Виктор Кривулин. 12 лет.
Городом заданы ритмы, и нет разрешенья
для многомерной, разлитой внутри теплоты,
но и сравненье с душою надгробной плиты
столь же подвержено сырости и разрушенью,
столь же назойливо, стоя в изножьи постели,
слезною точкой скользя - проклиная тоннели.
Стыдно подумать, насколько завишу и склеен
внешнею блядью! Но стоит подумать, и вслед -
визг электрички, раздавленный лик на стекле.
Правильной скорости хаос летит параллелен.
Но сочленяясь единой метафорой бегства,
как же - твержу - не отвержен от веры в соседство
с миром, какой сопределен, и разве бумагой
от моего отделен.
Видишь: газетой залеплены лица окон,
свет междубуквенный, смешанный с влагой,
льется, и рук теневые потоки…
Страшно подумать, насколько мы не одиноки!
1973