(no subject)
Таежный Маугли или отпустите кретина в поход.
Лично я обожаю собирать грибы. Особенно, когда они есть. Как говорит мой друг доцент Галкин, одно дело собирать грибы и уж совсем другое дело - их искать. Среди грибников бытуют истории, когда они целый день искали грибы, нашли всего парочку подосиновиков, а потом совершенно случайно вышли на такую полянку, где белых - хоть косой коси. В зависимости от количества выпитого и аудитории, масштаб сбора белых грибов в таких рассказах варирует от четырех ведер до четырех утра. В тот злополучный вечер я, Славка и Максим Максимыч встали лагерем около озера «Ястребиное».
Тем летом у нас появилась... палатка. Дело в том, что прошедшая зима выдалась очень морозной и Максим Максимычу понадобилось пальто, на тот момент служившее дверью в вигвам. Которое он себе и выстриг обратно как новое. Пальто отдавало копченым, жареным и сырым, но было вполне демисезонным.
Пришлось добывать палатку. Выбор пал на ярко-красную четырехместную чешскую палатку, принадлежавшую знакомой стоматологине Катре Вахловой. Катря выдвинула палатку в качестве аванса за то, что мы возьмем ее с собой в поход с трудностями. Но сами посудите, зачем нам эти трудности?!
Так вот, ярко красную палатку разбили в ущелье между скал. Нужно сказать, что ландшафт у озера «Ястребиное» представляют собой чередующиеся гряды гранитных скал, покрытых лесом. Гряды эти на столько похожи одна на другую, что не обладая специальными навыками ориентирования, простому матраснику потеряться там ничего не стоит.
Несмотря на опасность и будучи ответственным за питание экспедиции, я решил в тот вечер приготовить жюльен по-карельски, без сметаны (сметаны не было).
«Макс, я за грибами»,- сказал я в надежде на то, что Макс и Славка будут следовать за мной и следить, что бы я не потерялся.
«Ну ...дуй», - Макс был занят разведением костра. Сыроватые ветки отказывались гореть, и он уже сорок минут стоял в коленно локтевой позиции и энергично надувал щеки.
Следует заметить, что мои опасения заблудиться были не беспочвенны. Однажды я вышел за хлебом в магазин на улице Восстания, а вернулся только через три дня, по ошибке завернув налево, а потом направо, вместо направо, а потом налево. В общем, я очень плохо ориентировался.
«Слушай, Макс»,- не унимался я, - «Давай я буду собирать грибы по периметру, а, что бы не потеряться, буду тебе орать, ну типа ау-ау, а ты мне отвечай!». Расценив молчание Макса, как знак согласия, я, вооружившись двумя полиэтиленовыми пакетами, выступил в чащу.
Грибов было море. Я радостно порхал от лисичек к подберезовикам, от подберезовиков к подосиновикам, от подосиновиков к белым. Азарт на столько захватил меня, что захотелось забраться на соседнюю гряду и все там обследовать. «Макс!», - крикнул я, проверяя связь с центром. «Оу!», - раздалось в ответ. Окрыленный поддержкой друга и продолжая орать, я вскарабкался на соседнюю гряду, покрытую густым ельником.
«Вот сейчас все там соберу и сразу вниз...а палатка сразу внизу и направо...», - думал я, срезая очередной скользкий масленок.... «вот вот, сейчас еще немного и домой...палатка налево и вверх, то есть вниз...Макс!!!....».
«Куку...куку...ку», - и вместо Макса на мой вопль отозвалась безмозглая лесная птица.
«Два с половиной...», - мелькнула мысль. Следующая мысль была не менее тревожной и сообщала о том, что, если заблудиться и идти на юг, то до ближайшего населенного пункта километров сто, а, если на север, то пятьсот-шестьсот, не меньше. Где север, а где юг, определить было совершенно невозможно.
Мох одинаково густо покрывал все стороны света. Полярной звезды видно не было, а вместо нее пошел дождь и лес вокруг как-то сразу потемнел. «Палатка должна быть где-то внизу!», - сказал себе я, спускаясь со скалистой гряды. «Макс! Мааакс!!!», - тишина. Видимо я спустился не с той стороны. Нафига я вообще полез на этот холм. Стоп, надо прекратить панику и собраться с мыслями. Я стоял здесь, потом поднялся наверх, потом спустился вниз, потом вернулся, значит, палатка должна быть здесь....либо там...либо... «МАААААААКС!», - тишина.... Я сел на поваленое дерево и закурил. Становилось совсем темно. Дождь кончился, но перспектива ночевки с двумя пакетами грибов под открытым небом была, прямо скажем, не радужной. Завтра утром меня, конечно же, найдут. Или... «МААААКС!!!!», - мой голос предательски дрогнул. Над головой мрачно смыкались верхушки сосен, закрывая небо, полярную звезду и надежду на спасение. Яростно зашвырнув пакеты с грибами в овраг, я полез на сосну. Коала из меня оказалась так себе и, в кровь ободрав руки, я так ничего толком и не увидел. Надежды не осталось. «...мааааксссс...», - из последних сил прохрипел я....
Нет ответа...Бросившись сломя голову в овраг, я начал собирать грибы обратно в пакет. Сейчас найду открытое место и выложу из грибов слово «Помогите мне, пожалуйста!И телефон». Или просто «SOS»? Или по-русски «СОС»...нет, это пошло ....или по-фински «SOOOOS»...нет, это слишком длинно....я в отчаянии сел на землю и обхватил голову руками.
«Ну че, где грибы то?», - за моей спиной деловито держа поваленую сухую сосну, стоял Максимыч и с интересом смотрел на меня. «Макс!!!!», - воскликнул я и бросился обнимать его, - «Как ты нашел меня? Почему ты не отвечал на мои крики? Сколько километров до палатки?!»
«Да вот же она»,- Максимыч кивнул в сторону ярко красного пятна между деревьев. «Честно говоря, ты немного задрал - бегать вокруг палатки в течение трех часов и орать «Макс! Макс!». Я, признаться, утратил интерес отвечать еще часа два назад, Идем, харе балдеть, к тому же ужин уже остыл, а Петриченко, если его не остановить, сейчас нажрется....»
Но это было уже не важно. Я был в безопасности.
Походы в конце октября в Ленинградской области - занятие неблагодарное. Ночи становятся уже совсем холодными, грибов почти нет, но сидеть в общежитии и смотреть, как приходит зима еще более невыносимо.
Поэтому было решено закрыть сезон походов визитом в Северную Карелию нашем обычным составом - Максимыч, Славка и я, так и не купивший себе спальник. Да, чуть не забыл, в жизни Славки произошли изменения. В его жизнь ворвался Ричард.
Или, попросту, Ричик.
Ричиком назывался гигантских размеров немецкий овчар, который за один присест мог съесть половину суточного рациона студентов третьего этажа общежития номер два. Ричик, по мнению Славки Петриченко, считался умным псом: он поднимал ножку, в основном в коридоре общежития, лаял и отличался прекрасным аппетитом... а что еще нужно уметь умной собаке?
Не будете же вы ожидать от овчарки успешной сдачи зачета по биохимии или, например, реферата по организации здравоохранения .
Наташка Герасимова, любимая женщина Славки Петриченко, поначалу Ричика не взлюбила. Ей видите ли не понравилось, что Ричик съел ее дневной крем от морщин. Но Петриченко твердо сказал «либо Ричик живет с нами- либо между нами все кончено!» и вынужден был неделю ночевать в комнате у Макса.
За это время Наташка с Ричиком подружились и заодно она простила Петриченко и вернула его в дом.
Ричик, к слову заметить, хорошее отношение к себе понимал и ценил. И только когда материнская любовь Славки переходила все границы, Ричик мог недоуменно посмотреть в его сторону и многозначительно тявкнуть.
Материнская любовь Петриченко не знала границ. Так, однажды на всю стипендию он купил ему набор ошейников из натуральной кожи с позолоченой цепью крупного звена. За что опять неделю жил у Макса, изгнанный Наташкой из комнаты. Когда в общежитии ремонтировали отопление, Петриченко не разрешал Ричику сидеть на холодном полу, и огромная шестидесяти килограмовая лохматая туша с глупейшим выражением на лице, насколько черты собачьего лица могли это позволить, сидела на коленях у счастливого хозяина и растерянно махала хвостом.
«Ты ему еще кубик Рубика купи!», - саркастически язвил Макс. Он тоже любил Ричика (его нельзя было не любить), но фанатизма Славки явно не разделял. Апофеозом проявления любви Петриченко к Ричику стали собачьи штаны, которые Славка купил ему на день Рождения у одной знакомой швеи. Штаны были пошиты из старого китайского пуховика, в них была прорезь для хвоста, ширинка и надпись «Больчекабана» на заднем кармане.
В позолоченом ошейнике и в штанах «Больчекабана» Ричик напоминал сутенера из Гарлема, отпустившего бакенбарды. Петриченко на фоне Ричика смотрелся блекло.
Так вот, не взять Ричика с собой в поход было невозможно. Представьте, включаете вы индийский фильм «Зита и Гита», а Гиты - нету! Абсурд! Вот так и Славка с Ричиком.
Ехать решили необычным маршрутом. Максим Максимыч знал, как разрабатывать живописные маршруты, но, к сожалению, никто не знал, где мы окажемся в конечном итоге.
Ехать нужно было пять часов на электричке, а потом идти километров десять по грунтовке, пока не начнется бездорожье и трудности.
Трудности начались еще на Финляндском вокзале. На восьмичасовую электричку мы опоздали, потому что Петриченко ушел купить Ричику пирожок с мясом и пропал с концами. Через полчаса он вернулся встревоженный с Ричиком на руках. На мой вопрос «что случилось?» и на немой вопрос Максим Максимыча «какого хера?», Петриченко с дрожью в голосе ответил, что Ричик отказался есть пирожок с мясом и он водил его в аптеку за активированным углем и желчегонным.
Ричик с безразличным видом наблюдал за мухой, кружившей у его носа. Перед выходом из общежития он съел тазик макаронов по-флотски и хотел покоя.
Проезд в электричке ничем особо не запомнился кроме того, что объевшийся Ричик наклал таки в штаны и от них пришлось избавиться, потому что таскать с собой в рюкзаке засратые собачьи панталоны отказался даже такой просветитель и гуманист, как Славка Петриченко.
В три часа пополудни мы вышли на станции Куркиекки и двинулись строго на Север, ведомые чутким нюхом Ричика, которому дали зачем-то понюхать карту Карельского перешейка.
Неожиданно на нашем пути возникла водная преграда. Это была река метров двадцать пять - тридцать шириной, которой не было на карте Ленобласти. Моста через неизвестную реку не было. Максим Максимыч комментировать это явление природы отказался, мотивировав это тем, что «мы и так все ему уже надоели!».
Настроение испортилось, потому что прерывать поход из-за какого-то глупого «канализационного потока», как его окрестил Славка, было бы стыдно и шло в разрез с нашей любовью к трудностям.
Нужно было форсировать реку.
Плыть с тяжелыми рюкзаками на плечах представлялось занятием утомительным, к тому же намокшая одежда и провизия - удовольствие так себе. Напомню, что был конец октября, стало быть не май месяц. Петриченко предложил смелый и отчаяный план. План в стиле Джима Хоккинса из романа Стивенсона «Остров Сокровищ», который всех спас.
«Нужно сколотить плот, погрузить на него рюкзаки, привязать к плоту веревку, к веревке - палочку. Я переплываю на другой берег, вы кидаете мне палочку, и я подтягиваю плот с рюкзаками на противоположный берег», - важно заявил Петриченко.
«Давно мечтал кинуть тебе палочку», - пробурчал Максим Максимыч и принялся мастерить плот. Проблемы было две. Веревки хватало только до середины реки и плот с погруженным на него рюкзаком, уходил под воду сантиметров на десять. Но не тонул. Петриченко, раздевшись, бодро подошел к ледяной воде и начал делать энергичные приседания со словами «Бабка сеяла горох и сказала деду..... ох бляааа....!».
Славка бросился в воду и побежал на руках к другому берегу. Река оказалась глубже, чем мы думали и пришлось таки плыть. Переплыв на другой берег, синий Петриченко принялся жестикулировать, что пришло время кидать палочку.
Палочку по задумке Славы должен был в зубах триумфально принести ему Ричик, отважно плывя в ледяной воде и таща за собой рюкзаки с провиантом, одеждой, спиртным. Пока Слава жестикулировал, Максимыч погрузил рюкзак на плот, дал Ричику понюхать палочку и швырнул ее по направлению к другому берегу.
Петриченко победоносно скомандовал «Ричард, ко мне!», и все затаили дыхание. Ричик резво по привычке, ринулся за палочкой, но, добежав до ледяной воды и брезгливо потрогав ее лапой, тут же потерял интерес к происходящему и деловито удалися в лес, якобы, в поисках дичи.
На вопли Славки по пояс стоящего в реке «Ричард,ко мне!», «Ричард,сидеть!», «Ричард,голос!» и «Ричард,твою мать!» Ричик не реагировал. Тем временем плот подхватило течением и понесло вниз по реке. Не сговариваясь, мы с Максом бросились в воду. Одежду снимать было некогда, плот уплывал, а вместе с ним все надежды на поесть, поспать и выпить. Схватившись за плот, мы стали толкать его к берегу. Вода была на столько холодной, что ноги, которые по началу сводило судорогами, просто перестали ощущаться. На другом берегу закоченевший до полусмерти Петриченко продолжал громким матом воспитывать Ричика.
«Петриченко, едрить твою мать, лови палочку», - прохрипел Макс, размахивая веревкой по принципу лассо. В следующую момент я почуствовал острую боль в глазу и ушел под воду вместе с рюкзаком. Вынырнув, держа в одной руке рюкзак, а в другой палочку, выпавшую из лассо и засветившую мне в глаз, я грозно двинулся на Максим Максимыча с целью убийства.
Максим Максимыч попытался скрыться от меня монте-карлским баттерфляем, но ноги его не слушались, поэтому от тут же камнем пошел ко дну.
К счастью, онемевшие ноги, почувствовали песок и мы оба выбрались на берег. По ту сторону реки одиноко бегал Ричик, видимо, искал палочку.
Петриченко, который к тому времени приобрел от холода красивый серовато зеленый оттенок с трудом шевеля губами, приглушенно произнес: «Надо вызволять Ричика!», - и бросился обратно в воду.
Отловив пса, он раскрутил его подобно метателю молота, и зашвырнул в сторону нашего берега. Ричик, издав жалобный визг, плюхнулся в воду метрах трех от Славки и сразу же поплыл обратно к хозяину, как умел- по-собачьи.
«Бумеранг гребаный!», - прошипел Петриченко, взвалил Ричарда , подобно лисьему воротнику себе на шею и словно Моисей в Иордан, вошел в ледяной поток.
Я, Макс и Славка сидели на берегу, дрожа крупной дрожью. Октябрьский вечер по традиции заканчивался мелким моросящим дождем. Быстро выпив бутылку водки на троих и совершенно не почуствовав ни даже тени опьянения, мы единодушно проголосовали за то, что бы никогда больше не обсуждать особенности операции «Переправа».
Ричик водку пить отказался и с победоносным видом восседал у Славки на коленях. Был октябрь, земля была холодная.
Лично я обожаю собирать грибы. Особенно, когда они есть. Как говорит мой друг доцент Галкин, одно дело собирать грибы и уж совсем другое дело - их искать. Среди грибников бытуют истории, когда они целый день искали грибы, нашли всего парочку подосиновиков, а потом совершенно случайно вышли на такую полянку, где белых - хоть косой коси. В зависимости от количества выпитого и аудитории, масштаб сбора белых грибов в таких рассказах варирует от четырех ведер до четырех утра. В тот злополучный вечер я, Славка и Максим Максимыч встали лагерем около озера «Ястребиное».
Тем летом у нас появилась... палатка. Дело в том, что прошедшая зима выдалась очень морозной и Максим Максимычу понадобилось пальто, на тот момент служившее дверью в вигвам. Которое он себе и выстриг обратно как новое. Пальто отдавало копченым, жареным и сырым, но было вполне демисезонным.
Пришлось добывать палатку. Выбор пал на ярко-красную четырехместную чешскую палатку, принадлежавшую знакомой стоматологине Катре Вахловой. Катря выдвинула палатку в качестве аванса за то, что мы возьмем ее с собой в поход с трудностями. Но сами посудите, зачем нам эти трудности?!
Так вот, ярко красную палатку разбили в ущелье между скал. Нужно сказать, что ландшафт у озера «Ястребиное» представляют собой чередующиеся гряды гранитных скал, покрытых лесом. Гряды эти на столько похожи одна на другую, что не обладая специальными навыками ориентирования, простому матраснику потеряться там ничего не стоит.
Несмотря на опасность и будучи ответственным за питание экспедиции, я решил в тот вечер приготовить жюльен по-карельски, без сметаны (сметаны не было).
«Макс, я за грибами»,- сказал я в надежде на то, что Макс и Славка будут следовать за мной и следить, что бы я не потерялся.
«Ну ...дуй», - Макс был занят разведением костра. Сыроватые ветки отказывались гореть, и он уже сорок минут стоял в коленно локтевой позиции и энергично надувал щеки.
Следует заметить, что мои опасения заблудиться были не беспочвенны. Однажды я вышел за хлебом в магазин на улице Восстания, а вернулся только через три дня, по ошибке завернув налево, а потом направо, вместо направо, а потом налево. В общем, я очень плохо ориентировался.
«Слушай, Макс»,- не унимался я, - «Давай я буду собирать грибы по периметру, а, что бы не потеряться, буду тебе орать, ну типа ау-ау, а ты мне отвечай!». Расценив молчание Макса, как знак согласия, я, вооружившись двумя полиэтиленовыми пакетами, выступил в чащу.
Грибов было море. Я радостно порхал от лисичек к подберезовикам, от подберезовиков к подосиновикам, от подосиновиков к белым. Азарт на столько захватил меня, что захотелось забраться на соседнюю гряду и все там обследовать. «Макс!», - крикнул я, проверяя связь с центром. «Оу!», - раздалось в ответ. Окрыленный поддержкой друга и продолжая орать, я вскарабкался на соседнюю гряду, покрытую густым ельником.
«Вот сейчас все там соберу и сразу вниз...а палатка сразу внизу и направо...», - думал я, срезая очередной скользкий масленок.... «вот вот, сейчас еще немного и домой...палатка налево и вверх, то есть вниз...Макс!!!....».
«Куку...куку...ку», - и вместо Макса на мой вопль отозвалась безмозглая лесная птица.
«Два с половиной...», - мелькнула мысль. Следующая мысль была не менее тревожной и сообщала о том, что, если заблудиться и идти на юг, то до ближайшего населенного пункта километров сто, а, если на север, то пятьсот-шестьсот, не меньше. Где север, а где юг, определить было совершенно невозможно.
Мох одинаково густо покрывал все стороны света. Полярной звезды видно не было, а вместо нее пошел дождь и лес вокруг как-то сразу потемнел. «Палатка должна быть где-то внизу!», - сказал себе я, спускаясь со скалистой гряды. «Макс! Мааакс!!!», - тишина. Видимо я спустился не с той стороны. Нафига я вообще полез на этот холм. Стоп, надо прекратить панику и собраться с мыслями. Я стоял здесь, потом поднялся наверх, потом спустился вниз, потом вернулся, значит, палатка должна быть здесь....либо там...либо... «МАААААААКС!», - тишина.... Я сел на поваленое дерево и закурил. Становилось совсем темно. Дождь кончился, но перспектива ночевки с двумя пакетами грибов под открытым небом была, прямо скажем, не радужной. Завтра утром меня, конечно же, найдут. Или... «МААААКС!!!!», - мой голос предательски дрогнул. Над головой мрачно смыкались верхушки сосен, закрывая небо, полярную звезду и надежду на спасение. Яростно зашвырнув пакеты с грибами в овраг, я полез на сосну. Коала из меня оказалась так себе и, в кровь ободрав руки, я так ничего толком и не увидел. Надежды не осталось. «...мааааксссс...», - из последних сил прохрипел я....
Нет ответа...Бросившись сломя голову в овраг, я начал собирать грибы обратно в пакет. Сейчас найду открытое место и выложу из грибов слово «Помогите мне, пожалуйста!И телефон». Или просто «SOS»? Или по-русски «СОС»...нет, это пошло ....или по-фински «SOOOOS»...нет, это слишком длинно....я в отчаянии сел на землю и обхватил голову руками.
«Ну че, где грибы то?», - за моей спиной деловито держа поваленую сухую сосну, стоял Максимыч и с интересом смотрел на меня. «Макс!!!!», - воскликнул я и бросился обнимать его, - «Как ты нашел меня? Почему ты не отвечал на мои крики? Сколько километров до палатки?!»
«Да вот же она»,- Максимыч кивнул в сторону ярко красного пятна между деревьев. «Честно говоря, ты немного задрал - бегать вокруг палатки в течение трех часов и орать «Макс! Макс!». Я, признаться, утратил интерес отвечать еще часа два назад, Идем, харе балдеть, к тому же ужин уже остыл, а Петриченко, если его не остановить, сейчас нажрется....»
Но это было уже не важно. Я был в безопасности.
Походы в конце октября в Ленинградской области - занятие неблагодарное. Ночи становятся уже совсем холодными, грибов почти нет, но сидеть в общежитии и смотреть, как приходит зима еще более невыносимо.
Поэтому было решено закрыть сезон походов визитом в Северную Карелию нашем обычным составом - Максимыч, Славка и я, так и не купивший себе спальник. Да, чуть не забыл, в жизни Славки произошли изменения. В его жизнь ворвался Ричард.
Или, попросту, Ричик.
Ричиком назывался гигантских размеров немецкий овчар, который за один присест мог съесть половину суточного рациона студентов третьего этажа общежития номер два. Ричик, по мнению Славки Петриченко, считался умным псом: он поднимал ножку, в основном в коридоре общежития, лаял и отличался прекрасным аппетитом... а что еще нужно уметь умной собаке?
Не будете же вы ожидать от овчарки успешной сдачи зачета по биохимии или, например, реферата по организации здравоохранения .
Наташка Герасимова, любимая женщина Славки Петриченко, поначалу Ричика не взлюбила. Ей видите ли не понравилось, что Ричик съел ее дневной крем от морщин. Но Петриченко твердо сказал «либо Ричик живет с нами- либо между нами все кончено!» и вынужден был неделю ночевать в комнате у Макса.
За это время Наташка с Ричиком подружились и заодно она простила Петриченко и вернула его в дом.
Ричик, к слову заметить, хорошее отношение к себе понимал и ценил. И только когда материнская любовь Славки переходила все границы, Ричик мог недоуменно посмотреть в его сторону и многозначительно тявкнуть.
Материнская любовь Петриченко не знала границ. Так, однажды на всю стипендию он купил ему набор ошейников из натуральной кожи с позолоченой цепью крупного звена. За что опять неделю жил у Макса, изгнанный Наташкой из комнаты. Когда в общежитии ремонтировали отопление, Петриченко не разрешал Ричику сидеть на холодном полу, и огромная шестидесяти килограмовая лохматая туша с глупейшим выражением на лице, насколько черты собачьего лица могли это позволить, сидела на коленях у счастливого хозяина и растерянно махала хвостом.
«Ты ему еще кубик Рубика купи!», - саркастически язвил Макс. Он тоже любил Ричика (его нельзя было не любить), но фанатизма Славки явно не разделял. Апофеозом проявления любви Петриченко к Ричику стали собачьи штаны, которые Славка купил ему на день Рождения у одной знакомой швеи. Штаны были пошиты из старого китайского пуховика, в них была прорезь для хвоста, ширинка и надпись «Больчекабана» на заднем кармане.
В позолоченом ошейнике и в штанах «Больчекабана» Ричик напоминал сутенера из Гарлема, отпустившего бакенбарды. Петриченко на фоне Ричика смотрелся блекло.
Так вот, не взять Ричика с собой в поход было невозможно. Представьте, включаете вы индийский фильм «Зита и Гита», а Гиты - нету! Абсурд! Вот так и Славка с Ричиком.
Ехать решили необычным маршрутом. Максим Максимыч знал, как разрабатывать живописные маршруты, но, к сожалению, никто не знал, где мы окажемся в конечном итоге.
Ехать нужно было пять часов на электричке, а потом идти километров десять по грунтовке, пока не начнется бездорожье и трудности.
Трудности начались еще на Финляндском вокзале. На восьмичасовую электричку мы опоздали, потому что Петриченко ушел купить Ричику пирожок с мясом и пропал с концами. Через полчаса он вернулся встревоженный с Ричиком на руках. На мой вопрос «что случилось?» и на немой вопрос Максим Максимыча «какого хера?», Петриченко с дрожью в голосе ответил, что Ричик отказался есть пирожок с мясом и он водил его в аптеку за активированным углем и желчегонным.
Ричик с безразличным видом наблюдал за мухой, кружившей у его носа. Перед выходом из общежития он съел тазик макаронов по-флотски и хотел покоя.
Проезд в электричке ничем особо не запомнился кроме того, что объевшийся Ричик наклал таки в штаны и от них пришлось избавиться, потому что таскать с собой в рюкзаке засратые собачьи панталоны отказался даже такой просветитель и гуманист, как Славка Петриченко.
В три часа пополудни мы вышли на станции Куркиекки и двинулись строго на Север, ведомые чутким нюхом Ричика, которому дали зачем-то понюхать карту Карельского перешейка.
Неожиданно на нашем пути возникла водная преграда. Это была река метров двадцать пять - тридцать шириной, которой не было на карте Ленобласти. Моста через неизвестную реку не было. Максим Максимыч комментировать это явление природы отказался, мотивировав это тем, что «мы и так все ему уже надоели!».
Настроение испортилось, потому что прерывать поход из-за какого-то глупого «канализационного потока», как его окрестил Славка, было бы стыдно и шло в разрез с нашей любовью к трудностям.
Нужно было форсировать реку.
Плыть с тяжелыми рюкзаками на плечах представлялось занятием утомительным, к тому же намокшая одежда и провизия - удовольствие так себе. Напомню, что был конец октября, стало быть не май месяц. Петриченко предложил смелый и отчаяный план. План в стиле Джима Хоккинса из романа Стивенсона «Остров Сокровищ», который всех спас.
«Нужно сколотить плот, погрузить на него рюкзаки, привязать к плоту веревку, к веревке - палочку. Я переплываю на другой берег, вы кидаете мне палочку, и я подтягиваю плот с рюкзаками на противоположный берег», - важно заявил Петриченко.
«Давно мечтал кинуть тебе палочку», - пробурчал Максим Максимыч и принялся мастерить плот. Проблемы было две. Веревки хватало только до середины реки и плот с погруженным на него рюкзаком, уходил под воду сантиметров на десять. Но не тонул. Петриченко, раздевшись, бодро подошел к ледяной воде и начал делать энергичные приседания со словами «Бабка сеяла горох и сказала деду..... ох бляааа....!».
Славка бросился в воду и побежал на руках к другому берегу. Река оказалась глубже, чем мы думали и пришлось таки плыть. Переплыв на другой берег, синий Петриченко принялся жестикулировать, что пришло время кидать палочку.
Палочку по задумке Славы должен был в зубах триумфально принести ему Ричик, отважно плывя в ледяной воде и таща за собой рюкзаки с провиантом, одеждой, спиртным. Пока Слава жестикулировал, Максимыч погрузил рюкзак на плот, дал Ричику понюхать палочку и швырнул ее по направлению к другому берегу.
Петриченко победоносно скомандовал «Ричард, ко мне!», и все затаили дыхание. Ричик резво по привычке, ринулся за палочкой, но, добежав до ледяной воды и брезгливо потрогав ее лапой, тут же потерял интерес к происходящему и деловито удалися в лес, якобы, в поисках дичи.
На вопли Славки по пояс стоящего в реке «Ричард,ко мне!», «Ричард,сидеть!», «Ричард,голос!» и «Ричард,твою мать!» Ричик не реагировал. Тем временем плот подхватило течением и понесло вниз по реке. Не сговариваясь, мы с Максом бросились в воду. Одежду снимать было некогда, плот уплывал, а вместе с ним все надежды на поесть, поспать и выпить. Схватившись за плот, мы стали толкать его к берегу. Вода была на столько холодной, что ноги, которые по началу сводило судорогами, просто перестали ощущаться. На другом берегу закоченевший до полусмерти Петриченко продолжал громким матом воспитывать Ричика.
«Петриченко, едрить твою мать, лови палочку», - прохрипел Макс, размахивая веревкой по принципу лассо. В следующую момент я почуствовал острую боль в глазу и ушел под воду вместе с рюкзаком. Вынырнув, держа в одной руке рюкзак, а в другой палочку, выпавшую из лассо и засветившую мне в глаз, я грозно двинулся на Максим Максимыча с целью убийства.
Максим Максимыч попытался скрыться от меня монте-карлским баттерфляем, но ноги его не слушались, поэтому от тут же камнем пошел ко дну.
К счастью, онемевшие ноги, почувствовали песок и мы оба выбрались на берег. По ту сторону реки одиноко бегал Ричик, видимо, искал палочку.
Петриченко, который к тому времени приобрел от холода красивый серовато зеленый оттенок с трудом шевеля губами, приглушенно произнес: «Надо вызволять Ричика!», - и бросился обратно в воду.
Отловив пса, он раскрутил его подобно метателю молота, и зашвырнул в сторону нашего берега. Ричик, издав жалобный визг, плюхнулся в воду метрах трех от Славки и сразу же поплыл обратно к хозяину, как умел- по-собачьи.
«Бумеранг гребаный!», - прошипел Петриченко, взвалил Ричарда , подобно лисьему воротнику себе на шею и словно Моисей в Иордан, вошел в ледяной поток.
Я, Макс и Славка сидели на берегу, дрожа крупной дрожью. Октябрьский вечер по традиции заканчивался мелким моросящим дождем. Быстро выпив бутылку водки на троих и совершенно не почуствовав ни даже тени опьянения, мы единодушно проголосовали за то, что бы никогда больше не обсуждать особенности операции «Переправа».
Ричик водку пить отказался и с победоносным видом восседал у Славки на коленях. Был октябрь, земля была холодная.