Весь мир наш всего лишь Ярмарка Тщеславия
Чувство глубокой грусти охватывает Кукольника, когда он сидит на
подмостках и смотрит на Ярмарку, гомонящую вокруг. Здесь едят и пьют без
всякой меры, влюбляются и изменяют, кто плачет, а кто радуется; здесь курят,
плутуют, дерутся и пляшут под пиликанье скрипки; здесь шатаются буяны и
забияка, повесы подмигивают проходящим, женщинам, жулье шныряет по карманам,
полицейские глядят в оба, шарлатаны (не мы, а другие, - чума их задави)
бойко зазывают публику; деревенские олухи таращатся, на мишурные наряды
танцовщиц и на жалких, густо нарумяненных старикашек-клоунов, между тем как
ловкие воришки, подкравшись сзади, очищают карманы зевак. Да, вот она,
Ярмарка Тщеславия; место нельзя сказать чтобы, назидательное, да ж не
слишком небелое, несмотря на царящий вокруг шум и гам. А посмотрите вы на
лица комедиантов и шутов, когда они не заняты делам и Том-дурак, смыв со щек
краску, садится полдничать со своей женой и маленьким глупышкой Джеком,
укрывшись, за серой холстиной. Но скоро занавес поднимут, и вот уже Том
опять кувыркается через голову и орет во всю глотку: "Наше вам почтение!"
подмостках и смотрит на Ярмарку, гомонящую вокруг. Здесь едят и пьют без
всякой меры, влюбляются и изменяют, кто плачет, а кто радуется; здесь курят,
плутуют, дерутся и пляшут под пиликанье скрипки; здесь шатаются буяны и
забияка, повесы подмигивают проходящим, женщинам, жулье шныряет по карманам,
полицейские глядят в оба, шарлатаны (не мы, а другие, - чума их задави)
бойко зазывают публику; деревенские олухи таращатся, на мишурные наряды
танцовщиц и на жалких, густо нарумяненных старикашек-клоунов, между тем как
ловкие воришки, подкравшись сзади, очищают карманы зевак. Да, вот она,
Ярмарка Тщеславия; место нельзя сказать чтобы, назидательное, да ж не
слишком небелое, несмотря на царящий вокруг шум и гам. А посмотрите вы на
лица комедиантов и шутов, когда они не заняты делам и Том-дурак, смыв со щек
краску, садится полдничать со своей женой и маленьким глупышкой Джеком,
укрывшись, за серой холстиной. Но скоро занавес поднимут, и вот уже Том
опять кувыркается через голову и орет во всю глотку: "Наше вам почтение!"