(no subject)
Много дней подряд меня не оставляет не мысль даже, а ощущение, насколько изменилось мое отношение к музыке за последнее время. В моем конкретном случае - к гитарной, я же адепт, у меня же алтарь, и пыль на деку не успевает даже опуститься.
У меня с гитарой какие-то очень личные, очень интимные отношения, которые я не хочу ни с кем делить, поэтому и учителей у меня нет, и, как следствие, играю я пока еще довольно паскудно. Но очень яростно и наощупь.
Когда я вижу, что делают с гитарами длиннопалые талантливые дяденьки, у меня закатываются глаза, и я, как в "Следствии ведут Колобки", теряю волю.
У меня есть "немного слуха", большая любовь к своей чернявой полированной подруге и упрямство, с которым я на собственном опыте, после пяти часов неистовой любви, нахожу на грифе те самые точки, а пальцы вдруг берут тот самый ритм и перебор, которого мне так не хватало.
А недавно я поняла, что весьма недурно уже могу подобрать несложные песни из тех, ради которых в свое время вообще взяла в руки гитару. И это был восторг. Те три года, которые я сидела за пианиной, музыкальным образованием нельзя назвать даже с натяжкой. Я не понимаю ни логики, ни механики, я просто по памяти, на слух (! - а я визуал-кинестетик вообще, какой, к черту, слух!) попадаю по струнам, что-то слышу, и из этого "что-то" вдруг появляется мелодия.
Мне сложно это с чем-то сравнить. Мне совершенно очевидно, как и откуда берутся нужные слова, как можно составить словесный портрет, образ, как передать настроение. Я мыслю словами. Но как это выходит с музыкой - для меня до сих пор загадка. И этот робкий, неуверенный еще шажок в ее закулисье поддевает какую-то важную крышку внутри меня, под которой такая сладкая, непознанная еще тьма, что захватывает дух.
Я понимаю, что мне нужен учитель. Китов, зная мою тонкую, поломанную гитаристами психику, весь облекается в скептицизм, когда при нас заговаривают о "том хорошем гитаристе, он, знаешь, может научить..."
Я психику полечу, и, может быть, все-таки позвоню по предложенному номеру.
А может быть, сама. Мне, в конце концов, не залы собирать.
Я как-нибудь одна, на диване, при свечах.
У меня с гитарой какие-то очень личные, очень интимные отношения, которые я не хочу ни с кем делить, поэтому и учителей у меня нет, и, как следствие, играю я пока еще довольно паскудно. Но очень яростно и наощупь.
Когда я вижу, что делают с гитарами длиннопалые талантливые дяденьки, у меня закатываются глаза, и я, как в "Следствии ведут Колобки", теряю волю.
У меня есть "немного слуха", большая любовь к своей чернявой полированной подруге и упрямство, с которым я на собственном опыте, после пяти часов неистовой любви, нахожу на грифе те самые точки, а пальцы вдруг берут тот самый ритм и перебор, которого мне так не хватало.
А недавно я поняла, что весьма недурно уже могу подобрать несложные песни из тех, ради которых в свое время вообще взяла в руки гитару. И это был восторг. Те три года, которые я сидела за пианиной, музыкальным образованием нельзя назвать даже с натяжкой. Я не понимаю ни логики, ни механики, я просто по памяти, на слух (! - а я визуал-кинестетик вообще, какой, к черту, слух!) попадаю по струнам, что-то слышу, и из этого "что-то" вдруг появляется мелодия.
Мне сложно это с чем-то сравнить. Мне совершенно очевидно, как и откуда берутся нужные слова, как можно составить словесный портрет, образ, как передать настроение. Я мыслю словами. Но как это выходит с музыкой - для меня до сих пор загадка. И этот робкий, неуверенный еще шажок в ее закулисье поддевает какую-то важную крышку внутри меня, под которой такая сладкая, непознанная еще тьма, что захватывает дух.
Я понимаю, что мне нужен учитель. Китов, зная мою тонкую, поломанную гитаристами психику, весь облекается в скептицизм, когда при нас заговаривают о "том хорошем гитаристе, он, знаешь, может научить..."
Я психику полечу, и, может быть, все-таки позвоню по предложенному номеру.
А может быть, сама. Мне, в конце концов, не залы собирать.
Я как-нибудь одна, на диване, при свечах.