Фугасно-осколочное
Когда вижу «своих» ребят, застывших в парадном строю на Красной площади, сердце сжимается от гордости: смогли.
Когда парадный расчёт, печатая шаг, проходит мимо меня, хочется плакать и обнять Василича: да, смогли, не просто смогли - добились и не опозорились, вон как идут! Всё было не напрасно, и самую малость даже моя заслуга в этом есть. Крохотная, но есть.
Вы стоите, обнявшись, на Васильевском спуске, с Василичем и его «сержантом», раскачиваетесь в такт и поёте в полный голос: «… Мы в том строю, где чести нету выше, чем наша честь - десантные войска!» - и все поют вокруг, и вокруг зелено с голубым от формы и беретов.
И нужно бежать туда, и нужно бежать сюда, организовывать и выяснять, и не дозвониться ни до кого, солнце жарит нещадно, задыхаешься, понимаешь, что скоро не выдержишь… но пока ты можешь - ты бежишь, вприпрыжку, между «парадными» десантниками в тёмно-синей форме. Потому что можешь. Потому что упадёшь уже потом. Потом…
Василич незаметно перешёл в категорию «под твоей ответственностью» - почти «деть». И ты не можешь расслабиться и выпустить его из поля зрения, тебе надо его видеть, слышать и желательно находиться непосредственно рядом. И за руку держать - то ли чтобы не потерялся, то ли чтобы самой не свалиться с ног. Даже когда официально уже попращаетесь и разойдётесь в разные стороны - не пройдёт и пяти минут, как ты догонишь его у дверей храма. «Что, уже соскучилась?» - «Конечно!»
- И ты учти, это моя девочка! - говорит, улыбаясь, Владимир Ананьевич, и Василич тут же убирает руку с твоего плеча:
- Так точно, товарищ генерал-майор!
И вы все трое смеётесь.
«Родительский комитет» смотрят на тебя со смесью удивления и неодобрения. Ты вчера держалась рядом с ними, общалась, слушала, как они меж собой пилят Василича, и только под вечер как-то незаметно отделилась от них, а сегодня даже не подходишь, демонстративно держась у Василича - рядом, за руку, напоминая, куда ему надо подойти, шутя и улыбаясь. Ты - с ним, хотя с виду, наверное, «такая разумная девочка»…
Вы идёте по Красной площади, взявшись за руки, и мимо вас проходят другие «голубые береты» и вас поздравляют. И перепадает даже тебе, в футболке, подаренной генерал-майором Данильченко и подправленной тобой: надпись во всю спину «Бывших десантников не бывает», а ниже приписка от руки: «Только будущие :)». И даже когда ты уже одна столкнёшься у своего подъезда с дядькой, у которого из-под рубашки проступают характерные полосы тельняшки, и радостно заорёшь: «С праздником!» - он окинет тебя взглядом, улыбнётся и ответит: «И тебя!»
Василич - под два метра, лысый череп, рыжие брови, «приобретенно-орлиный» нос, камуфляж с наградами, стопка водки. Папа - в белой рубашке, цивильный и напрочь гражданский, который терпеть не может всё военное, с бокалом красного вина в руке.
- За ВДВ! - провозглашает папа и чокается с Василичем.
Ты мужественно стараешься не ржать.
У тебя впервые в жизни не получается спрятаться в положении ребёнка. Ты сама не понимаешь, как так - ведь это уже рефлекторно, стоит принять решение. Взгляд снизу вверх, трогательная улыбка… Невозможно ошибиться, это отработано до автоматизма. Но не выходит, и это ты ясно чувствуешь, читаешь во взглядах - Василича, Шушпанова, его курсантов. Девушка. И даже когда Василич со смехом гладит по голове, это «Ты такая маленькая, что похожа на ребёнка» - но уже никак не «Какой милый ребёнок». И ничего ты с этим не поделаешь. Выросла. Питера Пэна больше нет.
Вы спрятались в душевой и сидите на подоконнике. Вадим курит, и вы рассуждаете о жизни и любви. И вам то ли десять лет - прятки, то ли восемнадцать - беседы о сути любви, то ли тридцать - взрослые, взрослые, взрослые, оба, в глазах друг друга. В твоих глазах он с первой попытки прочитал возраст, точно до года. Не обманется и не обманешься. И при этом никто никому не останется обязанным от этих разговоров - в них нет невысказанных обещаний, вы это знаете, и потому так легко.
Без четырёх минут полночь.
- Товарищ руководитель клуба, разрешите вас поздравить с Днём Воздушно-Десантных Войск! - а в руках курсантов берет и стопка.
Не по порядку. Двое суток. Твой праздник, с полным правом твой.
А теперь поезд везёт тебя в Карелию.