Историко-политический сон Захара Прилепина или "Кажинный раз на эфтом самом месте!"
Написав письмо товарищу Сталину http://svpressa.ru/society/article/57411/ и помолившись перед счетверённой иконкой Маркса_Энгельса_Ленина_Сталина.jpg, Захар лёг спать. И вот снится ему очень странный сон:
Сцена 1
Кабинет Карла Маркса. Сам Маркс стоит перед окном в думах о крахе капитализма. Входит Фридрих Энгельс.
Энгельс (нерешительно): Вот твоё... пособие, друг мой.
Маркс: Что ж, это кстати. (Небрежно) Благодарю тебя, a friend of mine (Бросает конверт с деньгами на секретер).
Энгельс: Ты знаешь, я вспоминал сегодня... тогда, в Манчестере, мы с Мэри были у рабочих. Ужасные условья жизни! Какие муки, бедный пролетарий!
Маркс (хмуро): Что, совесть мучит?
Энгельс: Но мой друг, если б не я... мой бизнес...ведь тогда твоё творенье - "Капитал", твои идеи... вспомни "Манифест"... могли б они явиться миру? Нет, пойми, я не в упрёк, но только ...у меня сомненья!
Маркс (иронически): Сомненья? У тебя? А как же "Антидюринг"? (С улыбкой хлопает Энгельса по плечу) Нет, дружище! Пора! Шаги истории неумолимы! Недолго живоглотам губить детишек, их матерей! Сыграл свою ты роль и вот - сходи со сцены, буржуа!... (Мечтательно) Да, любезный Фридрих! Я прозреваю битву классов!
Энгельс (с надеждой): Где? Надеюсь не у нас, в Европе? Быть может, где-нибудь...э... восточнее? В России, например?
Маркс (пожав плечами): Россия? Славяне? Нет, дружище, их общество весьма отстало от уровня Европы. Какой там пролетариат - одни крестьяне. Чрез двести лет, быть может. Нет, нет, уверен я - сперва Германия иль Англия, а уж потом... пойдёт всё шире, шире... и вот весь мир очищен пламенем святым и кровью гнусных буржуа. (Поколебавшись) Хотя...нет, нет, уж лучше не в Германии, всё ж родина моя... Пусть лучше Англия...
Маркс подхватывает конверт с деньгами с секретера и выходит в другую комнату. Слышен его весёлый голос: "Женни, детка, по магазинам!".
Энгельс: Наверное, он прав. Но как же странно... сердце рвётся пополам... мой бизнес, бизнес!
Энгельс падает, его выносят.
Сцена 2
Кабинет Горького. Плеханов стоит у окна. Он взволнован и нахмурен. Горький сидит в кресле, задумчиво курит и время от времени выжидательно смотрит на Плеханова.
Горький: Георгий Валентинович, что так сердит Ильич? Что произошло?
Плеханов (со вздохом): Я не знаю... но недавно у нас с ним снова вышел спор. О будущем России. Ильич уверен - революция близка. Моё же мненье... я думаю, что это будет катастрофа для нашей родины.
Горький: Но, быть может, её удастся избежать? Согласитесь, теперешнее положение народа нестерпимо...
Плеханов (с горячностью): Разрушенье общества - а что взамен? Нет, это авантюра!
Слышны шаги. В кабинет быстро входит Ленин.
Ленин (весело, потирая руки): Здравствуйте, товарищи!
Горький: Вы веселы? Я рад. Какие новости?
Ленин: Прекрасные! Да, да! Сейчас мне сообщили. Наш товарищ Красин просто чудо! Смел и умён! Он вновь добыл нам средства на революцию.
Плеханов (иронически): Что, очередная, как говорится, "экса"? И что же он экспроприировал на этот раз? И у кого?
Ленин (с не меньшей иронией): Георгий Валентинович, вы должны, в конце концов, понять, что ограбление буржуя иль помещика - святое наше право! Не говоря уж о проклятом государстве! Все наши действия - на благо пролетарьев. Революция близка, а наша партия...
Плеханов (в сердцах, перебивает): Да, ваша партия! И только ваша! Со всеми вы размежевались! Меньшевики, Бунд, все ваши лучшие друзья, соратники - вы всех прокляли! Где же разнообразье мнений, где демократия? Предвижу я тиранство вашей клики, соединённое с жестокой традицией российской власти, а уж непросвещённый наш народ...
Ленин (не теряя хорошего настроения): Де-ма-го-гия! Трусость, паникерство! Мы ввязались в драку, и отлично! Будем продолжать! А там посмотрим. (С улыбкой) А уж Алексей Максимович нам поможет. Не так ли?
Горький (кашляет и отводит глаза): Кгхм, да...
Ленин идёт к двери, берётся за ручку и как будто только сейчас вспомнив что-то, поворачивается к собеседникам.
Ленин: Да, сейчас узнал я: застрелился Савва Тимофеевич Морозов.
Горький: Застрелился! Как! Не может быть! Ужасно... Бедный друг мой...
Ленин открывает дверь и собирается выйти.
Плеханов: Подождите, Владимир Ильич. Как же так? Вы ничего не скажите нам более о Савве Тимофеевиче? Ведь он был благодетель ваш... вся пресса большевистская: и "Искра", и другие газеты... без его поддержки где б вы были? А та записка для Витте о политических правах народа! А вспомни Баумана!...
Ленин (спокойно, перебивает): Ну, что было, то прошло. Был Савва - будут и другие (иронически) благодетели.
Ленин уходит.
Плеханов: Бог ты мой! (Хватается за голову).
Горький: Георгий Валентинович... неужто это Красин?
Плеханов (глухо): Вполне возможно.
Горький падает, его выносят.
Сцена 3
Кабинет Сталина. Сам Сталин стоит у окна и с гениальной задумчивостью смотрит вдаль. В руке у него трубка. Входит Поскрёбышев.
Поскрёбышев: Товарищ Сталин, к вам товарищ Бухарин.
Сталин: Пусть войдет.
Входит Бухарин.
Бухарин: Здравствуйте, товарищ Сталин.
Сталин: А, Бухарчик! Здравствуй, дорогой. А что ж так официально?
Бухарин (с облегчением): Иосиф, я рад, что ты не сердишься. Давно мы не видались.
Сталин (с тонкой иронией): Сердится на тебя? За что? Я за тобой вины не знаю.
Бухарин: Я... ранее докладывал тебе, Иосиф. Помнишь мою записку? О положении крестьян и НЭПе?
Сталин (улыбаясь в усы): Да, помню.
Бухарин: Согнать крестьян в колхозы - значит разорить их. А прекращенье новой экономической политики - удар по ним же. Крестьянский класс - опора наша. (Спохватившись) Да, пролетарий - политический передовик, я понимаю... Но всё же...
Сталин: Вот видишь, Николай Иванович, ты понимаешь. Так в чём же дело?
Подходит к столу, берёт какую-то бумагу, просматривает её.
Вот, Николай Иванович, здесь сведения по темпам индустриализации. (Не торопясь, подходит к карте Советского Союза). Буду откровенен. Мы явно отстаём от наших планов. Необходимы средства. Финансы. Займы невозможны, нам их не дают, ты в курсе.
Бухарин бледнеет и хочет что-то сказать.
Сталин (повелительно поднимает руку): Молчи! Является ль крестьянский класс союзником в политике для пролетариата? Ты сам сказал, что нет. Теперь подумай, что сделать партия должна? Заветы Ленина тебе известны: экспроприируй экспроприатора! А в наше время - кто экспроприатор? Мерзавец, жирный нэпман, да кулачишка-живоглот, не так ли? Раз так, то мы убъём двух зайцев сразу: обчистим мироедов этих и защитим власть трудового класса, власть партии!
Бухарин (после паузы, собрав все душевные силы): Так что же получается - добили мы буржуев и дворян, экспроприировав их... а средств всё ж не хватает? Теперь настал черёд крестьян? А что потом?
Сталин (пожав плечами): Что за вопрос? Ну что потом - потом бабёнки снова нарожают.
Бухарин (отчаянно): Иосиф Виссарионович, это безрассудно! Да, я понимаю, мы во враждебном окруженьи, весь мир нас жаждет уничтожить, но ведь нельзя же...
Сталин (не слушая, в гениальной задумчивости): А тут ещё евреи!
Бухарин (опешив): Евреи?
Сталин: Да, евреи, но... (хмурится) это не сейчас, потом...
Сталин подходит к столу, нажимает кнопку звонка. Входит Поскрёбышев.
Сталин: Подготовьте справку о населённом пункте Биробиджан.
Поскрёбышев: Слушаюсь, товарищ Сталин.
Поскрёбышев выходит. Пауза. Сталин смотрит на карту Советского Союза.
Бухарин (тяжело дыша): Иосиф Виссарионович, так как же?...
Сталин (прерывает, с улыбкой): Бухарчик, запомни: нет эксплуататорского класса - нет проблемы.
Бухарин падает, его выносят. Сталин медленно подходит к карте мира и водит по ней черенком трубки.
Сталин (задумчиво): В одном Бухарин прав - средств постоянно не хватает. Да, с крестьянством решено. А в будущем откуда брать? Ну что же, следует подумать об экспроприации всех остальных буржуев. Нужна на них дубинка, да, нужна! И крепкая!
Сталин подходит к столу, нажимает кнопку звонка. Входит Поскрёбышев.
Сталин: Вызовите товарища Ягоду ко мне. Мне нужны сведения по атомному проекту. И пусть возьмёт с собой досье на тех учёных, он знает их фамилии.
Поскрёбышев: Слушаюсь, товарищ Сталин.
Конец
Захар просыпается и долго смотрит на счетверённую иконку. На его лице странное выражение: "недовольное и даже свирепое, но одновременно грустное и недоумевающее".
Сцена 1
Кабинет Карла Маркса. Сам Маркс стоит перед окном в думах о крахе капитализма. Входит Фридрих Энгельс.
Энгельс (нерешительно): Вот твоё... пособие, друг мой.
Маркс: Что ж, это кстати. (Небрежно) Благодарю тебя, a friend of mine (Бросает конверт с деньгами на секретер).
Энгельс: Ты знаешь, я вспоминал сегодня... тогда, в Манчестере, мы с Мэри были у рабочих. Ужасные условья жизни! Какие муки, бедный пролетарий!
Маркс (хмуро): Что, совесть мучит?
Энгельс: Но мой друг, если б не я... мой бизнес...ведь тогда твоё творенье - "Капитал", твои идеи... вспомни "Манифест"... могли б они явиться миру? Нет, пойми, я не в упрёк, но только ...у меня сомненья!
Маркс (иронически): Сомненья? У тебя? А как же "Антидюринг"? (С улыбкой хлопает Энгельса по плечу) Нет, дружище! Пора! Шаги истории неумолимы! Недолго живоглотам губить детишек, их матерей! Сыграл свою ты роль и вот - сходи со сцены, буржуа!... (Мечтательно) Да, любезный Фридрих! Я прозреваю битву классов!
Энгельс (с надеждой): Где? Надеюсь не у нас, в Европе? Быть может, где-нибудь...э... восточнее? В России, например?
Маркс (пожав плечами): Россия? Славяне? Нет, дружище, их общество весьма отстало от уровня Европы. Какой там пролетариат - одни крестьяне. Чрез двести лет, быть может. Нет, нет, уверен я - сперва Германия иль Англия, а уж потом... пойдёт всё шире, шире... и вот весь мир очищен пламенем святым и кровью гнусных буржуа. (Поколебавшись) Хотя...нет, нет, уж лучше не в Германии, всё ж родина моя... Пусть лучше Англия...
Маркс подхватывает конверт с деньгами с секретера и выходит в другую комнату. Слышен его весёлый голос: "Женни, детка, по магазинам!".
Энгельс: Наверное, он прав. Но как же странно... сердце рвётся пополам... мой бизнес, бизнес!
Энгельс падает, его выносят.
Сцена 2
Кабинет Горького. Плеханов стоит у окна. Он взволнован и нахмурен. Горький сидит в кресле, задумчиво курит и время от времени выжидательно смотрит на Плеханова.
Горький: Георгий Валентинович, что так сердит Ильич? Что произошло?
Плеханов (со вздохом): Я не знаю... но недавно у нас с ним снова вышел спор. О будущем России. Ильич уверен - революция близка. Моё же мненье... я думаю, что это будет катастрофа для нашей родины.
Горький: Но, быть может, её удастся избежать? Согласитесь, теперешнее положение народа нестерпимо...
Плеханов (с горячностью): Разрушенье общества - а что взамен? Нет, это авантюра!
Слышны шаги. В кабинет быстро входит Ленин.
Ленин (весело, потирая руки): Здравствуйте, товарищи!
Горький: Вы веселы? Я рад. Какие новости?
Ленин: Прекрасные! Да, да! Сейчас мне сообщили. Наш товарищ Красин просто чудо! Смел и умён! Он вновь добыл нам средства на революцию.
Плеханов (иронически): Что, очередная, как говорится, "экса"? И что же он экспроприировал на этот раз? И у кого?
Ленин (с не меньшей иронией): Георгий Валентинович, вы должны, в конце концов, понять, что ограбление буржуя иль помещика - святое наше право! Не говоря уж о проклятом государстве! Все наши действия - на благо пролетарьев. Революция близка, а наша партия...
Плеханов (в сердцах, перебивает): Да, ваша партия! И только ваша! Со всеми вы размежевались! Меньшевики, Бунд, все ваши лучшие друзья, соратники - вы всех прокляли! Где же разнообразье мнений, где демократия? Предвижу я тиранство вашей клики, соединённое с жестокой традицией российской власти, а уж непросвещённый наш народ...
Ленин (не теряя хорошего настроения): Де-ма-го-гия! Трусость, паникерство! Мы ввязались в драку, и отлично! Будем продолжать! А там посмотрим. (С улыбкой) А уж Алексей Максимович нам поможет. Не так ли?
Горький (кашляет и отводит глаза): Кгхм, да...
Ленин идёт к двери, берётся за ручку и как будто только сейчас вспомнив что-то, поворачивается к собеседникам.
Ленин: Да, сейчас узнал я: застрелился Савва Тимофеевич Морозов.
Горький: Застрелился! Как! Не может быть! Ужасно... Бедный друг мой...
Ленин открывает дверь и собирается выйти.
Плеханов: Подождите, Владимир Ильич. Как же так? Вы ничего не скажите нам более о Савве Тимофеевиче? Ведь он был благодетель ваш... вся пресса большевистская: и "Искра", и другие газеты... без его поддержки где б вы были? А та записка для Витте о политических правах народа! А вспомни Баумана!...
Ленин (спокойно, перебивает): Ну, что было, то прошло. Был Савва - будут и другие (иронически) благодетели.
Ленин уходит.
Плеханов: Бог ты мой! (Хватается за голову).
Горький: Георгий Валентинович... неужто это Красин?
Плеханов (глухо): Вполне возможно.
Горький падает, его выносят.
Сцена 3
Кабинет Сталина. Сам Сталин стоит у окна и с гениальной задумчивостью смотрит вдаль. В руке у него трубка. Входит Поскрёбышев.
Поскрёбышев: Товарищ Сталин, к вам товарищ Бухарин.
Сталин: Пусть войдет.
Входит Бухарин.
Бухарин: Здравствуйте, товарищ Сталин.
Сталин: А, Бухарчик! Здравствуй, дорогой. А что ж так официально?
Бухарин (с облегчением): Иосиф, я рад, что ты не сердишься. Давно мы не видались.
Сталин (с тонкой иронией): Сердится на тебя? За что? Я за тобой вины не знаю.
Бухарин: Я... ранее докладывал тебе, Иосиф. Помнишь мою записку? О положении крестьян и НЭПе?
Сталин (улыбаясь в усы): Да, помню.
Бухарин: Согнать крестьян в колхозы - значит разорить их. А прекращенье новой экономической политики - удар по ним же. Крестьянский класс - опора наша. (Спохватившись) Да, пролетарий - политический передовик, я понимаю... Но всё же...
Сталин: Вот видишь, Николай Иванович, ты понимаешь. Так в чём же дело?
Подходит к столу, берёт какую-то бумагу, просматривает её.
Вот, Николай Иванович, здесь сведения по темпам индустриализации. (Не торопясь, подходит к карте Советского Союза). Буду откровенен. Мы явно отстаём от наших планов. Необходимы средства. Финансы. Займы невозможны, нам их не дают, ты в курсе.
Бухарин бледнеет и хочет что-то сказать.
Сталин (повелительно поднимает руку): Молчи! Является ль крестьянский класс союзником в политике для пролетариата? Ты сам сказал, что нет. Теперь подумай, что сделать партия должна? Заветы Ленина тебе известны: экспроприируй экспроприатора! А в наше время - кто экспроприатор? Мерзавец, жирный нэпман, да кулачишка-живоглот, не так ли? Раз так, то мы убъём двух зайцев сразу: обчистим мироедов этих и защитим власть трудового класса, власть партии!
Бухарин (после паузы, собрав все душевные силы): Так что же получается - добили мы буржуев и дворян, экспроприировав их... а средств всё ж не хватает? Теперь настал черёд крестьян? А что потом?
Сталин (пожав плечами): Что за вопрос? Ну что потом - потом бабёнки снова нарожают.
Бухарин (отчаянно): Иосиф Виссарионович, это безрассудно! Да, я понимаю, мы во враждебном окруженьи, весь мир нас жаждет уничтожить, но ведь нельзя же...
Сталин (не слушая, в гениальной задумчивости): А тут ещё евреи!
Бухарин (опешив): Евреи?
Сталин: Да, евреи, но... (хмурится) это не сейчас, потом...
Сталин подходит к столу, нажимает кнопку звонка. Входит Поскрёбышев.
Сталин: Подготовьте справку о населённом пункте Биробиджан.
Поскрёбышев: Слушаюсь, товарищ Сталин.
Поскрёбышев выходит. Пауза. Сталин смотрит на карту Советского Союза.
Бухарин (тяжело дыша): Иосиф Виссарионович, так как же?...
Сталин (прерывает, с улыбкой): Бухарчик, запомни: нет эксплуататорского класса - нет проблемы.
Бухарин падает, его выносят. Сталин медленно подходит к карте мира и водит по ней черенком трубки.
Сталин (задумчиво): В одном Бухарин прав - средств постоянно не хватает. Да, с крестьянством решено. А в будущем откуда брать? Ну что же, следует подумать об экспроприации всех остальных буржуев. Нужна на них дубинка, да, нужна! И крепкая!
Сталин подходит к столу, нажимает кнопку звонка. Входит Поскрёбышев.
Сталин: Вызовите товарища Ягоду ко мне. Мне нужны сведения по атомному проекту. И пусть возьмёт с собой досье на тех учёных, он знает их фамилии.
Поскрёбышев: Слушаюсь, товарищ Сталин.
Конец
Захар просыпается и долго смотрит на счетверённую иконку. На его лице странное выражение: "недовольное и даже свирепое, но одновременно грустное и недоумевающее".