У литературы, сталбыть, нет пола
Оригинал взят у morreth в У литературы, сталбыть, нет пола
Нет, то есть, гендера, нет расы, класса, нации (нет национальных литератур, ЛОЛ!) - искусство, значит, превозносится над всем этим и парит во облацех.
И почему-то озвучивает эту сентенцию почти всегда белый и в большинстве случаев мужчина.
Ребята, мы настолько привыкли принимать наше, европейское+североамериканское (ой, ну местами автралийское и куда там еще ступила нога англосакса) и мужское за общечеловеческое, что поменять свою точку обзора нам не легче, чем поднять себя за волосы. Причем женщинам трудней, чем мужчинам, и вот почему.
Возьмем основы нашей еропейской литературы. Фундамент. "Илиада" и "Одиссея". О чем это все? О том, как большие мальчики пиздят друг друга насмерть острыми предметами. На этом фоне мальчики не могут поделить взятых в добычу девочек, ангстятся из-за того, что им суждена ранняя смерть, а славы недодали, выпендриваются друг перед другом военной добычей (в том числе девочками). Среди этой гопы инфантилов ясным солнышком сияет шлемоблещущий Гектор - единственный приличный человек. Ему не нужны ни пленницы, ни золото, ни бессмертная слава - он сражается, чтобы спасти свой дом.
Для него все закончится плохо. Он погибнет. Его отец и мать, большинство братьев и сестер погибнут. Его жену угонят в рабство. Его маленького сына сбросят с крепостной стены.
Если хоть на секунду посмотреть на Илиаду глазами женщины-участницы, то весь сюжет - непреходящий ужас. Даже богиням нет покоя - их могут ранить, могут избить и унизить. Становой хребет сюжета - конфликт Агамемнона и Ахилла из-за Брисеиды. А как Брисеида попала к Ахиллу? Очень просто: он ворвался к ней в дом и всех убил. Отца, мать, братьев и младших неебабельных сестер. А потом такой сидит и ноет: у-у-у, я злой судьбой обречен умереть молодым, но Зевс, ты должен мне славы за это... А что Зевс должен Брисеиде за все ее муки? А ничего. Ни ей, ни Хрисеиде (ту хоть выкупили, хоть и пришлось рожать сына от насильника), ни Кассандре, ни Андромахе, никому из женщин.
Читая "Илиаду", женщина следует мужскому дискурсу, читает ее глазами мужчины. Потому что мало кому хочется проникаться этим ужасом и мало кому хочется 24 главы читать гекзаметром месседж "Ты - вещь, захотим используем, захотим - сломаем". А другого для женщины в "Илиаде" нет.
А потом все такие критики и исследователи говорят, что "Илиада" - это общечеловеческое. А что женщина - вещь, так жто "время было такое". Ладно, возьмем исследователей, принадлежащий к нашему времени: у кого из них можно встретить возмущение всем этим? Лосев, Гаспаров, другие античники - хоть кто-то воскликнул: "Господи, да это же гребаные уроды какие-то!"? Самое большее, на что можно рассчитывать - это что критики отметят классовый аспект: вот Терсит, который говорит здравые вещи, получает по хребтине от Одиссея, потому что автор поэмы внутренне на стороне аристократов, он им угождает.
А вот сделать следующий шаг - а помимо того, что целевая аудитория автора аристократы, они кто еще? Ну-у? Кому еще автор угождает? Неа, никак, потому что наш критик и исследователь сам - кто? А-а? Ну-у?
А, ну да, он "общечеловек". И Илиада - "общечеловеческое".
И примерно такая же петрушка со всей классической литературой, от античности до наших дней. Вот читают дети "Маттео Фальконе". Я выбрала книгу наугад, от балды. Чтение для 6 класса, между прочим, - видимо, составители школьной программы решили, что детям полезно прочитать, как убивают их ровесника. По програме дети должны составит нравственный потрет Маттео Фальконе. Им предлагают подумать над вопросами: кто виноват в смерти Фортунато? Из-за чего Маттео Фальконе убил Фортунато? Кто Маттео Фальконе - герой или убийца?
Эй, там, в тексте фигурирует еще какая-то Джузеппа, жена Маттео и мать Фортунато! Она родила Маттео четырех детей, и он каждый раз приходил в ярость, когда она рожала дочь. А когда она наконец родила сына, Маттео его убил. Из-за чувства чести и, сцуко, достоинства. Он не рожал, не страдал, не истекал кровью - но нажал на курок. А потом и дальше трахал Джузеппу, наверное. Почему бы на уроке литературы не поговорить о Джузеппе? Ведь половина присутствующих в классе - девочки. Будущие матери, как любили нам тыкать в школе. Почему бы не поднять вопрос: стоит ли чувство чести Маттео Фальконе страданий Джузеппы?
Или урок по любовной лирике Пушкина:
"Ученик читает: «Я помню чудное мгновенье...»
Беседа по вопросам:
- Какими чувствами оно проникнуто?
- Какие эпитеты использует автор при описании этой женщины?
- Можно ли по ним определить конкретное лицо? Или это обобщенный образ?
- Какая тема, кроме темы любви, звучит в этом стихотворении?
- Как прослежена здесь жизнь самого поэта?"
В классе половина - девочки, но, чтобы ответить "правильно" на вопросы урока, они должны стать на точку зрения мужчины. Она же "общечеловеческая". Оценить стихотворение с женской точки зрения не предлагается. Один из конспектов урока содержит мемуары Керн. Оказывается, АСП ее всю дорогу подъелдыкивал и спрашивал, хочет ли она в ад. "Девочки, как бы вы посмотрели на парня, который для начала знакомства предлагает вам отправиться в ад? А потом пишет нежный стих?" - нет, такого вопроса школьная программа не предусматривает. Зачем. Девочки же не "общечеловеки".
И да, нет никакого заговора белых гетеросексуальных мужчин. А знаете, почему? Потому что доминирующей группе нет нужды плести заговоры, чтобы сохранять свое доминирование. Оно с пеленок воспитывается у представителей доминирующей группы, воспринимается ими как нечто должное, и затем воспроизводится как нечто само собой разумеющееся. Дворяне с детства ощущали себя дворянами, а свое главенство над крестьянами воспринимали как должное. Белые с детства ощущали себя белыми, и даже последняя белая шваль знала, что она лучше ниггера, потому что ей с детства повторяли это. Мужчины с детства знают, что они "люди", по умолчанию, по дефолту - а женщине нужно либо жопу разорвать, чтобы попасть в "люди", либо заслужить благосклонное внимание мужчины и добиться производства в это звание. Господам не нужно объединяться в комплоты. Они свое господство провозглашают в повседневном дискурсе.
Причем подчиненная группа к ним присоединяется, потому что существует только этот дискурс, другого нет. У женщин нет своего языка доминирования, нет и своего языка равенства - они заимствуют мужской. Авторы школьной программы в большинстве своем женщины, почти наверняка. Они ни секунды не думают о том, как бы унизить и загнобить девочек, они преисполнены самых благих намерений. Но как только они берут в руки "Маттео Фальконе", они переключают мозги на "мужское восприятие" - то есть, простите, "общечеловеческое" - и для них важной становится корсиканская честь Маттео и совершенно неважными страдания Джузеппы. Потому что они наследуют литературу, созданую на 90% мужчинами и традицию критики, сформированную на 90% мужчинами. И для них это перкалючение мозга в "мужской режим" происходит так же просто и естественно, как надевание правого ботинка на правую ногу, а левого - на левую: до 5 лет ребенка к этому приучаешь, а дальше он это делает уже сам и искренне думает, что иначе и быть не может, и не помнит, что его приучали, а считает, что "этожеестественно".
В отличие от такого "естественого" подхода, поиск женского взгляда и языка равенства требует специальных усилий. Это очень похоже на счет калорий для тех, кто хочет сбросить вес: нужно отринуть "естественное" - то есть, привычное, не требующее специальных осознанных усилий употребление пищи - и перейти к скрупулезному взвешиванию того, что ты намереваешься положить в рот и чтению того, что мелким шрифтом написано на упаковке. Человеку, который может себе позволить есть все, что хочет, и сколько хочет, это может казаться мелочным, смешным и глупым, но для того, кого, кого взяли за глотку диабет, проблемы с сердцем или стремление к спортивным результатам, это единственный способ добиться цели, а то и попросту остаться в живых. Да, мы берем учебники и методички, начинаем считать: сколько авторов-женщин? Сколько героев-женщин? Насколько методички предлагают уделять им внимание? Поддерживается бездумно или подвергается переосмыслению место женского персонажа в повествовании? А те, кого мы спрашиваем, раздражаются: да зачем это? Что за крохоборство? А чем вас не устаривает статус кво? Вот вам дали Наташу Ростову, Татьяну Ларину и Катерину из "Грозы" - вам что, мало?
Вот да, мало. Когда Рут Гинзбург спросили: "Сколько, по-вашему, женщин должно войти в состав Верховного суда, чтобы вы посчитали равенство достигнутым", она сказала: "Девять". Вопрошающий офигел слегка, а она разжевала мысль: "Вот когда все судьи ВС были мужчинами, ни у кого не возникал вопрос "А чего так?" Значит, когда все судьи будут женщинами и ни у кого не вознинет вопрос "А чего так?" - равенство будет достигнуто".
Нет, то есть, гендера, нет расы, класса, нации (нет национальных литератур, ЛОЛ!) - искусство, значит, превозносится над всем этим и парит во облацех.
И почему-то озвучивает эту сентенцию почти всегда белый и в большинстве случаев мужчина.
Ребята, мы настолько привыкли принимать наше, европейское+североамериканское (ой, ну местами автралийское и куда там еще ступила нога англосакса) и мужское за общечеловеческое, что поменять свою точку обзора нам не легче, чем поднять себя за волосы. Причем женщинам трудней, чем мужчинам, и вот почему.
Возьмем основы нашей еропейской литературы. Фундамент. "Илиада" и "Одиссея". О чем это все? О том, как большие мальчики пиздят друг друга насмерть острыми предметами. На этом фоне мальчики не могут поделить взятых в добычу девочек, ангстятся из-за того, что им суждена ранняя смерть, а славы недодали, выпендриваются друг перед другом военной добычей (в том числе девочками). Среди этой гопы инфантилов ясным солнышком сияет шлемоблещущий Гектор - единственный приличный человек. Ему не нужны ни пленницы, ни золото, ни бессмертная слава - он сражается, чтобы спасти свой дом.
Для него все закончится плохо. Он погибнет. Его отец и мать, большинство братьев и сестер погибнут. Его жену угонят в рабство. Его маленького сына сбросят с крепостной стены.
Если хоть на секунду посмотреть на Илиаду глазами женщины-участницы, то весь сюжет - непреходящий ужас. Даже богиням нет покоя - их могут ранить, могут избить и унизить. Становой хребет сюжета - конфликт Агамемнона и Ахилла из-за Брисеиды. А как Брисеида попала к Ахиллу? Очень просто: он ворвался к ней в дом и всех убил. Отца, мать, братьев и младших неебабельных сестер. А потом такой сидит и ноет: у-у-у, я злой судьбой обречен умереть молодым, но Зевс, ты должен мне славы за это... А что Зевс должен Брисеиде за все ее муки? А ничего. Ни ей, ни Хрисеиде (ту хоть выкупили, хоть и пришлось рожать сына от насильника), ни Кассандре, ни Андромахе, никому из женщин.
Читая "Илиаду", женщина следует мужскому дискурсу, читает ее глазами мужчины. Потому что мало кому хочется проникаться этим ужасом и мало кому хочется 24 главы читать гекзаметром месседж "Ты - вещь, захотим используем, захотим - сломаем". А другого для женщины в "Илиаде" нет.
А потом все такие критики и исследователи говорят, что "Илиада" - это общечеловеческое. А что женщина - вещь, так жто "время было такое". Ладно, возьмем исследователей, принадлежащий к нашему времени: у кого из них можно встретить возмущение всем этим? Лосев, Гаспаров, другие античники - хоть кто-то воскликнул: "Господи, да это же гребаные уроды какие-то!"? Самое большее, на что можно рассчитывать - это что критики отметят классовый аспект: вот Терсит, который говорит здравые вещи, получает по хребтине от Одиссея, потому что автор поэмы внутренне на стороне аристократов, он им угождает.
А вот сделать следующий шаг - а помимо того, что целевая аудитория автора аристократы, они кто еще? Ну-у? Кому еще автор угождает? Неа, никак, потому что наш критик и исследователь сам - кто? А-а? Ну-у?
А, ну да, он "общечеловек". И Илиада - "общечеловеческое".
И примерно такая же петрушка со всей классической литературой, от античности до наших дней. Вот читают дети "Маттео Фальконе". Я выбрала книгу наугад, от балды. Чтение для 6 класса, между прочим, - видимо, составители школьной программы решили, что детям полезно прочитать, как убивают их ровесника. По програме дети должны составит нравственный потрет Маттео Фальконе. Им предлагают подумать над вопросами: кто виноват в смерти Фортунато? Из-за чего Маттео Фальконе убил Фортунато? Кто Маттео Фальконе - герой или убийца?
Эй, там, в тексте фигурирует еще какая-то Джузеппа, жена Маттео и мать Фортунато! Она родила Маттео четырех детей, и он каждый раз приходил в ярость, когда она рожала дочь. А когда она наконец родила сына, Маттео его убил. Из-за чувства чести и, сцуко, достоинства. Он не рожал, не страдал, не истекал кровью - но нажал на курок. А потом и дальше трахал Джузеппу, наверное. Почему бы на уроке литературы не поговорить о Джузеппе? Ведь половина присутствующих в классе - девочки. Будущие матери, как любили нам тыкать в школе. Почему бы не поднять вопрос: стоит ли чувство чести Маттео Фальконе страданий Джузеппы?
Или урок по любовной лирике Пушкина:
"Ученик читает: «Я помню чудное мгновенье...»
Беседа по вопросам:
- Какими чувствами оно проникнуто?
- Какие эпитеты использует автор при описании этой женщины?
- Можно ли по ним определить конкретное лицо? Или это обобщенный образ?
- Какая тема, кроме темы любви, звучит в этом стихотворении?
- Как прослежена здесь жизнь самого поэта?"
В классе половина - девочки, но, чтобы ответить "правильно" на вопросы урока, они должны стать на точку зрения мужчины. Она же "общечеловеческая". Оценить стихотворение с женской точки зрения не предлагается. Один из конспектов урока содержит мемуары Керн. Оказывается, АСП ее всю дорогу подъелдыкивал и спрашивал, хочет ли она в ад. "Девочки, как бы вы посмотрели на парня, который для начала знакомства предлагает вам отправиться в ад? А потом пишет нежный стих?" - нет, такого вопроса школьная программа не предусматривает. Зачем. Девочки же не "общечеловеки".
И да, нет никакого заговора белых гетеросексуальных мужчин. А знаете, почему? Потому что доминирующей группе нет нужды плести заговоры, чтобы сохранять свое доминирование. Оно с пеленок воспитывается у представителей доминирующей группы, воспринимается ими как нечто должное, и затем воспроизводится как нечто само собой разумеющееся. Дворяне с детства ощущали себя дворянами, а свое главенство над крестьянами воспринимали как должное. Белые с детства ощущали себя белыми, и даже последняя белая шваль знала, что она лучше ниггера, потому что ей с детства повторяли это. Мужчины с детства знают, что они "люди", по умолчанию, по дефолту - а женщине нужно либо жопу разорвать, чтобы попасть в "люди", либо заслужить благосклонное внимание мужчины и добиться производства в это звание. Господам не нужно объединяться в комплоты. Они свое господство провозглашают в повседневном дискурсе.
Причем подчиненная группа к ним присоединяется, потому что существует только этот дискурс, другого нет. У женщин нет своего языка доминирования, нет и своего языка равенства - они заимствуют мужской. Авторы школьной программы в большинстве своем женщины, почти наверняка. Они ни секунды не думают о том, как бы унизить и загнобить девочек, они преисполнены самых благих намерений. Но как только они берут в руки "Маттео Фальконе", они переключают мозги на "мужское восприятие" - то есть, простите, "общечеловеческое" - и для них важной становится корсиканская честь Маттео и совершенно неважными страдания Джузеппы. Потому что они наследуют литературу, созданую на 90% мужчинами и традицию критики, сформированную на 90% мужчинами. И для них это перкалючение мозга в "мужской режим" происходит так же просто и естественно, как надевание правого ботинка на правую ногу, а левого - на левую: до 5 лет ребенка к этому приучаешь, а дальше он это делает уже сам и искренне думает, что иначе и быть не может, и не помнит, что его приучали, а считает, что "этожеестественно".
В отличие от такого "естественого" подхода, поиск женского взгляда и языка равенства требует специальных усилий. Это очень похоже на счет калорий для тех, кто хочет сбросить вес: нужно отринуть "естественное" - то есть, привычное, не требующее специальных осознанных усилий употребление пищи - и перейти к скрупулезному взвешиванию того, что ты намереваешься положить в рот и чтению того, что мелким шрифтом написано на упаковке. Человеку, который может себе позволить есть все, что хочет, и сколько хочет, это может казаться мелочным, смешным и глупым, но для того, кого, кого взяли за глотку диабет, проблемы с сердцем или стремление к спортивным результатам, это единственный способ добиться цели, а то и попросту остаться в живых. Да, мы берем учебники и методички, начинаем считать: сколько авторов-женщин? Сколько героев-женщин? Насколько методички предлагают уделять им внимание? Поддерживается бездумно или подвергается переосмыслению место женского персонажа в повествовании? А те, кого мы спрашиваем, раздражаются: да зачем это? Что за крохоборство? А чем вас не устаривает статус кво? Вот вам дали Наташу Ростову, Татьяну Ларину и Катерину из "Грозы" - вам что, мало?
Вот да, мало. Когда Рут Гинзбург спросили: "Сколько, по-вашему, женщин должно войти в состав Верховного суда, чтобы вы посчитали равенство достигнутым", она сказала: "Девять". Вопрошающий офигел слегка, а она разжевала мысль: "Вот когда все судьи ВС были мужчинами, ни у кого не возникал вопрос "А чего так?" Значит, когда все судьи будут женщинами и ни у кого не вознинет вопрос "А чего так?" - равенство будет достигнуто".