при всем уважении
Когда в Новом Свете появились африканские рабы, многие страны столкнулись с одной и той же проблемой. Негры массово бежали, создавая в труднодоступных местах свои селения, и оттуда совершали набеги на плантации. Селения могли быть какие угодно - от пары шалашей до настоящих государств (как бразильское черное королевство Пальмарес, продержавшееся весь 17 век).
Справиться с мятежниками («маронами») было нелегко. Речь шла о партизанской войне в малярийных джунглях, и регулярные войска из метрополии для такого мало подходили. Где-то колонисты обходились своими силами, где-то нанимали индейцев. Но лучше всего воевать с черными, конечно, могли другие черные.
На Ямайке в 1738 власти попытались переманить часть маронов на свою сторону. С беглецами города Трелани заключили мирный договор. За ними признавалась свобода, владение захваченной землей и самоуправление, в обмен на помощь в усмирении других мятежников.
Сделка казалась выгодной. Отношение плантаторов к неграм понятно, но Брайан Эдвардс («Наблюдения за обычаями маронов Ямайки», 1796), старается быть беспристрастным, с уважением отзываясь о прекрасной физической подготовке маронов, их владении оружием.
Не все пошло гладко.«В 1760 представился случай проверить их преданность и человечность, когда их привлекли к подавлению мятежа рабов в приходе Св.Марии. Белые колонисты уже победили мятежников, и маронов послали их преследовать, пообещав награду за каждого убитого. Вскоре они вернулись с коллекцией ушей, сказав, что отрезали их у сраженных в битве врагов. Им поверили и выплатили награду. А позже выяснилось, что они никого не убили и никакого боя не было, они просто отрезали уши у покойников, оставшихся непогребенными после боев с белыми.»
Эдвардс разочарованно констатирует: «Мне кажется, белые имеют ложное мнение о полезности маронов, которое их поведение не оправдывает». Видимо, посчитал, что «тест на преданность и человечность» те провалили - никаких моральных принципов!
В Суринаме голландцы попробовали другой подход. Власти создали подразделения рейнджеров из рабов-добровольцев, выкупив их у хозяев и дав свободу. Во главе стояли 3-4 белых, но остальные командиры их собственные. Джон Стедман, британский офицер морской пехоты на голландской службе, оставил замечательный «Рассказ об экспедиции против мятежных негров Суринама в 1772-1777». Его отряд часто действовал вместе с рейнджерами, которые, «хоть их поначалу было всего 300, приносили больше пользы, чем все остальные, вместе взятые. … каждый в лесу стоит полудюжины белых.»
Рейнджер носит красную шапку, означающую статус свободного (и чтобы в бою отличаться от мятежников). Стедман был неплохим художником и сделал в Суринаме множество рисунков, которыми проиллюстрировал свои записки.
Помимо знания леса, иммунитета к местным болезням и храбрости, рейнджеры отличались энтузиазмом. Порой даже излишним - Стедмана, любителя природы и искусства, огорчала их привычка играть в мяч отрезанными головами. А стимул, помимо свободы, был простой: «за каждого убитого врага они получают 25 флоринов, за пленного 50, за обнаруженное селение мятежников - 1000.» К тому же мароны считали их предателями, и в плен им было лучше не попадать.
Вообще столкновения случались редко. Обычно солдаты месяцами бродили по джунглям в безуспешных поисках противника, массово умирая от лихорадки. Приходилось ограничиваться уничтожением продбазы маронов: сожжением полей, фруктовых деревьев и т. д.
Но если все же доходило до боя, рейнджеры были незаменимы - они владели той же тактикой, что и противник. «Когда негры дерутся с неграми, каждая сторона делится на группы в 8-10 человек. Командир группы подает сигналы, трубя в рог. С началом боя они немедленно рассредотачиваются и падают на землю. Оттуда ведут огонь, целясь сквозь заросли во вспышку пороха на полке мушкета противника. Каждого стрелка сопровождают 2 безоружных: один - чтобы занять его место в случае смерти, другой - чтобы унести тело.»
Профессионализм негров так впечатлил Стедмана, что он составил схему их типичной тактики во время боя в джунглях. Стрелки, перемещаясь, работают по очереди по разным целям.
Стедмана удивили и умение маронов устраивать засады, и их стрельба с верхушек пальм (откуда они после выстрела спрыгивали и исчезали), и манера в бою передвигаться зигзагами. «Если лес густой, вместо стрельбы лежа или с колена они укрываются за деревьями, откуда ведут огонь с большей безопасностью и точностью, положив ствол мушкета на раздвоенные ветви.»
При этом речь не только об индивидуальных навыках. Он часто поминает их «мастерские маневры», «превосходное командование». "Поняв, что голый негр его обыграл, наш полковник пришел в ярость." Голые или нет, негры научили европейцев уважать противника.
К несчастью, уважение не было взаимным. Во время одной из перестрелок рейнджеры и мароны начали выкрикивать друг другу оскорбления. «Полковник принял участие, я и сержант Фаулер были переводчиками. Он обещал маронам жизнь, свободу, еду, выпивку и все, что захотят. Они с громким смехом отвечали, что ничего от него не хотят... что им нас жалко, ибо мы - белые рабы, в которых стреляют и морят голодом за 4 пенса в день. Они не будут тратить порох на таких доходяг, как мы, но рейнджеров убьют.»
Слово они сдержали, когда вскоре поймали в засаду часть отряда во время переправы через болото. Не тронув ни одного европейца, перестреляли рейнджеров, всадив в их капитана 5 пуль. Спасало то, что у маронов часто не хватало нормальных боеприпасов: при лечении солдат «из огнестрельных ран извлекли лишь несколько пуль, но много камней, пуговиц, кусков монет, которые глубоко не проникали.»
Тем не менее отряд Стедмана понес серьезные потери, имел много раненых и больных, еда и порох кончались. Лишь с большим трудом им удалось унести ноги. Поскольку в ходе кампании они сожгли несколько полей и хижин мятежников, Стедман (не слишком уверенно) называет это «почти победой». При этом во время отступления случались такие картины: «Когда мы вошли в злосчастное болото, полковник схватил пустой ящик для хлеба, затолкал туда гамак и нес перед собой, как щит, крича «Спасайся, кто может!» по-французски». Учитывая, что в тот момент противника и близко не было, это какая-то странная победа.
Часто властям Суринама ничего не оставалось, как идти по пути Ямайки - заключать с мятежным селением аналогичный мирный договор. Т.е. свобода, земля, поставки оружия и т. д., в обмен на военную службу и обещание не укрывать беглецов. Результаты, по словам Стедмана, тоже были похожи: «Во время заключения договора их было 3 тысячи, а сейчас уже 15. Они ведут себя нагло, угрожают колонистам, требуют от них спиртное и деньги. Напоминая им при этом, как предки колонистов жестоко убивали их родителей. Я должен заключить, что в случае конфликта эти новые союзники станут для колонии самыми страшными врагами.»
Удивляться нечему. Рейнджеры, только что выкупленные из рабства, стремились отличиться перед белыми господами. Ну, а те, кто пожил на воле и испытал вкус побед над белыми, уважение к ним сильно утратили. Поэтому, даже после заключения мира, союзники из маронов получались не очень.
«Здесь я себя изобразил в пылу битвы, утомленным и сокрушенно глядящим на тело несчастного мятежника.» Ох уж эта эпоха сентиментализма!
Справиться с мятежниками («маронами») было нелегко. Речь шла о партизанской войне в малярийных джунглях, и регулярные войска из метрополии для такого мало подходили. Где-то колонисты обходились своими силами, где-то нанимали индейцев. Но лучше всего воевать с черными, конечно, могли другие черные.
На Ямайке в 1738 власти попытались переманить часть маронов на свою сторону. С беглецами города Трелани заключили мирный договор. За ними признавалась свобода, владение захваченной землей и самоуправление, в обмен на помощь в усмирении других мятежников.
Сделка казалась выгодной. Отношение плантаторов к неграм понятно, но Брайан Эдвардс («Наблюдения за обычаями маронов Ямайки», 1796), старается быть беспристрастным, с уважением отзываясь о прекрасной физической подготовке маронов, их владении оружием.
Не все пошло гладко.«В 1760 представился случай проверить их преданность и человечность, когда их привлекли к подавлению мятежа рабов в приходе Св.Марии. Белые колонисты уже победили мятежников, и маронов послали их преследовать, пообещав награду за каждого убитого. Вскоре они вернулись с коллекцией ушей, сказав, что отрезали их у сраженных в битве врагов. Им поверили и выплатили награду. А позже выяснилось, что они никого не убили и никакого боя не было, они просто отрезали уши у покойников, оставшихся непогребенными после боев с белыми.»
Эдвардс разочарованно констатирует: «Мне кажется, белые имеют ложное мнение о полезности маронов, которое их поведение не оправдывает». Видимо, посчитал, что «тест на преданность и человечность» те провалили - никаких моральных принципов!
В Суринаме голландцы попробовали другой подход. Власти создали подразделения рейнджеров из рабов-добровольцев, выкупив их у хозяев и дав свободу. Во главе стояли 3-4 белых, но остальные командиры их собственные. Джон Стедман, британский офицер морской пехоты на голландской службе, оставил замечательный «Рассказ об экспедиции против мятежных негров Суринама в 1772-1777». Его отряд часто действовал вместе с рейнджерами, которые, «хоть их поначалу было всего 300, приносили больше пользы, чем все остальные, вместе взятые. … каждый в лесу стоит полудюжины белых.»
Рейнджер носит красную шапку, означающую статус свободного (и чтобы в бою отличаться от мятежников). Стедман был неплохим художником и сделал в Суринаме множество рисунков, которыми проиллюстрировал свои записки.
Помимо знания леса, иммунитета к местным болезням и храбрости, рейнджеры отличались энтузиазмом. Порой даже излишним - Стедмана, любителя природы и искусства, огорчала их привычка играть в мяч отрезанными головами. А стимул, помимо свободы, был простой: «за каждого убитого врага они получают 25 флоринов, за пленного 50, за обнаруженное селение мятежников - 1000.» К тому же мароны считали их предателями, и в плен им было лучше не попадать.
Вообще столкновения случались редко. Обычно солдаты месяцами бродили по джунглям в безуспешных поисках противника, массово умирая от лихорадки. Приходилось ограничиваться уничтожением продбазы маронов: сожжением полей, фруктовых деревьев и т. д.
Но если все же доходило до боя, рейнджеры были незаменимы - они владели той же тактикой, что и противник. «Когда негры дерутся с неграми, каждая сторона делится на группы в 8-10 человек. Командир группы подает сигналы, трубя в рог. С началом боя они немедленно рассредотачиваются и падают на землю. Оттуда ведут огонь, целясь сквозь заросли во вспышку пороха на полке мушкета противника. Каждого стрелка сопровождают 2 безоружных: один - чтобы занять его место в случае смерти, другой - чтобы унести тело.»
Профессионализм негров так впечатлил Стедмана, что он составил схему их типичной тактики во время боя в джунглях. Стрелки, перемещаясь, работают по очереди по разным целям.
Стедмана удивили и умение маронов устраивать засады, и их стрельба с верхушек пальм (откуда они после выстрела спрыгивали и исчезали), и манера в бою передвигаться зигзагами. «Если лес густой, вместо стрельбы лежа или с колена они укрываются за деревьями, откуда ведут огонь с большей безопасностью и точностью, положив ствол мушкета на раздвоенные ветви.»
При этом речь не только об индивидуальных навыках. Он часто поминает их «мастерские маневры», «превосходное командование». "Поняв, что голый негр его обыграл, наш полковник пришел в ярость." Голые или нет, негры научили европейцев уважать противника.
К несчастью, уважение не было взаимным. Во время одной из перестрелок рейнджеры и мароны начали выкрикивать друг другу оскорбления. «Полковник принял участие, я и сержант Фаулер были переводчиками. Он обещал маронам жизнь, свободу, еду, выпивку и все, что захотят. Они с громким смехом отвечали, что ничего от него не хотят... что им нас жалко, ибо мы - белые рабы, в которых стреляют и морят голодом за 4 пенса в день. Они не будут тратить порох на таких доходяг, как мы, но рейнджеров убьют.»
Слово они сдержали, когда вскоре поймали в засаду часть отряда во время переправы через болото. Не тронув ни одного европейца, перестреляли рейнджеров, всадив в их капитана 5 пуль. Спасало то, что у маронов часто не хватало нормальных боеприпасов: при лечении солдат «из огнестрельных ран извлекли лишь несколько пуль, но много камней, пуговиц, кусков монет, которые глубоко не проникали.»
Тем не менее отряд Стедмана понес серьезные потери, имел много раненых и больных, еда и порох кончались. Лишь с большим трудом им удалось унести ноги. Поскольку в ходе кампании они сожгли несколько полей и хижин мятежников, Стедман (не слишком уверенно) называет это «почти победой». При этом во время отступления случались такие картины: «Когда мы вошли в злосчастное болото, полковник схватил пустой ящик для хлеба, затолкал туда гамак и нес перед собой, как щит, крича «Спасайся, кто может!» по-французски». Учитывая, что в тот момент противника и близко не было, это какая-то странная победа.
Часто властям Суринама ничего не оставалось, как идти по пути Ямайки - заключать с мятежным селением аналогичный мирный договор. Т.е. свобода, земля, поставки оружия и т. д., в обмен на военную службу и обещание не укрывать беглецов. Результаты, по словам Стедмана, тоже были похожи: «Во время заключения договора их было 3 тысячи, а сейчас уже 15. Они ведут себя нагло, угрожают колонистам, требуют от них спиртное и деньги. Напоминая им при этом, как предки колонистов жестоко убивали их родителей. Я должен заключить, что в случае конфликта эти новые союзники станут для колонии самыми страшными врагами.»
Удивляться нечему. Рейнджеры, только что выкупленные из рабства, стремились отличиться перед белыми господами. Ну, а те, кто пожил на воле и испытал вкус побед над белыми, уважение к ним сильно утратили. Поэтому, даже после заключения мира, союзники из маронов получались не очень.
«Здесь я себя изобразил в пылу битвы, утомленным и сокрушенно глядящим на тело несчастного мятежника.» Ох уж эта эпоха сентиментализма!