Поступки
Последние жаркие дни являются нервной порой не только для организаторов концерта Хью Лори. Не только для людей, живущих Евро 2012. Выдержкой блендера отличаются и дети, пытающиеся поступить в вуз. И когда я иду по улице Ленинградская и вижу бледную толпу абитуриентов, то каждый раз вспоминаю мою любимую историю из прошлого - как Саша поступала на журфак.
Мама хотела, чтобы я училась в Нархозе на гостиничном и ресторанном бизнесе, я даже ходила к репетитору по математике за ее деньги. В принципе, мама ушла недалеко от истины в планировании моей судьбы - ее дочь действительно не в пример чаще пропадает в отелях и кафе, нежели в редакциях СМИ. Но в тот момент я делала школьную стенгазету, в этом было что-то манящее, что-то от журналистики. Экзамены в БГУ всегда на две недели раньше, чем в Нархоз. Мне пришло в голову подать документы на журфак, быстренько получить двойку на первом экзамене, успеть перебросить документы в Нархоз и пойти сдавать гостиничную математику. Журфак был несбыточной мечтой - тем самым делом, которое стоит попробовать, чтобы потом сказать себе в жизни: "Я не жалею ни о чем". У меня не было юношеских публикаций в газете "Частный детектив", за которые начисляли дополнительный балл. Я даже на экзамен без мамы пришла - просто повинуясь порыву душу. Первым экзаменом было творческое сочинение.
У аудитории томились мальчики в костюмах с выпускного. Так как я пришла за двойкой, то выбрала максимально асоциальный наряд в виде гимнастерки и фенек до локтя. Я слушала всю ночь кассету Александра Башлачева, и мамы мальчиков смотрели на меня как на мусор. В тот год было два юбилея сразу: Александра Пушкина и Адама Мицкевича, поэтому с темами сочинений проблемы не было. Я выбрала "Мой Пушкин", и напихала туда всего из головы: и репродукцию "Царевны Лебедь" Врубеля, на которую медитировала в детстве, и цитаты из песни Башлачева "На смерть поэта", и собственную роль в школьном спектакле, где я играла Татьяну Ларину в свадебном платье классной руководительницы Натальи Михайловны. К платью мне выдали парик - в разгар репетиций я постриглась ножницами под ноль и смахивала не на Татьяну, а на сестер Скарлетт О'Хара, выздоравливающих после тифа. Мне хотелось быть панком в тот сложный период времени, а потому вложила в сочинение про Пушкина всю душу. После экзамена мы познакомились с девочкой из Гомеля, которая тоже терзала Пушкина, и когда все закончилось, пошли в паломническое путешествие к памятнику возле гостиницы Беларусь. Я говорила: "Понимаешь, я не готовилась, но если получу двойку - будет обидно". Меня по-настоящему проперло на том сочинении, полагаю, то был первый раз в жизни, вроде дефлорации вдохновением. На следующий день абитуриенты ждали результатов. Мне влепили без пяти минут максимальный балл, то есть за содержание пять, а за грамматику четыре с половиной. Когда про индивидуальный счет узнала девочка, у нее в глазах промелькнуло: вот же сука, а врала, что не готовилась. С тех пор наши с ней пути разошлись. До меня дошло главное жизненное открытие: надо поступать на журфак.
Вторым экзаменом был английский, но после школы с углубленным изучением иностранного я за него беспокоилась меньше всего, а потому все оставшиеся восемь дней готовилась к третьему испытанию. Им было естествознание. В школе предмет назывался "Человек и Общество", он представлял собой гремучую смесь из философии и всех возможных гуманитарных наук. Уроки вел мужчина. Он был безвольно красив, учил плохо и скучно, но ставил пятерки, и некоторые девочки влюблялись в него без памяти. Остальные называли его Чмошник. Впервые в жизни мне приспичило заинтересоваться предметом Чмошника, и уходила для этого в лес под куст, возле дома, где тогда жила. К знанию о предмете "Человек и Общество" не подключалась ни интуиция, ни фантазия. Я решила вызубрить книгу, пособие для абитуриентов, и разумеется, в голове перемешались куски разных глав. На экзамене я вытянула нечто, связанное с основами марксизма. Это был конец. Сдать документы в Нархоз уже не успеется, в армию не возьмут. Приемная комиссия смотрела на меня с жалостью и передавала из рук в руки экзаменационный лист, где были три пятерки без одной половинки. Когда они влепили туда четверку, я обогнала проходной балл на целую единицу и увидела свою фамилию в списке будущих студентов. Что это за фигня журфак, где хотя бы территориально находится здание - понятия не имела. Но это была первая внезапная победа в жизни, о которой приятно вспомнить.
Мама хотела, чтобы я училась в Нархозе на гостиничном и ресторанном бизнесе, я даже ходила к репетитору по математике за ее деньги. В принципе, мама ушла недалеко от истины в планировании моей судьбы - ее дочь действительно не в пример чаще пропадает в отелях и кафе, нежели в редакциях СМИ. Но в тот момент я делала школьную стенгазету, в этом было что-то манящее, что-то от журналистики. Экзамены в БГУ всегда на две недели раньше, чем в Нархоз. Мне пришло в голову подать документы на журфак, быстренько получить двойку на первом экзамене, успеть перебросить документы в Нархоз и пойти сдавать гостиничную математику. Журфак был несбыточной мечтой - тем самым делом, которое стоит попробовать, чтобы потом сказать себе в жизни: "Я не жалею ни о чем". У меня не было юношеских публикаций в газете "Частный детектив", за которые начисляли дополнительный балл. Я даже на экзамен без мамы пришла - просто повинуясь порыву душу. Первым экзаменом было творческое сочинение.
У аудитории томились мальчики в костюмах с выпускного. Так как я пришла за двойкой, то выбрала максимально асоциальный наряд в виде гимнастерки и фенек до локтя. Я слушала всю ночь кассету Александра Башлачева, и мамы мальчиков смотрели на меня как на мусор. В тот год было два юбилея сразу: Александра Пушкина и Адама Мицкевича, поэтому с темами сочинений проблемы не было. Я выбрала "Мой Пушкин", и напихала туда всего из головы: и репродукцию "Царевны Лебедь" Врубеля, на которую медитировала в детстве, и цитаты из песни Башлачева "На смерть поэта", и собственную роль в школьном спектакле, где я играла Татьяну Ларину в свадебном платье классной руководительницы Натальи Михайловны. К платью мне выдали парик - в разгар репетиций я постриглась ножницами под ноль и смахивала не на Татьяну, а на сестер Скарлетт О'Хара, выздоравливающих после тифа. Мне хотелось быть панком в тот сложный период времени, а потому вложила в сочинение про Пушкина всю душу. После экзамена мы познакомились с девочкой из Гомеля, которая тоже терзала Пушкина, и когда все закончилось, пошли в паломническое путешествие к памятнику возле гостиницы Беларусь. Я говорила: "Понимаешь, я не готовилась, но если получу двойку - будет обидно". Меня по-настоящему проперло на том сочинении, полагаю, то был первый раз в жизни, вроде дефлорации вдохновением. На следующий день абитуриенты ждали результатов. Мне влепили без пяти минут максимальный балл, то есть за содержание пять, а за грамматику четыре с половиной. Когда про индивидуальный счет узнала девочка, у нее в глазах промелькнуло: вот же сука, а врала, что не готовилась. С тех пор наши с ней пути разошлись. До меня дошло главное жизненное открытие: надо поступать на журфак.
Вторым экзаменом был английский, но после школы с углубленным изучением иностранного я за него беспокоилась меньше всего, а потому все оставшиеся восемь дней готовилась к третьему испытанию. Им было естествознание. В школе предмет назывался "Человек и Общество", он представлял собой гремучую смесь из философии и всех возможных гуманитарных наук. Уроки вел мужчина. Он был безвольно красив, учил плохо и скучно, но ставил пятерки, и некоторые девочки влюблялись в него без памяти. Остальные называли его Чмошник. Впервые в жизни мне приспичило заинтересоваться предметом Чмошника, и уходила для этого в лес под куст, возле дома, где тогда жила. К знанию о предмете "Человек и Общество" не подключалась ни интуиция, ни фантазия. Я решила вызубрить книгу, пособие для абитуриентов, и разумеется, в голове перемешались куски разных глав. На экзамене я вытянула нечто, связанное с основами марксизма. Это был конец. Сдать документы в Нархоз уже не успеется, в армию не возьмут. Приемная комиссия смотрела на меня с жалостью и передавала из рук в руки экзаменационный лист, где были три пятерки без одной половинки. Когда они влепили туда четверку, я обогнала проходной балл на целую единицу и увидела свою фамилию в списке будущих студентов. Что это за фигня журфак, где хотя бы территориально находится здание - понятия не имела. Но это была первая внезапная победа в жизни, о которой приятно вспомнить.