Ночка утречка мысленнее, или пост про родню, до-щелчка и ответственность
С родней у меня очень сложные отношения.
Точнее, с моей роднёю их нема.
Совсем.
Моя мама покинула меня в мои 16 лет.
На следующий день после дня рождения.
Нет, она жива, достаточно здорова и всех нас еще дважды переживет, но в моей жизни ее нет.
Если точнее, я потеряла ее еще раньше, в неполные шестнадцать, в сентябре , на похоронах отца(который, по документам всего-лишь отчим, но мне и впрямь он стал отцом.).
Так что мартовские события являлись всего лишь закономерным итогом семейной агонии.
Не знаю, может семейные беды и потери и может сплотить семьи, но, видимо, лишь в случае совместного их переживания.
Я очень хорошо помню тот день, когда я узнала, что папы не стало.
Был конец сентября,и, как мне кажется, суббота.
Мало кто любит учиться в субботу, тем более , когда на улице последние погожие деньки, тепло, а на носу , апофеозом детского страдания, последним предметом - сдвоенная пара по ненавистной физике, отягощенная злостной контрольной, к коей ты не готова.
Душно, гнусно и сонно, пронзительно тоскливо, вот так вот сидеть в невыносимо мерзком классе, вымучивая из себя ответы на недоступные тебе вопросы и не сметь даже глазком взглянуть на осеннее буйство красок и солнцем залитые лужи.
Поэтому я очень обрадовалась, когда, классная, кажется, отпустила домой.
Внезапно, просто сказав, что мне надо поторопиться домой, меня ждут.
Счастливая и окрыленная, более того, предчувствуя обещанное чудо я практически бежала домой, мое сердце подгоняло неторопливый трамвай, шумное метро, медлительный троллейбус, на третий этаж я практически взлетела! (До этого родители долго обещали мне, что скоро, буквально на несколько часов приедет моя троюрная тетя - археолог, умница и бесконечно интеллектуальный собеседник, почему-то питавшая ко мне слабость и обещавшая всенепременно привезти несколько ненужных косточек и черепков из пустынных раскопок ).
Когда я открыла дверь, я мимолетом удивилась , не увидев чемодана, но, как послушная девочка, отправилась переобуваться.
Из залы доносились приглушенные голоса.
Мама позвала меня.
Когда я вошла, я несколько оторопела - мама, с красными, заплаканными, словно провалившимися куда-то глазами, сидела в глубине комнаты, рядом сидела ее подруга Иннесса и крепко обнимала ее за плечи.
-Папа умер, Стася. Папы больше нет - откуда-то из глубины полутемной комнаты сдавленно сообщила мать.
Я была в шоке.
Стала кричать:
-Неправда!Это неправда!
Зажимая рыдания, метнулась в туалет и и судорожно начала звонить папе по всем его номерам.Холод
ный голос сообщил, что что абонент - не абонент, абонент выключен, он вне зоны, и тут до меня наконец-то дошло, что папы, моего постоянно работающего , озорного, смешливо, толстенького, обожающего шутки и колой запивать вреднючие булки - его больше нет.
Абонент сменил орбиту.
Потому, что мой папа, обожающий нас, и ради выполнения любой маминой прихоти, вкалывающий каждый день с шести утра и до 2-3 ночи , никогда не выключал телефон.
Ни один из.
Он считал, что начальник должен быть доступен всегда и ловко жонглировал непрерывно звонящими трубками, умудряясь одновременно говорить по дву моментально переключаясь между режимами "распекающий босс", "уважаемый партнер", и прочими, необходимыми для выживания в то время и в том бизнесе.
Ненавижу с тех пор эту безжизненую фразу : "Абонент выключен или находится вне зоны доступа"
После того, как прошел первый вал эмоций, я , плачущая и потерянная,оказалась в большой комнате вышла из убежища- туалета и направилась к матери (не помню этого, но, телепортироваться я точно не могла)и тут...
Я хотела быть обнятой, утешенной, поплакать вместе с мамою, разделить свою скорбь и облегчить душу.
Побыть с ней.
Вместо этого я,как хлыстом, была обожжена:
-Не плачь!Мы сильные, мы не плачем!Нам нужно похоронить отца!
Нам нельзя плакать - ему от этого плохо!Слышишь, доча?!Не смей плакать! Держи себя в руках! - высказывала мне сидящая на диване мать из-за разделяющего нас стола, с опухшими, заплаканными глазами, опираясь на поддерживающую её подругу.
Это сейчас я понимаю весь бред и эгоизм ситуации, а тогда я внимала, и испытывала жгучий стыд от того, что я плачу при чужом человеке, когда меня воспитывали никогда не плакать на людях, быть стойкой, сильной, держать себя в руках.
А я , слабая и неблагодарная, плачу и делаю папочке ТАМ плохо.
Тогда я загнала свое горе и все невыплаканные слезы куда то туда, в самую глубь души.
И в ней выросла большая, высокая и крепкая каменная плотина, сдерживающая мою скорбь и ожесточающая душу..
Я до сих пор не могу выплакаться по нему.
И больше не хожу на кладбища.
Никогда.
Просто не могу переступить туда, за ворота.
Первое время я ездила.
Каждую неделю.
Ездила и обещала себе, что вот сегодня обязательно зайду.
Обязательно.
Больше не езжу.
Потом - провал.
Я словно все никак не могла заставить себя окончательно поверить в его смерть.
Мы готовились к похоронам, но я ничего этого не помню.
Помню только, что в доме постоянно были чужие люди, мамины подруги.
Что то делали, организовывали, решали, поили ее чаем и готовили поминальный рис(не помню, как эта ерунда называлась.)
Кстати, вот родственников, тети Лены и ее детей - Ольги и Артема я как раз не помню.
И на похоронах тоже.
Зато отлично помню, как сидела , а моя лучшая подруга,Катюша, обнимала и гладила меня по головке.
И что для нее на похоронах и поминках, организованных мамиными подругами, места почему-то не нашлось.
Еще я помню, что на похороны и поминки захотело прийти столько человек, что для тех, кто без машины, пришлось арендовать огромный, новый, зелено-белый, городской автобус, а для автолюбителей какие-то там согласования в ГАИ, что бы пустили единной процессией, а впереди, зачем-то ,ехали гаишники.
Мы с мамой почему-то ехали в том самом холодном автобусе, и почему-то стоя.
Видимо, пока размещали бесколесных по машинам, решили, что кто-то отвезет нас на папиной, или что его дочери довезут нас, или из каких-то еще, неведомых мне соображений.
Куда все эти люди делись на следущий день, месяц, год, года?
Помню, как мы приехали, я наконец-то села в опустевшем автобусе, и как бешенно мне хотелось вцепиться в горло и расцарапать, стереть глумливые гримассы с лиц его близняшек-дочерей, приехавших на похороны отца, и беззаботно и весело ржущими между собой, зайдя за автобус.
Это при том, что папа полностью содержал их обоих до замужества, вместе с ресторанными гулянками, дорогими нарядами и поездками за границу .
Он же щедро оплатил их свадьбы, позже,продав свою огромную квартиру в центре,купил обоим по достойной двушке и засыпал подарками обожаемых им внучек.
(К слову говоря, подростковым цинизмом тут и не пахло - дамам было сильно за 30, и они всего на пару лет были моложе моей мамы).
Дорогу, длинную, земляную, наполненную раскисшей грязью и землею с осыпающихся могил, гроб впереди, словно флаг, и медленно обгоняющие нас люди.
Горькие, бесконечно текущие слезы, которые я все пыталась украдкой стереть, пока платок не промок насквозь.
А еще я помню, как из катафалка достали гроб,в котором был папа, поставили на деревянную приступку, с которой было бы легче нести гроб его друзьям, гроб был без крышки, и мама начала гладить его, попровлять рубашку, галстук, тихо разговаривая с ним успокаивающем тоном,падал снег, и распорядитель решив,видимо, что будет скользко нести по раскисающей дороге, подвинул ее к ногам, что бы не мешала поднимать гроб, мужчины встали , что бы поднять гроб, а мама стояла возле гроба, вцепившись побелевшими руками в латунную скобу и качалась, говоря что-то отцу.
Кто-то мягко начал отдирать ее руки от гроба, мягко, как ребенку , отгиная палец за пальцем.
И тут она завыла - бешенно, громко, переходя в рыдания, с такой тоской, словно волчица, потерявшая детеныша.
Подбежали ее подруги, обняли, увели...
Не помню ни закрытие крышки, ни опускание гроба, ни бросание земли - только грохот от него, дробный стук и бесконечно вертящуюся в голове мысль:"Как же так?Его нельзя туда!Там же холодно!Он простудится!" , и как , сама себя не помня, рванулась вперед, к нему,но кто-то удержал,не пустил, передал очередной маминой подруге.
Помню, что меня так и не пустили по-настоящему простится с ним - увидеть его хоть еще раз, поцеловать, сказать ему что-то, попросить прощения.
В ресторане, на поминках, у меня случилась истерика, когда все стали говорить заученные фразы, что "Богу понадобился там хороший человек".
На десятом таком "утешительном тосте" у меня и случилась истерика, мне внезапно стало очень смешно - может, Бог затеял ремонт и ему просто понадобились очень хорошие решетки и двери?(Папа со своей фирмой делал лучшие на тот момент металлоконструкции в России - всякие там огнеупорные противопожарные входные двери, решетки,детские площадки и тд.)
Все крайне неодобрительно посмотрели на меня, и продолжили по кругу.
А еще помню, как мне стало обидно, когда там же, в ресторане, перед поминками мы с мамой встречали приходящих и все высказывали ей свое сочувствие, спрашивал, как она себя чувствует, она отвечала.
И тут, впервые за все время, кто то один вспомнил про мои чувства, и спросил у меня, как я себя чувствую, я открыла рот, и тут мама стала в очередной раз рассказывать, как ей тяжело на душе и плохо и благодарить за проявленное к ней сочувствие.
Было ощущение, что у меня чувств нет и быть не может.Что я в сочувствии и поддержке не нуждаюсь.
Меня тожно с таким же результатом могло бы и не быть.
Словно хоронили в этот день исключительно ЕЕ мужа, словно он не был и для меня дорогим человеком(И, между нами говоря, самым дорогим.Я однозначно была папиной дочкой).
Умом я понимаю, что с моей стороны очень эгоистично было бы требовать чуткости и внимания от только что потерявшего своего мужа человека, но ничего не могу поделать со своей обидой и острым чувством, что была ею предана.
Дальше было не легче.
После похорон мама ушла в себя.
Замирание и остановившийся взгляд.
На десятый день после папиной смерти, как только я убрала квартиру после похоронной суеты, она решила, что мне незачем сидеть дома и пора возвращаться в школу.
Помню, как в тот день застала отличницу нашего класса, навзрыд рыдающую в туалете из-за того,что получила 8ку вместо 10ки(у нас была десятибальная система. 10 - твердое пять, 8 - твердая четверка), окруженную утешающими ее подругами.
Мне стало невыносимо смешно от того, из-за какой ерунды она огорчается, и ранее огорчалась я.
Смеялась до слез, смеялась и не могла остановиться.
Кажется,это была форменная истерика.
Похоже, после этого я прослыла в школе бессердечным человеком, что смеется едва закопали отца.
После - было еще многое в наших отношениях.
Но на этом поток воспоминаний отправляется на покой.
Спонсор данного потока - день рождения двоюродного дяди Артема, младше меня на 1.5 года, с ним , его сестрой Ольгой и мамой Еленой мы раньше очень тесно общались.
Так вот, когда моя мама выгнала меня из дома, этим людям даже и в голову не пришло спросить у меня мою версию событий. Они целиком и полностью приняли на веру мамину версию, что это я, оказывается, сбежала из дома(ага, не страдая психическими расстройствами, ушла в конце марта, в снег и холод ).Более того - когда я пыталась объяснить тете Лене свою версию событий,была безапелляционно поднята на смех,мол, не выдумывай, и с тех пор мы не общаемся.
Они не звонили мне , я не звоню им.
Вот так.
А сегодня я подумала о двух вопросах:
1.А не глупо ли было разрывать отношения и обижаться на человека исключительно из-за его преданности некой версии событий?
Если честно, меня тяготит такое социальное сиротство.
Я женщина, мне необходима родня.
В конце концов, у нас растет сын, и он имеет право знать своих родственников.
2.А нужна ли мне вообще такая родня?
В смысле - судя по поведению этих людей, им на меня глубоко начихать.Было, есть, и, возможно,будет.
Так ли это необходимо - искать точки соприкосновения лишь от того, что люди - родственники?
Точнее, с моей роднёю их нема.
Совсем.
Моя мама покинула меня в мои 16 лет.
На следующий день после дня рождения.
Нет, она жива, достаточно здорова и всех нас еще дважды переживет, но в моей жизни ее нет.
Если точнее, я потеряла ее еще раньше, в неполные шестнадцать, в сентябре , на похоронах отца(который, по документам всего-лишь отчим, но мне и впрямь он стал отцом.).
Так что мартовские события являлись всего лишь закономерным итогом семейной агонии.
Не знаю, может семейные беды и потери и может сплотить семьи, но, видимо, лишь в случае совместного их переживания.
Я очень хорошо помню тот день, когда я узнала, что папы не стало.
Был конец сентября,и, как мне кажется, суббота.
Мало кто любит учиться в субботу, тем более , когда на улице последние погожие деньки, тепло, а на носу , апофеозом детского страдания, последним предметом - сдвоенная пара по ненавистной физике, отягощенная злостной контрольной, к коей ты не готова.
Душно, гнусно и сонно, пронзительно тоскливо, вот так вот сидеть в невыносимо мерзком классе, вымучивая из себя ответы на недоступные тебе вопросы и не сметь даже глазком взглянуть на осеннее буйство красок и солнцем залитые лужи.
Поэтому я очень обрадовалась, когда, классная, кажется, отпустила домой.
Внезапно, просто сказав, что мне надо поторопиться домой, меня ждут.
Счастливая и окрыленная, более того, предчувствуя обещанное чудо я практически бежала домой, мое сердце подгоняло неторопливый трамвай, шумное метро, медлительный троллейбус, на третий этаж я практически взлетела! (До этого родители долго обещали мне, что скоро, буквально на несколько часов приедет моя троюрная тетя - археолог, умница и бесконечно интеллектуальный собеседник, почему-то питавшая ко мне слабость и обещавшая всенепременно привезти несколько ненужных косточек и черепков из пустынных раскопок ).
Когда я открыла дверь, я мимолетом удивилась , не увидев чемодана, но, как послушная девочка, отправилась переобуваться.
Из залы доносились приглушенные голоса.
Мама позвала меня.
Когда я вошла, я несколько оторопела - мама, с красными, заплаканными, словно провалившимися куда-то глазами, сидела в глубине комнаты, рядом сидела ее подруга Иннесса и крепко обнимала ее за плечи.
-Папа умер, Стася. Папы больше нет - откуда-то из глубины полутемной комнаты сдавленно сообщила мать.
Я была в шоке.
Стала кричать:
-Неправда!Это неправда!
Зажимая рыдания, метнулась в туалет и и судорожно начала звонить папе по всем его номерам.Холод
ный голос сообщил, что что абонент - не абонент, абонент выключен, он вне зоны, и тут до меня наконец-то дошло, что папы, моего постоянно работающего , озорного, смешливо, толстенького, обожающего шутки и колой запивать вреднючие булки - его больше нет.
Абонент сменил орбиту.
Потому, что мой папа, обожающий нас, и ради выполнения любой маминой прихоти, вкалывающий каждый день с шести утра и до 2-3 ночи , никогда не выключал телефон.
Ни один из.
Он считал, что начальник должен быть доступен всегда и ловко жонглировал непрерывно звонящими трубками, умудряясь одновременно говорить по дву моментально переключаясь между режимами "распекающий босс", "уважаемый партнер", и прочими, необходимыми для выживания в то время и в том бизнесе.
Ненавижу с тех пор эту безжизненую фразу : "Абонент выключен или находится вне зоны доступа"
После того, как прошел первый вал эмоций, я , плачущая и потерянная,оказалась в большой комнате вышла из убежища- туалета и направилась к матери (не помню этого, но, телепортироваться я точно не могла)и тут...
Я хотела быть обнятой, утешенной, поплакать вместе с мамою, разделить свою скорбь и облегчить душу.
Побыть с ней.
Вместо этого я,как хлыстом, была обожжена:
-Не плачь!Мы сильные, мы не плачем!Нам нужно похоронить отца!
Нам нельзя плакать - ему от этого плохо!Слышишь, доча?!Не смей плакать! Держи себя в руках! - высказывала мне сидящая на диване мать из-за разделяющего нас стола, с опухшими, заплаканными глазами, опираясь на поддерживающую её подругу.
Это сейчас я понимаю весь бред и эгоизм ситуации, а тогда я внимала, и испытывала жгучий стыд от того, что я плачу при чужом человеке, когда меня воспитывали никогда не плакать на людях, быть стойкой, сильной, держать себя в руках.
А я , слабая и неблагодарная, плачу и делаю папочке ТАМ плохо.
Тогда я загнала свое горе и все невыплаканные слезы куда то туда, в самую глубь души.
И в ней выросла большая, высокая и крепкая каменная плотина, сдерживающая мою скорбь и ожесточающая душу..
Я до сих пор не могу выплакаться по нему.
И больше не хожу на кладбища.
Никогда.
Просто не могу переступить туда, за ворота.
Первое время я ездила.
Каждую неделю.
Ездила и обещала себе, что вот сегодня обязательно зайду.
Обязательно.
Больше не езжу.
Потом - провал.
Я словно все никак не могла заставить себя окончательно поверить в его смерть.
Мы готовились к похоронам, но я ничего этого не помню.
Помню только, что в доме постоянно были чужие люди, мамины подруги.
Что то делали, организовывали, решали, поили ее чаем и готовили поминальный рис(не помню, как эта ерунда называлась.)
Кстати, вот родственников, тети Лены и ее детей - Ольги и Артема я как раз не помню.
И на похоронах тоже.
Зато отлично помню, как сидела , а моя лучшая подруга,Катюша, обнимала и гладила меня по головке.
И что для нее на похоронах и поминках, организованных мамиными подругами, места почему-то не нашлось.
Еще я помню, что на похороны и поминки захотело прийти столько человек, что для тех, кто без машины, пришлось арендовать огромный, новый, зелено-белый, городской автобус, а для автолюбителей какие-то там согласования в ГАИ, что бы пустили единной процессией, а впереди, зачем-то ,ехали гаишники.
Мы с мамой почему-то ехали в том самом холодном автобусе, и почему-то стоя.
Видимо, пока размещали бесколесных по машинам, решили, что кто-то отвезет нас на папиной, или что его дочери довезут нас, или из каких-то еще, неведомых мне соображений.
Куда все эти люди делись на следущий день, месяц, год, года?
Помню, как мы приехали, я наконец-то села в опустевшем автобусе, и как бешенно мне хотелось вцепиться в горло и расцарапать, стереть глумливые гримассы с лиц его близняшек-дочерей, приехавших на похороны отца, и беззаботно и весело ржущими между собой, зайдя за автобус.
Это при том, что папа полностью содержал их обоих до замужества, вместе с ресторанными гулянками, дорогими нарядами и поездками за границу .
Он же щедро оплатил их свадьбы, позже,продав свою огромную квартиру в центре,купил обоим по достойной двушке и засыпал подарками обожаемых им внучек.
(К слову говоря, подростковым цинизмом тут и не пахло - дамам было сильно за 30, и они всего на пару лет были моложе моей мамы).
Дорогу, длинную, земляную, наполненную раскисшей грязью и землею с осыпающихся могил, гроб впереди, словно флаг, и медленно обгоняющие нас люди.
Горькие, бесконечно текущие слезы, которые я все пыталась украдкой стереть, пока платок не промок насквозь.
А еще я помню, как из катафалка достали гроб,в котором был папа, поставили на деревянную приступку, с которой было бы легче нести гроб его друзьям, гроб был без крышки, и мама начала гладить его, попровлять рубашку, галстук, тихо разговаривая с ним успокаивающем тоном,падал снег, и распорядитель решив,видимо, что будет скользко нести по раскисающей дороге, подвинул ее к ногам, что бы не мешала поднимать гроб, мужчины встали , что бы поднять гроб, а мама стояла возле гроба, вцепившись побелевшими руками в латунную скобу и качалась, говоря что-то отцу.
Кто-то мягко начал отдирать ее руки от гроба, мягко, как ребенку , отгиная палец за пальцем.
И тут она завыла - бешенно, громко, переходя в рыдания, с такой тоской, словно волчица, потерявшая детеныша.
Подбежали ее подруги, обняли, увели...
Не помню ни закрытие крышки, ни опускание гроба, ни бросание земли - только грохот от него, дробный стук и бесконечно вертящуюся в голове мысль:"Как же так?Его нельзя туда!Там же холодно!Он простудится!" , и как , сама себя не помня, рванулась вперед, к нему,но кто-то удержал,не пустил, передал очередной маминой подруге.
Помню, что меня так и не пустили по-настоящему простится с ним - увидеть его хоть еще раз, поцеловать, сказать ему что-то, попросить прощения.
В ресторане, на поминках, у меня случилась истерика, когда все стали говорить заученные фразы, что "Богу понадобился там хороший человек".
На десятом таком "утешительном тосте" у меня и случилась истерика, мне внезапно стало очень смешно - может, Бог затеял ремонт и ему просто понадобились очень хорошие решетки и двери?(Папа со своей фирмой делал лучшие на тот момент металлоконструкции в России - всякие там огнеупорные противопожарные входные двери, решетки,детские площадки и тд.)
Все крайне неодобрительно посмотрели на меня, и продолжили по кругу.
А еще помню, как мне стало обидно, когда там же, в ресторане, перед поминками мы с мамой встречали приходящих и все высказывали ей свое сочувствие, спрашивал, как она себя чувствует, она отвечала.
И тут, впервые за все время, кто то один вспомнил про мои чувства, и спросил у меня, как я себя чувствую, я открыла рот, и тут мама стала в очередной раз рассказывать, как ей тяжело на душе и плохо и благодарить за проявленное к ней сочувствие.
Было ощущение, что у меня чувств нет и быть не может.Что я в сочувствии и поддержке не нуждаюсь.
Меня тожно с таким же результатом могло бы и не быть.
Словно хоронили в этот день исключительно ЕЕ мужа, словно он не был и для меня дорогим человеком(И, между нами говоря, самым дорогим.Я однозначно была папиной дочкой).
Умом я понимаю, что с моей стороны очень эгоистично было бы требовать чуткости и внимания от только что потерявшего своего мужа человека, но ничего не могу поделать со своей обидой и острым чувством, что была ею предана.
Дальше было не легче.
После похорон мама ушла в себя.
Замирание и остановившийся взгляд.
На десятый день после папиной смерти, как только я убрала квартиру после похоронной суеты, она решила, что мне незачем сидеть дома и пора возвращаться в школу.
Помню, как в тот день застала отличницу нашего класса, навзрыд рыдающую в туалете из-за того,что получила 8ку вместо 10ки(у нас была десятибальная система. 10 - твердое пять, 8 - твердая четверка), окруженную утешающими ее подругами.
Мне стало невыносимо смешно от того, из-за какой ерунды она огорчается, и ранее огорчалась я.
Смеялась до слез, смеялась и не могла остановиться.
Кажется,это была форменная истерика.
Похоже, после этого я прослыла в школе бессердечным человеком, что смеется едва закопали отца.
После - было еще многое в наших отношениях.
Но на этом поток воспоминаний отправляется на покой.
Спонсор данного потока - день рождения двоюродного дяди Артема, младше меня на 1.5 года, с ним , его сестрой Ольгой и мамой Еленой мы раньше очень тесно общались.
Так вот, когда моя мама выгнала меня из дома, этим людям даже и в голову не пришло спросить у меня мою версию событий. Они целиком и полностью приняли на веру мамину версию, что это я, оказывается, сбежала из дома(ага, не страдая психическими расстройствами, ушла в конце марта, в снег и холод ).Более того - когда я пыталась объяснить тете Лене свою версию событий,была безапелляционно поднята на смех,мол, не выдумывай, и с тех пор мы не общаемся.
Они не звонили мне , я не звоню им.
Вот так.
А сегодня я подумала о двух вопросах:
1.А не глупо ли было разрывать отношения и обижаться на человека исключительно из-за его преданности некой версии событий?
Если честно, меня тяготит такое социальное сиротство.
Я женщина, мне необходима родня.
В конце концов, у нас растет сын, и он имеет право знать своих родственников.
2.А нужна ли мне вообще такая родня?
В смысле - судя по поведению этих людей, им на меня глубоко начихать.Было, есть, и, возможно,будет.
Так ли это необходимо - искать точки соприкосновения лишь от того, что люди - родственники?