Фо́бия (от греч. φόβος - «страх») - симптом, сутью которого является иррациональный...
"- А, вот, вспомнил. Ты пиво - пьёшь?
Лиза замотала головой.
- Значит, если тебе не повезёт, придётся терпеть. Но запомни, что светлое я не люблю… - я снова задумался, оглядывая своё «отражение».
Вышло у нас с Лизой общими стараниями так похоже, что голова шла кругом. Мне вспомнилась ещё одна мысль, и я её поторопился озвучить:
- Брюки в шорты не отстёгивай. Впрочем, там и так молния заедает…
- А почему не отстёгивать?
Вместо ответа я закатал левую штанину и продемонстрировал старый шрам от колена до середины голени.
- На роликах на горке очень неудачно упал три года назад, всё себе там стесал. Араб мне как раз после этого их чинил. И ролики я с тех пор… недолюбливаю. Запомнила?
Лиза медленно и серьёзно кивнула. Сглотнула нервно, и тут я спохватился:
- Шея! Кадык у тебя не виден, - я критически ощупал свой. - Лучше перестраховаться…
Лиза выудила из кучи вещей камуфляжную бандану, повязала на ковбойский манер, и проблема оказалась решена. Мы посмотрели друг на друга и тяжело вздохнули. У меня оставалось пятнадцать минут до выхода, иначе я бы опоздал на электричку.
- Как-то так, - неохотно подвёл итог я. - Звони если что, телефон я тебе дал. Удачи!"
Глава 2. ВостоковедениеЭто как снова учиться ходить. Двигаться. Лететь. Не бояться.
Я сегодня встала на ролики. Сколько лет прошло? Я не смогла вспомнить. Пять, шесть? А может, уже все семь? Я тогда на спуске со Смотровой навернулась так, что мама не горюй - лицо, плечо, спина, руки... Глупое тело заученно швырнуло меня тогда в кувырок - по асфальту, как по тёрке.
С тех пор я знаю, что значит невинное слово "фобия". Когда страшно до соплей от одного взгляда на дорогу, ведущую под уклон - это чувство неуправляемой скорости настолько отпечаталось в сознании, что самого падения я даже не помню. Память о скорости во сто крат страшней - предчувствием, быть может.
Нет, я не сразу забросила ролики. Когда болячки поджили, я, конечно же, снова рванула кататься... и не сумела и на двадцать метров от подъезда отъехать, вернулась в соплях и слезах. И потом ещё. И ещё. Я не оставляла попыток! Раз за разом я налетала на эту глухую стену панического ужаса - задолго до того, как разгонялась по-настоящему. Периоды между попытками становились всё длиннее. Сначала на зиму. Потом на год. Потом... Прошло года три с тех пор, как я пыталась в последний раз, столь же безуспешно, как и раньше.
Коньки - ледовые - я люблю, потому что на них можно сгладить тоску по роликам, которые я так и не сумела разлюбить. На велике под горку - запросто.
Час назад я просто плюнула на всё, достала сумку с антресолей, надела ролики и без сменки выехала из дома. Чтобы не было трусливой возможности переодеться в послушные, медленные кроссовочки.
Скажу честно - первый спуск я преодолеть не смогла, свернула на землю, в ужасе цепляясь пальцами за забор детсада. Хорошо, что на улице темно и малолюдно... Но я свернула на боковую улочку. Оттуда - на ещё одну. Потом вернулась к той самой точке и продолжила спуск, т.к. самую крутую часть я уже всё-таки преодолела.
Когда взобралась на следующую улицу (а рядом с нашим домом своеобразная "впадина") и поняла, что придётся - вниз! - возвращаться, опять накатил ужас. Я минут пять, а то и больше, просто с места не могла себя сдвинуть в нужном направлении.
Впрочем, в этом году я это уже проходила, только не с собой, а с трусливым коньком, любовью моей, Алмазом. Очень трусливым коньком. Мы с ним ходили кругами, замирали, отскакивали в сторону, ждали, а иногда приходилось давать такой крюк, объезжая особо страшный забор... Его страх я перебарывать научилась.
А до того - я носилась на теряющей крышу от скорости его маньячной мамаше. Глаза на выкате, пена на губах - и вперёд-вперёд, всё быстрей, ведь вдруг больше не пустят поноситься? Рысачка маньячная, блин. Но кроме меня откатывать её было некому, а я её тогда любила крепко. Это её имя - Лента. И я всё же находила в себе силы садиться из раза в раз в седло, а значит...
Вбок. Оттуда обратно. По диагонали. Осторожно, притормаживая - вниз. Ужас. Впадина, скорость сбрасывается. Я дышу.
Вверх, к дому - и обратно вниз, по тому самому отрезку, который поверг меня в ужас вначале. И ещё раз до следующей улицы. И опять к дому, и ещё выше. Ноги дрожат, сердце незнамо где и незнамо как бьётся, ему тупо плохо, а я сворачиваю-таки к дому.
В квартире ржу и шмыгаю носом. Пока мою ролики, в глазах немного темнеет, но потом проясняется.
Руки дрожат до сих пор.
Однажды я перестану оплачивать социалку и буду ездить в Универ на своих "колёсах".
Лиза замотала головой.
- Значит, если тебе не повезёт, придётся терпеть. Но запомни, что светлое я не люблю… - я снова задумался, оглядывая своё «отражение».
Вышло у нас с Лизой общими стараниями так похоже, что голова шла кругом. Мне вспомнилась ещё одна мысль, и я её поторопился озвучить:
- Брюки в шорты не отстёгивай. Впрочем, там и так молния заедает…
- А почему не отстёгивать?
Вместо ответа я закатал левую штанину и продемонстрировал старый шрам от колена до середины голени.
- На роликах на горке очень неудачно упал три года назад, всё себе там стесал. Араб мне как раз после этого их чинил. И ролики я с тех пор… недолюбливаю. Запомнила?
Лиза медленно и серьёзно кивнула. Сглотнула нервно, и тут я спохватился:
- Шея! Кадык у тебя не виден, - я критически ощупал свой. - Лучше перестраховаться…
Лиза выудила из кучи вещей камуфляжную бандану, повязала на ковбойский манер, и проблема оказалась решена. Мы посмотрели друг на друга и тяжело вздохнули. У меня оставалось пятнадцать минут до выхода, иначе я бы опоздал на электричку.
- Как-то так, - неохотно подвёл итог я. - Звони если что, телефон я тебе дал. Удачи!"
Глава 2. ВостоковедениеЭто как снова учиться ходить. Двигаться. Лететь. Не бояться.
Я сегодня встала на ролики. Сколько лет прошло? Я не смогла вспомнить. Пять, шесть? А может, уже все семь? Я тогда на спуске со Смотровой навернулась так, что мама не горюй - лицо, плечо, спина, руки... Глупое тело заученно швырнуло меня тогда в кувырок - по асфальту, как по тёрке.
С тех пор я знаю, что значит невинное слово "фобия". Когда страшно до соплей от одного взгляда на дорогу, ведущую под уклон - это чувство неуправляемой скорости настолько отпечаталось в сознании, что самого падения я даже не помню. Память о скорости во сто крат страшней - предчувствием, быть может.
Нет, я не сразу забросила ролики. Когда болячки поджили, я, конечно же, снова рванула кататься... и не сумела и на двадцать метров от подъезда отъехать, вернулась в соплях и слезах. И потом ещё. И ещё. Я не оставляла попыток! Раз за разом я налетала на эту глухую стену панического ужаса - задолго до того, как разгонялась по-настоящему. Периоды между попытками становились всё длиннее. Сначала на зиму. Потом на год. Потом... Прошло года три с тех пор, как я пыталась в последний раз, столь же безуспешно, как и раньше.
Коньки - ледовые - я люблю, потому что на них можно сгладить тоску по роликам, которые я так и не сумела разлюбить. На велике под горку - запросто.
Час назад я просто плюнула на всё, достала сумку с антресолей, надела ролики и без сменки выехала из дома. Чтобы не было трусливой возможности переодеться в послушные, медленные кроссовочки.
Скажу честно - первый спуск я преодолеть не смогла, свернула на землю, в ужасе цепляясь пальцами за забор детсада. Хорошо, что на улице темно и малолюдно... Но я свернула на боковую улочку. Оттуда - на ещё одну. Потом вернулась к той самой точке и продолжила спуск, т.к. самую крутую часть я уже всё-таки преодолела.
Когда взобралась на следующую улицу (а рядом с нашим домом своеобразная "впадина") и поняла, что придётся - вниз! - возвращаться, опять накатил ужас. Я минут пять, а то и больше, просто с места не могла себя сдвинуть в нужном направлении.
Впрочем, в этом году я это уже проходила, только не с собой, а с трусливым коньком, любовью моей, Алмазом. Очень трусливым коньком. Мы с ним ходили кругами, замирали, отскакивали в сторону, ждали, а иногда приходилось давать такой крюк, объезжая особо страшный забор... Его страх я перебарывать научилась.
А до того - я носилась на теряющей крышу от скорости его маньячной мамаше. Глаза на выкате, пена на губах - и вперёд-вперёд, всё быстрей, ведь вдруг больше не пустят поноситься? Рысачка маньячная, блин. Но кроме меня откатывать её было некому, а я её тогда любила крепко. Это её имя - Лента. И я всё же находила в себе силы садиться из раза в раз в седло, а значит...
Вбок. Оттуда обратно. По диагонали. Осторожно, притормаживая - вниз. Ужас. Впадина, скорость сбрасывается. Я дышу.
Вверх, к дому - и обратно вниз, по тому самому отрезку, который поверг меня в ужас вначале. И ещё раз до следующей улицы. И опять к дому, и ещё выше. Ноги дрожат, сердце незнамо где и незнамо как бьётся, ему тупо плохо, а я сворачиваю-таки к дому.
В квартире ржу и шмыгаю носом. Пока мою ролики, в глазах немного темнеет, но потом проясняется.
Руки дрожат до сих пор.
Однажды я перестану оплачивать социалку и буду ездить в Универ на своих "колёсах".