про учёных, давнишнее
Может кто помнит, я этой осенью написала большой гневный текст про учёных, про реформу и около. Это было время перед объявлением нобелевских лауреатов, и моё задание от STRF заключалось в том, чтобы найти известных учёных и попросить их предположить, кто на сей раз получит премию по физиологии и медицине. Отказов было много, ещё было много волнений по реформе РАН, и я взорвалась и написала про то, как мне всё надоело. Подумав немножко вместе с моим тогдашним редактором (жаль, что через месяц после этого она перестала заниматься нашим "отделом", Информнаукой), мы решили, что пока я в аспирантуре, не стоит его широко распространять. Теперь я выступаю не как журналист и фактически уже не как аспирант. Страсти улеглись, и я, смею надеяться, могу открыться миру и не получить при этом по голове очень уж сильно.
P.S. Если вы непоколебимо уверены в непогрешимости российской науки и всех причастных к ней, вам лучше не читать дальше. В противном случае претензии не принимаются.
В одно утро мне пришло два письма - "очередной" отказ комментировать лауреатов от одного весьма известного иммунолога и пламенный призыв с просьбой распространить его дальше от учёного секретаря института, тоже в некотором смысле очередной (орфография и пунктуация сохранены): "проведение 28
сентября мероприятия формата «встреча с депутатами», аналогичного тому, которое состоялось 18 сентября у стен Государственной Думы. <...> Основная цель мероприятия - консолидировано выступить против лишения академических институтов самостоятельности и подчинения их Федеральному органу исполнительной власти и продемонстрировать, что ученые не намерены сдаваться и будут продолжать защищать интересы науки и образования, отстаивая каждый институт и каждого ученого." И тут мне стало противно.
Есть такой феномен в физиологии высшей нервной деятельности - угашение условного рефлекса, ещё Павлов его открыл. Если у собаки, например, выработать рефлекс на то, что при загорании лампочки ей дадут еду (соответственно, она должна выделять слюну), а потом несколько раз подряд с перерывами включать лампочку, а еду не давать, слюны такая собака в ответ на лампочку станет выделять меньше, если вообще будет. Ещё со времён Болотной площади большинство людей каким-то неведомым образом показали
себя менее дальновидными, чем собака нобелевского лауреата. Проблемы, которые, безусловно, существуют, и в обществе в целом, и в науке в частности, пытаются решить будто бы единственно верным и возможным путём - путём митингов. А толк, был ли какой-то от этого толк? Получается, что подкрепления нет, а реакция не угасает, и учёные "не намерены сдаваться", хотя они даже не пытаются подумать, что есть какие-то другие пути влияния на ужасающую, аутичную власть, которой ни до кого нет дела.
А есть ли дело до кого-то учёным? Хотят ли они вообще вступать в какой бы то ни было диалог? Да как будто бы и нет. Объединившись с теми же журналистами, они могли бы придать гласности интересующие их вопросы, но нет, журналисты плохие, обязательно всё переврут и скажут не так, каждый корреспондент контролируется лично Путиным, приехавшие в НИИ телевизионщики - верный знак того, что пока они не уедут снова на своём РЕН-ТВшном или каком ещё автомобиле, никто не выйдет из своих комнат. Журналисты и народ точно не поймут, чем это мы тут занимаемся и зачем.
На "Элементах" видела в комментариях к одной из новостей (хорошо, что не моей собственной) мнение некоего учёного, что к науке нельзя подпускать никого, кроме самих учёных, что о ней нельзя рассказывать популярно, потому что это упрощение, а любое упрощение вносит неточности, а прочитавшие понимают полученную информацию по-своему и в итоге думают о результатах экспериментов совсем не так, как надо (т.е. не так, как исследователи), и последнее ну совершенно фатально. Россия для русских, наука для учёных. Итого первое: учёные не хотят, чтобы о
содержании их науки кто-то что-то знал.
Второе: про Нобелевскую премию. Честно говоря, я любого солидного дядю (ну или тётю, не будем сексистами) не представляю смотрящим ночь напролёт вручение Нобелевки, независимо от того, из России ли дядя или из Канады. Но почему бы не попытаться предположить, кто получит на сей раз эту, в общем-то, не самую захудалую награду? А вот почему. Большинство учёных, по крайней мере у нас, просто не общаются с зарубежными коллегами, поэтому не в курсе, кто да что сделал. Последнее странно: вроде у нас уже лет 25 нет никаких препятствий для кратковременного выезда из страны на те же научные конференции, а лет 5 по крайней мере во всех уголках страны есть бесперебойно работающий и вполне дешёвый интернет, с помощью которого можно при желании связаться хоть с президентом Америки, и тебе ответят (когда в США выходил антипиратский закон, я подписывала против него петиции, поставила наобум какой-то американский индекс, в итоге через пару недель мне пришло два письма от сенаторов штата Нью-Йорк про то, что они собираются предпринять в соответствии с подписанным мной прошением). Так почему бы и не последить за тем, у кого из коллег какие успехи, и заодно рассказать о своих достижениях? А то получается, что учёные не хотят делиться информацией о своей работе не только с простыми смертными, но и с себе подобными.
Раз уж учёные не хотят, чтобы их знания были кем-то использованы, логично предположить, что наукой они занимаются сами для себя. Здесь уместно обратиться к школьной программе и вспомнить выдающихся деятелей науки, в этой программе упоминающихся. Антони ван Левенгук, открыл простейших, купец. Исаак Ньютон, физик и математик, сын зажиточного фермера, получил большое наследство. Жозеф Луи Гей-Люссак, химик, открыватель закономерностей свойств газов, сын королевского прокурора. Что их объединяет? Наличие собственных денег, которые можно было без ущерба для благосостояния потратить на интересные им научные опыты, на которые, заметим, государство денег не давало и не обязано было давать. Так почему органы управления должны делать дотации на то, что, как мы
видим, учёные делают исключительно для собственного удовольствия и оберегают ото всех возможных посторонних глаз?
На протяжении пяти лет обучения в МГУ мне встретилось немало тамошних преподавателей, обиженных всеми. Дожив до 60-70 лет и обладая (это было очевидно из их лекций и умения рассуждать) недюжинными познаниями в своей области, но не имея при этом, например, звания доктора наук, они из амбиций выказывали только такие: "Почему нет денег и нас притесняет правительство?" и - студентам - "Читали ли Вы мой
фундаментальный труд первого в вестнике бог-знает-чего СССР за 1900-бородатый год??". Не лучше ль было бы направить свой интеллект на что-то другое, на какое-то саморазвитие, например?
Создаётся ощущение, что большинство учёных так и не смогло понять, что общество, как научное, так и всё в целом, в условиях непрерывных лавинообразных потоков новой информации вовсе не обязано любить и возносить их за давнишние заслуги, и уж тем более не обязано обвешивать исследователей благами просто за то, что они - учёные. Требование родительской любви, любви просто за то, что человек есть, можно предъявлять к матери и отцу, в лучшем случае - брату и бабушке, но никак к совершенно не знакомым и не родственным представителям руководящих органов. Кризис взросления и преодоление главенства внутреннего ребёнка, думается, самыми умными людями страны должны быть пройдены. И это как раз то, за что учёные должны стоять до последнего.