ней четыре чашки, вместо блюдец
раздробленные кости блудниц, осмысливать подобное нам не пристало,
врата Иштар
устала безумно безумная крошка смотреть на мир сквозь серые бойницы
улиц, не менее серых, но примечательных тем, что на улицах тех эти самые
нелюди-люди
пришлось и Иуде поучаствовать в удивительном перевоплощении
в праздничном ряду русского иконостаса - фигура черная, а это
есть чудо
открывали шествие; хромающий полковник, интендант, и некто в феске,
фрагменты византийской фрески отобразили взятие, нет не Софии
влажной штукатурки
в Нанкине турки строят стену из крошечных частиц округлой формы,
на севере рождается звезда, вы уповали зря на города из льда
на королеву снежную
посредством простых перемещений материи создавалось нечто важное
наверно даже основополагающее словно собака лающая, пережили
медаль и орден
люди в том городе жили наоборот, рождались уже побыв стариками,
намучившись вдоволь, даже разговаривая с волками о Зороастре
будь нежен
неизбежен переход из мира кресел в мир где пояс рождений с ее чресел
одет наоборот, приталенный сюртук, мил человек, в капоре доченька;
Иштар, дочь Сина
космос это там где плачет заведомо забытый всеми мальчик, где падая
кружатся тени, смирно словно павшие солдаты, в руках которых вечность
разжижена как ртуть
и не пытайся, драгоценный мой, уснуть, склонившись над травой, над небом
причастится невозможно хлебом, облатками, ну совершенно невозможно писать
стихи в рассрочку
за горизонт уходят в одиночку - святые, простые, Будды, и даже один оборванец
которой не пришелся ко двору, там у престола королевы снежной единожды
мертв не будешь
настежь ставни открыты, глотаешь холодный воздух с жадностью неистовой
какая нелепая метаморфоза; с утра прослыть убитым, обезглавленным, хламом
чуланы заставлены
ненужными вещами заставлена квартира, на антресолях жиреет лень,
похоже не вернутся из Египта всем тем кто перековывает сталь
в потеющую кожу
воителю шестого континента, мне, интересны лава, медь и кровь
застенчиво выпрашивать любовь - занятие достойное тех редких что
дорожат собой
на улице Анфер, в подземном городе, где угольщики и Агасфер
замурованы в гипс, обернуты папиросной бумагой тонкой, случается
нечто важное
интерьеры передают трагичность и скученность, солнечная Венеция
взошла на севере, взыграла рубинами, сапфирами, некоторую озабоченность
заметили у спасителя
нам всем этим великолепием не хватает некого нечеловеческого хранителя
с ключами от комнат, где кружатся в вальсе вчерашние великие а ныне
глупцы безвестные
Младшей Авестой почивали гостей из соседних развалин, тише надо
быть, искреннее, чтобы предстать перед королевой снежной, скоро
все закончится
стилистически напоминающие Ноймейстера с ариями da саро
в мадригальном стиле
полки застелили белыми простынями, на простынях вышиты
знаки, неизвестные личности греют на кухне Талискер
подражая Конфуцию
четыре головы за тройскую унцию, в коралловых аспидах
есть нечто такое что заставляет смеяться и плакать по ту сторону
глади водной
холодный ветер развевает твои огненные волосы, в пальцах тонких
закатная пыль, Акрополя уют, осторожные прикосновения, светлые мысли как
осколки небытия
столешница искусственного камня, на ней четыре чашки, вместо блюдец
раздробленные кости блудниц, осмысливать подобное нам не пристало,
врата Иштар
устала безумно безумная крошка смотреть на мир сквозь серые бойницы
улиц, не менее серых, но примечательных тем, что на улицах тех эти самые
нелюди-люди
пришлось и Иуде поучаствовать в удивительном перевоплощении
в праздничном ряду русского иконостаса - фигура черная, а это
есть чудо
открывали шествие; хромающий полковник, интендант, и некто в феске,
фрагменты византийской фрески отобразили взятие, нет не Софии
влажной штукатурки
в Нанкине турки строят стену из крошечных частиц округлой формы,
на севере рождается звезда, вы уповали зря на города из льда
на королеву снежную
посредством простых перемещений материи создавалось нечто важное
наверно даже основополагающее словно собака лающая, пережили
медаль и орден
люди в том городе жили наоборот, рождались уже побыв стариками,
намучившись вдоволь, даже разговаривая с волками о Зороастре
будь нежен
неизбежен переход из мира кресел в мир где пояс рождений с ее чресел
одет наоборот, приталенный сюртук, мил человек, в капоре доченька;
Иштар, дочь Сина
космос это там где плачет заведомо забытый всеми мальчик, где падая
кружатся тени, смирно словно павшие солдаты, в руках которых вечность
разжижена как ртуть
и не пытайся, драгоценный мой, уснуть, склонившись над травой, над небом
причастится невозможно хлебом, облатками, ну совершенно невозможно писать
стихи в рассрочку
за горизонт уходят в одиночку - святые, простые, Будды, и даже один оборванец
которой не пришелся ко двору, там у престола королевы снежной единожды
мертв не будешь
настежь ставни открыты, глотаешь холодный воздух с жадностью неистовой
какая нелепая метаморфоза; с утра прослыть убитым, обезглавленным, хламом
чуланы заставлены
ненужными вещами заставлена квартира, на антресолях жиреет лень,
похоже не вернутся из Египта всем тем кто перековывает сталь
в потеющую кожу
воителю шестого континента, мне, интересны лава, медь и кровь
застенчиво выпрашивать любовь - занятие достойное тех редких что
дорожат собой
на улице Анфер, в подземном городе, где угольщики и Агасфер
замурованы в гипс, обернуты папиросной бумагой тонкой, случается
нечто важное
интерьеры передают трагичность и скученность, солнечная Венеция
взошла на севере, взыграла рубинами, сапфирами, некоторую озабоченность
заметили у спасителя
нам всем этим великолепием не хватает некого нечеловеческого хранителя
с ключами от комнат, где кружатся в вальсе вчерашние великие а ныне
глупцы безвестные
Младшей Авестой почивали гостей из соседних развалин, тише надо
быть, искреннее, чтобы предстать перед королевой снежной, скоро
все закончится