«Я очень стар, - сказал наш храм в Ани. -
Я не умею жить вот так же скоро.
Однажды появились здесь они
Озлобленной и очень грязной сворой.
А я молился. Был я свят и тих.
Успокоенье находил в молчанье.
Я будто вовсе и не видел их,
Не ощущал зловонного дыханья.
Их наглость поражала, видит Бог,
Которому служил всегда я чинно.
Переступив однажды мой порог,
Они убили всех людей безвинных.
А что я мог бы сделать, чтоб помочь?!
Неужто, у меня спросили звери?!
Я как безумец прокричал всю ночь,
И я охрип, и перестал я верить!…
Они ушли на утро. Я седой
Боялся посмотреть на их деянья.
И кровь лилась стремительной рекой,
И были в той крови все одеянья.
Потом им мстили. Кто? Сыны мои.
Я их послал своим холодным взором.
Смирение достаточно испив,
Я осквернен был слабости позором!
Я больше не хочу в крови стоять.
Никто из вас сей крест не нес постыдный!
Не повернуть сегодня время вспять,
Но мы прогоним свору ненасытных!
Я снова буду принимать армян
В своих стенах, где нынче только холод.
И вновь проснется старый тихий храм,
И к нам вернется наш когда-то город!»