ЖЖЖ*. Тема номера: Москва - резиновая. И верит слезам**
* Жесть. Журнал в журнале
** Это ни в коем случае не ответ Схукину от вашей глубокопровинциальной непокорной слуги, но текст, написанный не так давно и обещанный быть опубликованным в Первом Настоящем, обновленном, но по-прежнему розовом и, вопреки редким неумным комментариям, уютном.;)
Певица Валерия родом из маленького провинциального городка Аткарск Саратовской области. Олег Тиньков родился в Полысаево Кемеровской области. Даже наши Путин с Медведевым не москвичи - петербурженцы. Но никто им не говорит «понаехали», потому что добились, потому что успешные, потому что оказались сильнее и смелее многих москвичей. И вообще, чем чаще я наведываюсь в столицу, чем лучше узнаю город и его жителей, тем больше понимаю: «понаехали», точно так же, как «Москва слезам не верит» - миф.
Дерзкие и не очень
Как только кто-то из моих друзей или знакомых уезжает из Волгограда в столицу, остальные говорят: «И ты туда же!», дескать, куда лезешь? Там же холодно, пробки, метро и люди злые. Нифига подобного! Дважды нифига. Во-первых, отговаривать от переезда начинают только те, кто сам не смог бы совершить такой серьезный поступок и поменять место жительства, и, как следствие - круг общения, работу, судьбу, если угодно.
Эти люди сидели, сядят и будут сидеть на своей поинт намба файв ровно и хвалить свое болото, что есть сил. Они найдут миллион и одну причину, по которой они «могли бы, но не хотят ехать в эту вонючую Москву». Где бы они ни жили - там теплей, уютней, все свое, родное, и люди просто замечательные. Разумеется, они не хотят слышать в свой адрес это пресловутое «понаехали», но и допустить, что не услышат - не могут. В этом плане надо отдать им должное - трусишки здраво оценивают свои возможности.
Во-вторых. Я знакома с огромным количеством москвичей, хотя, казалось бы, мои жизненные маршруты ближе к Ростову, Волгодонску (где я выросла) и Сочи. Среди них есть как «понаехавшие», так и коренные с многопоколенными связями, но ни один из них не мыслит этой категорией. Напротив, всех гостей и приезжих они встречают крайне дружелюбно: как профессионалов, как свежую кровь, как смелых, достойных людей. Даже дерзкие мальчики и девочки, решившие покорить, по старинке, белокаменную, не вызывают у них раздражения. У меня, признаться, вызывают. Но где их нет? Из области такие детки едут в областной центр, из областных центров - либо в соседние, либо в столицы.
Почему, вообще, стремление к лучшей жизни, к большим возможностям должно осуждаться? Например, вы едите каждый день жареную картошку. И вам это нравится. Но можно ведь добавить туда шампиньонов, а можно закусывать бутербродом с красной икрой. И не надо врать себе, что не хочется. Хочется, но пошевелиться, предпринять что-то, что приблизило бы к новому уровню жизни - нет. Вот и гнусавят такие граждане: «Я грибы не ем, а на икру - аллергия». Других же не пускают, чтоб завидно не было.
Столичная ломка
Москва ломает людей. Понаедешь в нее, устроишься страшим помощником младшего менеджера, получишь свою тридцатку в месяц, отдашь ее за съемную хату в Бутово и загрустишь. Позвонишь друзьям-землякам - а они заняты, им не до тебя. Наберешь московских приятелей - у них времени совсем нет, дел по горло. Все: никто никому не нужен, никто никому не поможет. Пора возвращаться восвояси. Такова столица глазами любителей жареной картошки.
Но есть слабаки безобидные, а есть - воинствующие. Безобидные, поджав хвост, отбывают на родину и до конца дней ругают Москву за нанесенную моральную травму, несовместимую с дальнейшей жизнью в ней. У некоторых даже хватает мужества признаться себе, что они сами не совместимы со столицей.
Воинствующие уверены, что всем остальным - тем, кто устроился, тем, кто нашел себя и вырвался вперед, кто подружился с Москвой - всего лишь повезло. И они просто обязаны поделиться этой своей икрой и шампиньонами. Мне пока особо нечем делиться (грибов и икры хватает токма на себя), да и трусов в окружении нет, но иногда они на меня нападают со все тем же спектром претензий к столице, и приходится им вправлять мозги.
И я вправляю: никто никому действительно не нужен. И, само собой, ничего не должен. Да, у нас по ходу жизни появляются знакомые, приятели и пара друзей, но ведь у них тоже есть свои жизни. Свои дела, заботы, интересы. Когда моя лучшая подруга, мой самый родной человек, жила в Красноармейском районе, я не видела ее месяцами. У нее - работа, семья, баскетбол, красноармейские знакомые и кот. У меня - все то же самое. Кроме кота. Чем же такой расклад отличается от московского? Только географией.
И если раньше вы жили с кем-то в одном дворе, а сейчас человек не хочет ехать с севера к вам на юг после тяжелого будня по пробкам, то вряд ли у вас есть моральное право его в этом винить. И уж тем паче, обвинять в том, что он не принимает живого и активного участия в вашем жизнеустройстве на новом месте. Он свои шампиньоны сам заработал. И вы попробуйте, сделайте над собой усилие. Если нет - жареная картошка на родине ждет вас.
У меня в Москве есть близкий человек. И он всегда найдет время встретить меня в аэропорту и возможность угостить красной икрой. О большем я не прошу. Мне не шестнадцать, и я все могу сама. Чего и вам желаю.
** Это ни в коем случае не ответ Схукину от вашей глубокопровинциальной непокорной слуги, но текст, написанный не так давно и обещанный быть опубликованным в Первом Настоящем, обновленном, но по-прежнему розовом и, вопреки редким неумным комментариям, уютном.;)
Певица Валерия родом из маленького провинциального городка Аткарск Саратовской области. Олег Тиньков родился в Полысаево Кемеровской области. Даже наши Путин с Медведевым не москвичи - петербурженцы. Но никто им не говорит «понаехали», потому что добились, потому что успешные, потому что оказались сильнее и смелее многих москвичей. И вообще, чем чаще я наведываюсь в столицу, чем лучше узнаю город и его жителей, тем больше понимаю: «понаехали», точно так же, как «Москва слезам не верит» - миф.
Дерзкие и не очень
Как только кто-то из моих друзей или знакомых уезжает из Волгограда в столицу, остальные говорят: «И ты туда же!», дескать, куда лезешь? Там же холодно, пробки, метро и люди злые. Нифига подобного! Дважды нифига. Во-первых, отговаривать от переезда начинают только те, кто сам не смог бы совершить такой серьезный поступок и поменять место жительства, и, как следствие - круг общения, работу, судьбу, если угодно.
Эти люди сидели, сядят и будут сидеть на своей поинт намба файв ровно и хвалить свое болото, что есть сил. Они найдут миллион и одну причину, по которой они «могли бы, но не хотят ехать в эту вонючую Москву». Где бы они ни жили - там теплей, уютней, все свое, родное, и люди просто замечательные. Разумеется, они не хотят слышать в свой адрес это пресловутое «понаехали», но и допустить, что не услышат - не могут. В этом плане надо отдать им должное - трусишки здраво оценивают свои возможности.
Во-вторых. Я знакома с огромным количеством москвичей, хотя, казалось бы, мои жизненные маршруты ближе к Ростову, Волгодонску (где я выросла) и Сочи. Среди них есть как «понаехавшие», так и коренные с многопоколенными связями, но ни один из них не мыслит этой категорией. Напротив, всех гостей и приезжих они встречают крайне дружелюбно: как профессионалов, как свежую кровь, как смелых, достойных людей. Даже дерзкие мальчики и девочки, решившие покорить, по старинке, белокаменную, не вызывают у них раздражения. У меня, признаться, вызывают. Но где их нет? Из области такие детки едут в областной центр, из областных центров - либо в соседние, либо в столицы.
Почему, вообще, стремление к лучшей жизни, к большим возможностям должно осуждаться? Например, вы едите каждый день жареную картошку. И вам это нравится. Но можно ведь добавить туда шампиньонов, а можно закусывать бутербродом с красной икрой. И не надо врать себе, что не хочется. Хочется, но пошевелиться, предпринять что-то, что приблизило бы к новому уровню жизни - нет. Вот и гнусавят такие граждане: «Я грибы не ем, а на икру - аллергия». Других же не пускают, чтоб завидно не было.
Столичная ломка
Москва ломает людей. Понаедешь в нее, устроишься страшим помощником младшего менеджера, получишь свою тридцатку в месяц, отдашь ее за съемную хату в Бутово и загрустишь. Позвонишь друзьям-землякам - а они заняты, им не до тебя. Наберешь московских приятелей - у них времени совсем нет, дел по горло. Все: никто никому не нужен, никто никому не поможет. Пора возвращаться восвояси. Такова столица глазами любителей жареной картошки.
Но есть слабаки безобидные, а есть - воинствующие. Безобидные, поджав хвост, отбывают на родину и до конца дней ругают Москву за нанесенную моральную травму, несовместимую с дальнейшей жизнью в ней. У некоторых даже хватает мужества признаться себе, что они сами не совместимы со столицей.
Воинствующие уверены, что всем остальным - тем, кто устроился, тем, кто нашел себя и вырвался вперед, кто подружился с Москвой - всего лишь повезло. И они просто обязаны поделиться этой своей икрой и шампиньонами. Мне пока особо нечем делиться (грибов и икры хватает токма на себя), да и трусов в окружении нет, но иногда они на меня нападают со все тем же спектром претензий к столице, и приходится им вправлять мозги.
И я вправляю: никто никому действительно не нужен. И, само собой, ничего не должен. Да, у нас по ходу жизни появляются знакомые, приятели и пара друзей, но ведь у них тоже есть свои жизни. Свои дела, заботы, интересы. Когда моя лучшая подруга, мой самый родной человек, жила в Красноармейском районе, я не видела ее месяцами. У нее - работа, семья, баскетбол, красноармейские знакомые и кот. У меня - все то же самое. Кроме кота. Чем же такой расклад отличается от московского? Только географией.
И если раньше вы жили с кем-то в одном дворе, а сейчас человек не хочет ехать с севера к вам на юг после тяжелого будня по пробкам, то вряд ли у вас есть моральное право его в этом винить. И уж тем паче, обвинять в том, что он не принимает живого и активного участия в вашем жизнеустройстве на новом месте. Он свои шампиньоны сам заработал. И вы попробуйте, сделайте над собой усилие. Если нет - жареная картошка на родине ждет вас.
У меня в Москве есть близкий человек. И он всегда найдет время встретить меня в аэропорту и возможность угостить красной икрой. О большем я не прошу. Мне не шестнадцать, и я все могу сама. Чего и вам желаю.