Обида блокады
Все-таки в "Новой Газете" - молодцы. Рискнули перепечатать у себя ту самую статью писательницы Елены Чижовой, из-за которой под нынешнее 9 мая развернулся очередной охранительский скандал. Причем ведь что сделали, идиоты: статья была спокойно себе издана в швейцарской (!) газете, на немецком языке - никто б в России о ней и знать бы не знал. Но нет - в точности по анекдоту про бабку, которая влезает на шкаф с подзорной трубой, чтобы видеть, "как там у меня на глазах молодежь всякие непотребства творит!" - какая-то дура прочла (небось Гугл-транслейтом перевела), накатала донос (!) в Следственный Комитет, где потребовала Чижову "привлечь за пропаганду нацизма", там и Зюганов подключился - и пошла свистопляска!
Под 9 мая все было в лучших совковых традициях типа травли Пастернака - кучи "государственников" пишут под копирку негодующие и обличительные пасквили в прессу и в блоги, а самого текста, на который они ополчились, нигде не прочесть. Но вот, слава богу, исправили - текст Чижовой опубликован. Никакой "пропаганды нацизма" там, естественно, нет.
Цитата: "...блокада - боль, о которой тяжело и страшно рассказывать; снаружи, потому что их мучил страх сказать «что-нибудь лишнее»: еще во время войны тема блокады стала подцензурной - советское государство делало все, чтобы скрыть правду. Именно с этой целью в 1946 году власти разорили народный музей, куда ленинградцы передавали свои блокадные дневники и личные вещи, в надежде, что память об их страданиях не исчезнет. Люди старшего поколения помнят костер во дворе разоренного музея, в котором эти дневники и вещи жгли. Под запретом оставалось и подлинное число жертв среди мирного населения. Лишь после перестройки об этом было сказано открыто: от 1 000 000 до 1 200 000.
Как все большие цифры - эту цифру невозможно себе представить. Но можно посмотреть на лица. В нашем семейном архиве сохранилась довоенная фотография: десятилетняя мама и ее подружки, с которыми она играла во дворе. На фотографии девять девочек. В блокаду умерло шестеро. Осталось трое. (Из мальчиков, живших в их дворе, - на фронт призывали постепенно, год за годом, - назад не вернулся ни один).
Молчание мамы и бабушки не означает, что в детстве я ничего не знала про блокаду. От своей памяти им было не скрыться. Я помню: когда они вспоминали, у них менялись голоса. Становились беззащитными, словно они стеснялись своих страданий. Разговаривали они потихонечку, между собой. И порой проговаривались.
То вдруг мама скажет: «В нашей семье мальчики не живут» - а я, четырехлетняя девочка, сижу и гадаю: какие мальчики, почему не живут?
То бабушка упомянет про какие-то «мягкие части». Скажет: «Утром подходишь к больнице, они лежат целые; вечером идешь - все мягкие части вырезаны». (Что такое блокадный каннибализм, я догадалась прежде, чем бабушка мне об этом рассказала.)
Так и получилось, что все главное, что знаю о блокаде, я подслушала. Я имею в виду, не сведения, которые можно почерпнуть из книг или из дневников. Их я тоже прочла немало. Но что такое ленинградская блокада, я поняла, кажется, лет в пять. С этих пор никакие официальные мифы на меня не действовали - я до сих пор уверена: это они, мои мама и бабушка (своими тихими разговорами) вложили в меня особый блокадный камертон, позволявший легко отличать правду от лжи.
Блокадная память моего поколения - медленный, долгий процесс переосмысления, когда постепенно приходишь к выводу, что в трагедии ленинградской блокады виноваты Гитлер и Сталин: эту трагическую фугу, они, два самых страшных диктатора XX века, сыграли в четыре руки. Партия Гитлера очевидна: во избежание собственных потерь в живой силе и технике, неизбежных при боях в крупном городе, он принял «научно обоснованное» решение: уморить ленинградцев голодом и холодом - всех, включая стариков и детей..." и т.д. Дальше известная мысль, что Сталину Ленинград - в плане жителей - в принципе не нравился, и он был не прочь его немного "проредить" чужими руками, благо, подвернулся удобный случай.
https://www.novayagazeta.ru/articles/2019/05/11/80487-moya-blokadnaya-pamyat
Для меня все ж остается непостижимой мотивация тех, кто всякий раз устраивает сеансы беснования по поводу подобных статей и выступлений. Как они в них находят "нацизм"? Или это люди совсем двухтактные, с бинарной логикой? Наверно, так: "война была между Сталиным и Гитлером. Можно было быть только или за Сталина, или за Гитлера. Если ты против Сталина, значит, ты за Гитлера - других вариантов нет. Чижова против Сталина, значит, она за Гитлера, значит, в статье нацизм". Срезали! Приехали.
Конечно, Чижова не аналитик и не историк (в чем ее тут же все не преминут уличить). Но у нее и нет такой задачи. Она - ленинградка, и ее статья - это выражение эмоций, а не сухие выкладки. Какие эмоции были у мирных жителей, умиравших от голода в оледеневших квартирах - у тех самых 1 млн. двухсот тысяч? Вера в великого Сталина? - может быть. Ненависть к фашистам? - наверняка. Но ведь было и то самое, табуированное в советское время, чувство - ОБИДА. Обида человека, которого БРОСИЛИ УМИРАТЬ. Без еды. Самой долгой и мучительной смертью - от голода.
Чижова сама этого не пережила, но восприняла это от своих родных - от мамы и бабушки. Бывают такие восприимчивые дети. Обида - это чувство, ее нельзя "объяснить". Каким же надо быть скотом, чтобы в ответ на тихое "зачем нас заморили голодом" орать про "нацизм" и требовать "не трогать великого сталина"!
Можно ведь просто сказать, что все эти обиды давно ушедших блокадников к нам уж точно никакого отношения не имеют, все было и быльем поросло.
Под 9 мая все было в лучших совковых традициях типа травли Пастернака - кучи "государственников" пишут под копирку негодующие и обличительные пасквили в прессу и в блоги, а самого текста, на который они ополчились, нигде не прочесть. Но вот, слава богу, исправили - текст Чижовой опубликован. Никакой "пропаганды нацизма" там, естественно, нет.
Цитата: "...блокада - боль, о которой тяжело и страшно рассказывать; снаружи, потому что их мучил страх сказать «что-нибудь лишнее»: еще во время войны тема блокады стала подцензурной - советское государство делало все, чтобы скрыть правду. Именно с этой целью в 1946 году власти разорили народный музей, куда ленинградцы передавали свои блокадные дневники и личные вещи, в надежде, что память об их страданиях не исчезнет. Люди старшего поколения помнят костер во дворе разоренного музея, в котором эти дневники и вещи жгли. Под запретом оставалось и подлинное число жертв среди мирного населения. Лишь после перестройки об этом было сказано открыто: от 1 000 000 до 1 200 000.
Как все большие цифры - эту цифру невозможно себе представить. Но можно посмотреть на лица. В нашем семейном архиве сохранилась довоенная фотография: десятилетняя мама и ее подружки, с которыми она играла во дворе. На фотографии девять девочек. В блокаду умерло шестеро. Осталось трое. (Из мальчиков, живших в их дворе, - на фронт призывали постепенно, год за годом, - назад не вернулся ни один).
Молчание мамы и бабушки не означает, что в детстве я ничего не знала про блокаду. От своей памяти им было не скрыться. Я помню: когда они вспоминали, у них менялись голоса. Становились беззащитными, словно они стеснялись своих страданий. Разговаривали они потихонечку, между собой. И порой проговаривались.
То вдруг мама скажет: «В нашей семье мальчики не живут» - а я, четырехлетняя девочка, сижу и гадаю: какие мальчики, почему не живут?
То бабушка упомянет про какие-то «мягкие части». Скажет: «Утром подходишь к больнице, они лежат целые; вечером идешь - все мягкие части вырезаны». (Что такое блокадный каннибализм, я догадалась прежде, чем бабушка мне об этом рассказала.)
Так и получилось, что все главное, что знаю о блокаде, я подслушала. Я имею в виду, не сведения, которые можно почерпнуть из книг или из дневников. Их я тоже прочла немало. Но что такое ленинградская блокада, я поняла, кажется, лет в пять. С этих пор никакие официальные мифы на меня не действовали - я до сих пор уверена: это они, мои мама и бабушка (своими тихими разговорами) вложили в меня особый блокадный камертон, позволявший легко отличать правду от лжи.
Блокадная память моего поколения - медленный, долгий процесс переосмысления, когда постепенно приходишь к выводу, что в трагедии ленинградской блокады виноваты Гитлер и Сталин: эту трагическую фугу, они, два самых страшных диктатора XX века, сыграли в четыре руки. Партия Гитлера очевидна: во избежание собственных потерь в живой силе и технике, неизбежных при боях в крупном городе, он принял «научно обоснованное» решение: уморить ленинградцев голодом и холодом - всех, включая стариков и детей..." и т.д. Дальше известная мысль, что Сталину Ленинград - в плане жителей - в принципе не нравился, и он был не прочь его немного "проредить" чужими руками, благо, подвернулся удобный случай.
https://www.novayagazeta.ru/articles/2019/05/11/80487-moya-blokadnaya-pamyat
Для меня все ж остается непостижимой мотивация тех, кто всякий раз устраивает сеансы беснования по поводу подобных статей и выступлений. Как они в них находят "нацизм"? Или это люди совсем двухтактные, с бинарной логикой? Наверно, так: "война была между Сталиным и Гитлером. Можно было быть только или за Сталина, или за Гитлера. Если ты против Сталина, значит, ты за Гитлера - других вариантов нет. Чижова против Сталина, значит, она за Гитлера, значит, в статье нацизм". Срезали! Приехали.
Конечно, Чижова не аналитик и не историк (в чем ее тут же все не преминут уличить). Но у нее и нет такой задачи. Она - ленинградка, и ее статья - это выражение эмоций, а не сухие выкладки. Какие эмоции были у мирных жителей, умиравших от голода в оледеневших квартирах - у тех самых 1 млн. двухсот тысяч? Вера в великого Сталина? - может быть. Ненависть к фашистам? - наверняка. Но ведь было и то самое, табуированное в советское время, чувство - ОБИДА. Обида человека, которого БРОСИЛИ УМИРАТЬ. Без еды. Самой долгой и мучительной смертью - от голода.
Чижова сама этого не пережила, но восприняла это от своих родных - от мамы и бабушки. Бывают такие восприимчивые дети. Обида - это чувство, ее нельзя "объяснить". Каким же надо быть скотом, чтобы в ответ на тихое "зачем нас заморили голодом" орать про "нацизм" и требовать "не трогать великого сталина"!
Можно ведь просто сказать, что все эти обиды давно ушедших блокадников к нам уж точно никакого отношения не имеют, все было и быльем поросло.