(no subject)
Осень как переспалая ягода, со сладким привкусом молодого вина. Как от закипающего зелья исходят от нее ароматы увядания, спелости и мокнущих трав, тронутых сентябрем, будто перебродивших. Густой, влажный запах поднимается волнами, заполняет обоняние, убаюкивает. Сыплющиеся под ноги яблоки, цвета лихорадки, болезненного румянца, сочные, хрустящие, остывают на покрытой росой траве, как на ломкой сухой подстилке. Холодеющая река, отдающая стальной синью, дремотно движется в темнеющих берегах, сопровождаемая истошным криком чаек.
И тишина. Полная шелеста зеленых еще листьев, уже редеющих, подернутых скорбной сентябрьской дымкой. Звуки исчезают в подсвеченном воздухе, как в складчатом плюше, заставляя сомневаться в собственной реальности.
Все выдает в себе избыток, изобилие, спелость. Запахи пьянят, уводят куда-то за горизонт, остужают.
Природа напоминает вспыхивающего феникса на исходе переполняющей, будоражащей жизни. Прежде чем замедлить свой ток, кровь зардеет в последний раз, вскипит, вызревшая под летним солцем, обезумевшая и терпкая.
Оставит в пресыщении, в осенней истоме, с инеем на высохших колосьях, будто кружевных перчатках на скорбно заломленных пальцах.
И тишина. Полная шелеста зеленых еще листьев, уже редеющих, подернутых скорбной сентябрьской дымкой. Звуки исчезают в подсвеченном воздухе, как в складчатом плюше, заставляя сомневаться в собственной реальности.
Все выдает в себе избыток, изобилие, спелость. Запахи пьянят, уводят куда-то за горизонт, остужают.
Природа напоминает вспыхивающего феникса на исходе переполняющей, будоражащей жизни. Прежде чем замедлить свой ток, кровь зардеет в последний раз, вскипит, вызревшая под летним солцем, обезумевшая и терпкая.
Оставит в пресыщении, в осенней истоме, с инеем на высохших колосьях, будто кружевных перчатках на скорбно заломленных пальцах.