Ночь чудес
Вчера на ночь глядя спустилась за молоком - чтоб было чем утром бодяжить кофе. В воздухе перед магазином висела тревога. У крыльца собралась темная кучка людей с холодными пальцами - решали, как жить дальше. Стараясь не смотреть им в глаза, я вошла внутрь. Добрая половина полок магазина была закрыта упаковочным материалом. Запечатали изнутри и холодильник с пивом. Бумажка, приклеенная снаружи холодильника, сообщала, что сегодня у страны выпускной вечер. Удары по алкоголю были точечными - по черным дырам упаковки можно было проследить карту спиртного, разбросанного по залу в самых неожиданных местах. Но бутылки под бумагой были - об этом знали и люди с холодными пальцами, сгрудившиеся на крыльце, и один бодрый синяк, прорвавшийся внутрь, и продавщицы, готовые к обороне.
Самым невыносимым воспоминанием о выпускном вечере для меня остаются лица мамы и бабушки. Вид у них прямо в зале торжеств был такой, будто провожают они меня, пьяную, на неотвратимую групповую оргию. Почему-то им казалось, что 16-летние задроты из моего выпуска сразу разглядят бабу в моей бесхитростной персоне, обернутой платьем в пол, позади которого от шеи до жопы шли пуговицы. Мне не очень нравится то, что я помню про свой выпускной. Гораздо интереснее то, чего я не помню. Моей совестью в ту ночь был Илья, кузен одноклассницы. Он рассказал, что мы встречали рассвет под его домом, и Илья наблюдал из окна кухни за мной, сидящей на парапете и размахивающей руками над пропастью. Я рисковала собой в толпе выпускников, поэтому Илья решил не вмешиваться в общее веселье. В тот момент он был видным 24-летним мужчиной. Ходили слухи, что в двадцатилетнем возрасте Илья танцевал стриптиз в клубах Парижа. Еще он водил дружбу с группой «Песняры» и занимался фотографией.
Примерно через год после моего выпускного в организме Ильи что-то разладилось, и он стал ходить с палочкой. Это было что-то, связанное с мозгом, потому что по весне Илье отказывала речь. Когда приступы проходили, мы с ним ездили на фотосъемки в карьеры Заславля - так было, например, в тот самый день, когда разбился Мулявин. Последний раз я была у Ильи в гостях этой зимой, он купил фотобумагу со сроком годности в 200 лет и ломал голову, какие из собственных фоторабот на ней стоит печатать. Между делом он щелкнул и меня - вышел портрет, который я поставила на аватарку сюда, в жж. Последние несколько лет мне казалось, что жизнь этого умного, красивого и совсем не старого мужчины состоит из правильного питания, книг по философии и вечерних молитв. Но пару дней назад Илья заставил меня поверить в чудеса. Позвонил и сказал, что у него родился сын. От хорошей подруги, которую я совсем не знаю. Я предположила, что мама Ильи, наверное, безумно счастлива, а он признался, что даже соседи рыдают - раз Илья ходил с палочкой, все решили, что у него СПИД, и детей поэтому не будет никогда. У сына Ильи пока нет имени, зато есть отчество и фамилия.
Сдается мне, неплохая это идея - не продавать никому бухло в день выпускника. Хотя бы потому, что когда выпускники затариваются заранее, в них еще действует инстинкт самосохранения. Глядя на закрытые пергаментом полки с пивом в магазине, я почему-то подумала, что теперь Илья знает, чьи снимки печатать на бумаге со сроком годности в 200 лет, и что эта тревожная для всех родителей ночь рано или поздно обязательно закончится.