(no subject)
В этом году меня впервые вдохновила зима. Не то чтобы я раньше совсем не любила ее, но через пару недель после праздников уже уставала от холода, однообразия красок, отсутствия солнца и живых запахов.
Вначале, однако же, все по-настоящему похоже на сказку. Декабрь проходит в хрусте снега и подарочной бумаги, перемигивании уличных гирлянд и застывших на морозе витрин, проступающих в воздухе сквозь пар дыхания.
Декабрь похож на глинтвейн, обжигающий, пряный, сладкий и пьяняще-усыпляющий. Сонная алкогольная бодрость, настоящий оксюморон.
События складываются в один многосюжетный витраж: Адвент, фигурки рождественского вертепа на мамином пианино, тишина стылого костела, репетиции хора; раскрасневшиеся на морозе щеки, встречи, магазины, полные шума и праздничной музыки.
Весь месяц кажется, что единственное, чего ты ищешь - это тишина. Минута уединения в попытке услышать самого себя. Усталость нарастает с драматизмом театральной кульминации. В конце этого марафона - перезапуск, Новый год.
В середине января я, как правило, уже мечтаю о весне, и этот анахронизм совершенно лишает меня простого сиюсекундного удовольствия.
Однако в нынешнем сезоне временная самоидентификация, кажется, все-таки состоялась. Ноябрь надолго захватил начало зимы, и я тихо и терпеливо ждала первого снега, наслаждаясь холодной изморосью поздней осени. Зима, наступившая в середине декабря, началась одновременно с зимой моего внутреннего календаря.
Я не упустила ни дня.
Надо сказать, меня вдохновляют самые простые вещи: смена времен года, отношения с близкими, фильмы, книги и фотографии. Я листаю картинки в сети, почти не вглядываясь, и сквозь этот коллаж вскоре начинаю видеть что-то свое.
Рукотворные детали зимы создают особую эстетику пространства, несут в себе тепло и чувство защищенности: огоньки домашней гирлянды, шкуры на деревянном полу, фонари за окном, вязаные шарфы и свитера объемной вязки, теплые сапожки, словно обсыпанные сахарной пудрой, варежки со скандинавским узором.
В этом есть что-то утонченное и, одновременно, грубое, ритуальное: приручение холода, диковатый первобытный танец в медленном кружении миллионов звездочек под ритмичные удары барабанов.
Меня вдохновляют цвета и фактуры, наряды, украшения, образы.
Меня необъяснимо привлекает своей странной эстетикой кирпичная кладка в интерьере. Голая, обтрепанная временем, красно-коричневого цвета, или, как этой зимой, с нанесенной на ее неровную поверхность молочно-белой краской.
Я пригляделась, наконец, к зиме, и она открыла мне палитру своей сути. Молочно-белый, бледно-бирюзовый, шоколадно-коричневый, цвет поздних зимних сумерек: глубокий синий, отдающий фиолетовым. Старое серебро, плавные линии, лесные зимние силуэты.
Меня потешало повальное увлечение оленями и совами, но насмотревшись на узор оленьих рогов и их длинных ног на зимних и осенних фотографиях, по уши погрузилась в шерстяные петли свитеров с оленьим узором.
Мое вдохновение похоже на погружение. Когда что-то занимает меня по-настоящему сильно, я чувствую себя идущей по хрупкому снежному насту, удерживаемой в реальности ломкой и неубедительной поверхностью. Шаг, еще шаг - я двигаюсь вперед, а на третий проваливаюсь в снежное суфле собственных ощущений и ассоциаций.
Это едва уловимое чувство похоже на букет сложных духов. Есть как бы две реальности: старый дом с кирпичными стенами, за оконным переплетом которого идет снег, и есть волшебная страна, открывшаяся сквозь размеренное мельтешение снежинок.
В моем внутреннем шкафу окончательно выломало тонкую фанерную стенку между шубами и Нарнией; одна реальность заполнила другую, как снег комнату с открытым настежь окном.
Вначале, однако же, все по-настоящему похоже на сказку. Декабрь проходит в хрусте снега и подарочной бумаги, перемигивании уличных гирлянд и застывших на морозе витрин, проступающих в воздухе сквозь пар дыхания.
Декабрь похож на глинтвейн, обжигающий, пряный, сладкий и пьяняще-усыпляющий. Сонная алкогольная бодрость, настоящий оксюморон.
События складываются в один многосюжетный витраж: Адвент, фигурки рождественского вертепа на мамином пианино, тишина стылого костела, репетиции хора; раскрасневшиеся на морозе щеки, встречи, магазины, полные шума и праздничной музыки.
Весь месяц кажется, что единственное, чего ты ищешь - это тишина. Минута уединения в попытке услышать самого себя. Усталость нарастает с драматизмом театральной кульминации. В конце этого марафона - перезапуск, Новый год.
В середине января я, как правило, уже мечтаю о весне, и этот анахронизм совершенно лишает меня простого сиюсекундного удовольствия.
Однако в нынешнем сезоне временная самоидентификация, кажется, все-таки состоялась. Ноябрь надолго захватил начало зимы, и я тихо и терпеливо ждала первого снега, наслаждаясь холодной изморосью поздней осени. Зима, наступившая в середине декабря, началась одновременно с зимой моего внутреннего календаря.
Я не упустила ни дня.
Надо сказать, меня вдохновляют самые простые вещи: смена времен года, отношения с близкими, фильмы, книги и фотографии. Я листаю картинки в сети, почти не вглядываясь, и сквозь этот коллаж вскоре начинаю видеть что-то свое.
Рукотворные детали зимы создают особую эстетику пространства, несут в себе тепло и чувство защищенности: огоньки домашней гирлянды, шкуры на деревянном полу, фонари за окном, вязаные шарфы и свитера объемной вязки, теплые сапожки, словно обсыпанные сахарной пудрой, варежки со скандинавским узором.
В этом есть что-то утонченное и, одновременно, грубое, ритуальное: приручение холода, диковатый первобытный танец в медленном кружении миллионов звездочек под ритмичные удары барабанов.
Меня вдохновляют цвета и фактуры, наряды, украшения, образы.
Меня необъяснимо привлекает своей странной эстетикой кирпичная кладка в интерьере. Голая, обтрепанная временем, красно-коричневого цвета, или, как этой зимой, с нанесенной на ее неровную поверхность молочно-белой краской.
Я пригляделась, наконец, к зиме, и она открыла мне палитру своей сути. Молочно-белый, бледно-бирюзовый, шоколадно-коричневый, цвет поздних зимних сумерек: глубокий синий, отдающий фиолетовым. Старое серебро, плавные линии, лесные зимние силуэты.
Меня потешало повальное увлечение оленями и совами, но насмотревшись на узор оленьих рогов и их длинных ног на зимних и осенних фотографиях, по уши погрузилась в шерстяные петли свитеров с оленьим узором.
Мое вдохновение похоже на погружение. Когда что-то занимает меня по-настоящему сильно, я чувствую себя идущей по хрупкому снежному насту, удерживаемой в реальности ломкой и неубедительной поверхностью. Шаг, еще шаг - я двигаюсь вперед, а на третий проваливаюсь в снежное суфле собственных ощущений и ассоциаций.
Это едва уловимое чувство похоже на букет сложных духов. Есть как бы две реальности: старый дом с кирпичными стенами, за оконным переплетом которого идет снег, и есть волшебная страна, открывшаяся сквозь размеренное мельтешение снежинок.
В моем внутреннем шкафу окончательно выломало тонкую фанерную стенку между шубами и Нарнией; одна реальность заполнила другую, как снег комнату с открытым настежь окном.