Балет слонов
Ричард Костелянец готовит для читалки «Киндл» расширенное цифровое издание монументальной «Dictionary of the Avant-Gardes» (Энциклопедия Авангардов), и прислал мне как члену ред.совета на вычитку дополнительные материалы. Как всегда, масса интересного материала. К примеру, вот быстрый перевод новой статьи о знаменитом американском хореографе Джордже Баланчине (Георгие Мелитоновиче Баланчивадзе, 1904-1983):
«Известный мастер американского классического балета, он занимался более эксцентричными проектами в первой части своей американской карьеры. В 1942 году цирковая компания Ringling Brothers and Barnum and Bailey заказала ему и Игорю Стравинскому (!) постановку «Балет слонов» (1942) для пятидесяти слонов и пятидесяти балерин. В книге "Слон в пачке» (2007), историк танца Салли Бэйнс напоминает нам, что «авангардизм Баланчина . . . состоял в умении соединять элементы высокой и низкой культуры... американской и европейской.» Для данного балета, слонов нарядили в короткие розовые пачки и украшенные драгоценностями повязки на лбу. Бэйнс цитирует анонимного рецензента Нью-Йорк Таймс:
«Они вышли на ринг в проектируемом свете синих сумерок, сначала балерины в розовом, потом животные. Балерины образовали три кольца, а слоны мотали головами в такт музыке. Мотание головами и топание усилилось с возрастающей интенсивностью музыкального ряда. В центральном внутреннем кольце, слон по имени Модок танцевал с удивительной грацией и музыкальностью, сливаясь в идеальном унисоне с грохочущим финалом Стравинского.
Всего через несколько лет после «Фантазии» Уолта Диснея, «Балет слонов» продемонстривал, что животные обладают природной грацией, но Баланчин использовал настоящих животных. Одновременно зрелище и пародия, «Цирковая полька» Стравинского заканчивается искаженной цитатой из «Военного марша» Шуберта. Хотя ни фотографии, ни съёмки балета до нас не дошли, мы знаем подробности из мемуаров двух балерин: «Я люблю тебя, дорогая, но сезон закончен» Конни Клаузен (1961) и «Зорина» Веры Зориной (1986).
Though customarily regarded as the American master of classical ballet, he did more eccentric work earlier in his illustrious American career. In 1942, the Ringling Brothers and Barnum and Bailey Circus commissioned him and Igor Stravinsky (no joke) to do The Ballet of the Elephants (1942) for fifty pachyderms and fifty dancing girls. In her classic reconstruction, “Elephant in Tutus” (2007), the dance historian Sally Banes reminds us that Balanchine’s “avant-gardism . . . consisted of his negotiating a pact between those two apparently antithetical systems, high and low cultures. He appropriated in his serious ballets popular culture, both old and new, American and European-jazz tap dancing and square dancing, Western movies, and the bodily habitus [sic] of fashion models and Rockettes.” Thus here the elephants were outfitted with the short pink ballet skirts called tutus and jeweled headbands for their foreheads. Banes quotes an anonymous New York Times reviewer:
They came into the ring in artificial, blue-lighted dusk, first the little pink dancers, then the great beasts. The little dancers pirouetted into the three rings and the elephant heads gravely swayed and nodded rhythmically.
The arc of sway widened and the stomping picked up with the music. In the central ring, Modoc the Elephant danced with amazing grace, and in time to the tune, closing in perfect cadenced with the crashing [Stravinsky] finale.
Only a few years after Walt Disney’s Fantasia, The Ballet of the Elephants likewise discovered grace in animals, but the difference was that Balanchine used real animals. At once spectacle and parody, the Stravinsky score concludes with a distorted quote from Franz Schubert’s Marche Militaire.
Though no pictures or footage of this are known to exist, it is vividly recalled in two memoirs by participating dancers-Connie Clausen’s I Love You, Honey, But the Season’s Over Now (1961) and Vera Zorina’s Zorina (1986).