Эдвард Эстлин Каммингс
Частично переделал перевод еще одного стихотворения 1926-го года. Наряду с my father moved through dooms of love, входит, имхо, в десятку лучших стихотворений Каммингса. В средней колонке - старый вариант, опубликован в израильском журнале «Зеркало», #3-4, 1996 г.),
***
a man who had fallen among thieves
lay by the roadside on his back
dressed in fifteenthrate ideas
wearing a round jeer for a hat
fate per a somewhat more than less
emancipated evening
had in return for consciousness
endowed him with a changeless grin
whereon a dozen staunch and Meal
citizens did graze at pause
then fired by hypercivic zeal
sought newer pastures or because
swaddled with a frozen brook
of pinkest vomit out of eyes
which noticed nobody he looked
as if he did not care to rise
one hand did nothing on the vest
its wideflung friend clenched weakly dirt
while the mute trouserfly confessed
a button solemnly inert.
Brushing from whom the stiffened puke
i put him all into my arms
and staggered banged with terror through
a million billion trillion stars
***
...и он упав среди воров
лежал в канаве на спине
одет в грошовое дерьмо
с печатью мата на лице
судьба за жалкое подобье
раскованного вечерка
отняв сознанье подарила
улыбки праздничный оскал
на кою группа граждан честных
минутно поглазев исчезла
со сказочным энтузиазмом
искать достойных новых пастбищ
и потому что он покрытый
блевотой розовой из глаз
не замечал вокруг стоявших
как будто не желал вставать
с одной рукою на жилетке
с другою - сжавшей вяло грязь
его молчащая ширинка
в бессильи мрачно разошлась.
его забрызганного рвотой
я обнял поднял в полный рост
и потрясён кошмаром взвился
сквозь мультимиллиарды звёзд
***
погибший от разбойных рук
лежал в канаве на спине,
наряд изношенный как штамп
венчал оплёванный венец
судьба за жалкое подобье
раскованного вечерка
отняв сознанье подарила
улыбки праздничный оскал
на кою группа граждан Честных
минуту поглазев исчезла
со сказочным энтузиазмом
искать достойных новых пастбищ
и потому что он застывший
с блевотой розовой у глаз
не замечал вокруг стоявших
как будто не желал вставать
одна рука нашла жилетку
другая собирала грязь
а безучастная ширинка
непоправимо разошлась.
Его (стряхнув остатки скверны)
я обнял поднял в полный рост
и потрясён кошмаром взвился
сквозь мультимиллиарды звёзд
***
a man who had fallen among thieves
lay by the roadside on his back
dressed in fifteenthrate ideas
wearing a round jeer for a hat
fate per a somewhat more than less
emancipated evening
had in return for consciousness
endowed him with a changeless grin
whereon a dozen staunch and Meal
citizens did graze at pause
then fired by hypercivic zeal
sought newer pastures or because
swaddled with a frozen brook
of pinkest vomit out of eyes
which noticed nobody he looked
as if he did not care to rise
one hand did nothing on the vest
its wideflung friend clenched weakly dirt
while the mute trouserfly confessed
a button solemnly inert.
Brushing from whom the stiffened puke
i put him all into my arms
and staggered banged with terror through
a million billion trillion stars
***
...и он упав среди воров
лежал в канаве на спине
одет в грошовое дерьмо
с печатью мата на лице
судьба за жалкое подобье
раскованного вечерка
отняв сознанье подарила
улыбки праздничный оскал
на кою группа граждан честных
минутно поглазев исчезла
со сказочным энтузиазмом
искать достойных новых пастбищ
и потому что он покрытый
блевотой розовой из глаз
не замечал вокруг стоявших
как будто не желал вставать
с одной рукою на жилетке
с другою - сжавшей вяло грязь
его молчащая ширинка
в бессильи мрачно разошлась.
его забрызганного рвотой
я обнял поднял в полный рост
и потрясён кошмаром взвился
сквозь мультимиллиарды звёзд
***
погибший от разбойных рук
лежал в канаве на спине,
наряд изношенный как штамп
венчал оплёванный венец
судьба за жалкое подобье
раскованного вечерка
отняв сознанье подарила
улыбки праздничный оскал
на кою группа граждан Честных
минуту поглазев исчезла
со сказочным энтузиазмом
искать достойных новых пастбищ
и потому что он застывший
с блевотой розовой у глаз
не замечал вокруг стоявших
как будто не желал вставать
одна рука нашла жилетку
другая собирала грязь
а безучастная ширинка
непоправимо разошлась.
Его (стряхнув остатки скверны)
я обнял поднял в полный рост
и потрясён кошмаром взвился
сквозь мультимиллиарды звёзд