Музыка вещей
Он читал только обложки и восхищался стройностью манекенов. Она мечтала о контрабасисте и брила волосы над губой.
Редкими вечерами они предавались вялой любви, по инерции произнося слова, в прошлом находящие мурашковый отклик. Этим случайным звукам становилось стыдно за свою бесполезность и стараясь вырваться на свободу они бились в стену закрытого окна, осыпая буквенной шелухой пыльный подоконник. Матрас, вторя им, безвольным стыдливым откликом пытался скрипеть, но давясь покорно замолкал передавая эстафету комоду. Поддавшись общему настрою престарелый комод у подножья кровати слюнявя ящикортом свисающее безразмерное крембрюлевое исподнее, брезгливо косился фоторамкой в надежде на скорейшее завершение разразившейся перед его взором сцены. Шарканье тапок, скрип половицы, глухое журчание мочи, громоподобный водопад смыва, скрип половицы, приглушенный стон кровати. Потливой ночью все облегчённо спали.
Их привычка завтракать вместе завтавляла хрущевскую кухню вздуваться подобно переполненному желудку. Испуганый наполненностью радиоприемник истерично транслировал во все стороны страх неминуемости грозы. Горячий зеленый чай поперхнулся воспалённым горлом, дразня востребованностью глазунью безнадёжно взирающую на серый потолок с тарелки с отколотым краем. В предгрозовой духоте помещения есть никому не хотелось.
Дверь в нетерпении цокала замком.
Платье, треща с подружками, наползло на её футлярное тело. Его ботинки скрипя чернокожим джазом, натянулись на мозолистые пятки.
За дверью их никто не знает.