(no subject)
*немного. это просто зарисовка, этюд. не бойтесь*
Ночью во двор выходили какие-то охотники. Они орали охотничьи песни про двух гусей: серого и белого, палили из двухстволки в такое осеннее, такое моё, такое черное небо и неумело матерились. Я, было, хотел выйти, расставить правильно акценты и ударения, но в последний момент понял, что меня просто застрелят и привет. В общем, пацанва. Но это портило мне сон, жизнь и подрывало здоровье. Тем более, что по телевизору была бесконечная передача про Жан-Жака Руссо. И это было нестерпимо! Я уважаю любое творчество любого Жан-Жака Руссо, тем более то, которое одаренное, но с 23:00 и до 5:00 слушать, как Руссо бродил и раздумывал - это было нестерпимо. Выключить же ящик я никак не мог: у меня небольшой нервный срыв, и в тишине мне сразу делается дурно. Руссо к пяти утра всё-таки куда-то там дошел, и я стал слушать про танки. Про танки значительно интереснее, хотя Руссо написал так много всего, а ни один танк ничего не написал. В пять, значит, Руссо всё-таки дошел, а в шесть мне уже вставать на работу было. Час на танки и вперед: умываться и на улицу. Самое интересное случилось потом. Я вышел и решил снять немного денег с карточки: надо же на что-то ехать. В банкомате я пытался набрать пин-код, он, банкомат, пищал, как всегда пищит своими кнопками, но ничего не набиралось: пустое поле! Помните ли вы фильм «Приведение»? Так вот, я пошел в другой банкомат с другой карточкой: у меня их две: вторая сберовская. И как вы думаете, что произошло? Я вводил пин-код, но в поле для него ничего не набиралось, хотя банкомат пищал обычным писком на каждую кнопку! Тогда я понял, что мне амба. Сел на лавку и загоревал. Но ехать-то надо на работу. Что же, посидел-посидел, а что делать? Конечно, полез в штаны. И нашел там 55 рублей денег. Мне хватило тютелька в тютельку. Но сам эффект - остался. Я до сих пор не очень понимаю, как два разных банкомата двух разных банков одновременно пищали кнопками, но на поле ничего не высвечивалось! Видимо мои отпечатки пальцев сказали миру «пока!» и больше недействительны. На Трех вокзалах мне показалось, что я помру: так много народу, все куда-то себе едут: особенно детей жалко. Волокут их за руку ни свет ни заря, а у них глаза как у птичек: испуганные, большие, коричневые. Побрел на работу, отворачиваясь от девушек и пьяных, потому что хочется и того и другого. Шел и вспоминал о Чарльзе Буковски: ругайте меня как угодно, но он во многом не ошибался.
***
Вот, о чем я думаю. "На севере нашей родины, в Архангельской области, где у меня прошло детство, где я залезал на высоченную березу в углу у самого забора, смотрел на далекую, сверкающую белым песком, Северную Двину и ждал очередным почтовым Ан-2 мою маму - вот где я сейчас хочу оказаться! Жить там с босыми ногами, бегать тайком от взрослых в дикую тайгу в папиных сапогах и пасти телят за 15 рублей в месяц. И еще съедать верхнюю корочку у хлеба, поджарую самую. И переживать, что дед выпорет за разбитую банку кабачковой икры: не уберег ведь я тогда, грохнул, дурилка, доигрался: сетка сама из рук выскочила!"
***
Ночью во двор выходили какие-то охотники. Они орали охотничьи песни про двух гусей: серого и белого, палили из двухстволки в такое осеннее, такое моё, такое черное небо и неумело матерились. Я, было, хотел выйти, расставить правильно акценты и ударения, но в последний момент понял, что меня просто застрелят и привет. В общем, пацанва. Но это портило мне сон, жизнь и подрывало здоровье. Тем более, что по телевизору была бесконечная передача про Жан-Жака Руссо. И это было нестерпимо! Я уважаю любое творчество любого Жан-Жака Руссо, тем более то, которое одаренное, но с 23:00 и до 5:00 слушать, как Руссо бродил и раздумывал - это было нестерпимо. Выключить же ящик я никак не мог: у меня небольшой нервный срыв, и в тишине мне сразу делается дурно. Руссо к пяти утра всё-таки куда-то там дошел, и я стал слушать про танки. Про танки значительно интереснее, хотя Руссо написал так много всего, а ни один танк ничего не написал. В пять, значит, Руссо всё-таки дошел, а в шесть мне уже вставать на работу было. Час на танки и вперед: умываться и на улицу. Самое интересное случилось потом. Я вышел и решил снять немного денег с карточки: надо же на что-то ехать. В банкомате я пытался набрать пин-код, он, банкомат, пищал, как всегда пищит своими кнопками, но ничего не набиралось: пустое поле! Помните ли вы фильм «Приведение»? Так вот, я пошел в другой банкомат с другой карточкой: у меня их две: вторая сберовская. И как вы думаете, что произошло? Я вводил пин-код, но в поле для него ничего не набиралось, хотя банкомат пищал обычным писком на каждую кнопку! Тогда я понял, что мне амба. Сел на лавку и загоревал. Но ехать-то надо на работу. Что же, посидел-посидел, а что делать? Конечно, полез в штаны. И нашел там 55 рублей денег. Мне хватило тютелька в тютельку. Но сам эффект - остался. Я до сих пор не очень понимаю, как два разных банкомата двух разных банков одновременно пищали кнопками, но на поле ничего не высвечивалось! Видимо мои отпечатки пальцев сказали миру «пока!» и больше недействительны. На Трех вокзалах мне показалось, что я помру: так много народу, все куда-то себе едут: особенно детей жалко. Волокут их за руку ни свет ни заря, а у них глаза как у птичек: испуганные, большие, коричневые. Побрел на работу, отворачиваясь от девушек и пьяных, потому что хочется и того и другого. Шел и вспоминал о Чарльзе Буковски: ругайте меня как угодно, но он во многом не ошибался.
***
Вот, о чем я думаю. "На севере нашей родины, в Архангельской области, где у меня прошло детство, где я залезал на высоченную березу в углу у самого забора, смотрел на далекую, сверкающую белым песком, Северную Двину и ждал очередным почтовым Ан-2 мою маму - вот где я сейчас хочу оказаться! Жить там с босыми ногами, бегать тайком от взрослых в дикую тайгу в папиных сапогах и пасти телят за 15 рублей в месяц. И еще съедать верхнюю корочку у хлеба, поджарую самую. И переживать, что дед выпорет за разбитую банку кабачковой икры: не уберег ведь я тогда, грохнул, дурилка, доигрался: сетка сама из рук выскочила!"
***