Когда не хочется быть блоггером и журналистом
Слушайте, я почти не пишу у себя о политике, и в этот раз не буду - до меня написали. Гадко, огульно, обидно. Как будто не человек в аварию попал - не по своей, черт возьми, вине - а вселенское зло наказано, и теперь будет всем счастье. Коллеги-журналисты, блоггеры, мне снова за вас стыдно!
Почему все такие добрые и сострадающие, когда дело касается обычного человека, и напрочь забывают, что военный, командующий ВДВ - тоже человек! Не последний, между прочим, а лучший среди многих. И у него есть жена, сын, дочь - как у обычных людей. У него непростая, на минуточку, работа. Уж простите за штамп, мы ТУТ спокойно спали, потому что он ТАМ нас защищал.
У него были Чечня, Кадарская зона, Северный Кавказ от и до, Абхазия - совсем недавно. И это, лишь те, что я помню, из всех его компаний. Уж не говоря о том, что мужик - герой России, генерал-лейтенант, кандидат социологических наук, о том, что он был удостоен Ордена Николая Чудотворца «За приумножение добра на Земле».
Ладно, давайте по-другому. Он ровесник моего папы. И немногим младше или старше ваших пап. Он лежит в Бурденко с сотрясением, переломами руки и ноги, его готовят к операции. Как у кого-то язык поворачивается кричать о синих ведерках? Причем они здесь? Он ехал фиг знает где в Тульской области, и это МАЗ, а не он стоит на встречке на фото с места аварии, и это его водитель, а не водитель МАЗа, погиб. У того тоже есть семья! Причем, мать вашу, ведерки?
Когда я лежала с сотрясением, мои близкие сходили с ума от волнения. И я просто не представляю, каково сейчас семье Шаманова. Да, глобально - им пофиг на возню в блогах. Но осадочек остается. Врагу не пожелаю, коллеги, такого волнения и такого осадка.
Вместо послесловия:
Весной 1986 года во время плановых прыжков в Псковской дивизии у комбата Шаманова не раскрылся основной парашют. Сработал запасной, однако после этого стал раскрываться основной парашют: если бы их стропы переплелись, офицер мог разбиться. Прыжок завершился удачно, хотя развести стропы парашютов Шаманову удалось лишь у самой земли. После приземления, поняв, что в ближайшие три года - от поступления до окончания академии - он не будет прыгать с парашютом, только что переживший смертельную опасность Шаманов поймал попутку, поехал на аэродром и повторил прыжок.