= и цитату Сталина про кучу мусора на могиле ему зачем-то приписывают.
Зачем же Березовскому Сталин потребовался. Может он про свою могилу думал? А про Сталина говорили люди, которые знали его.
Главный маршал авиации А.Е. Голованов - Дальняя бомбардировочная. МЕМУАРЫ «5 или 6 декабря 1943 года мне позвонил Сталин и попросил приехать к нему на дачу. Явившись туда, я увидел, что ходит он в накинутой на плечи шинели. Был он один. Поздоровавшись, Верховный сказал, что, видимо, простудился и опасается, как бы не заболеть воспалением легких, ибо всегда тяжело переносит это заболевание. Походив немного, он неожиданно заговорил о себе. - Я знаю, - начал он, - что, когда меня не будет, не один ушат грязи будет вылит на мою голову. - И, походив немного, продолжал: - Но я уверен, что ветер истории все это развеет... Нужно сказать прямо, я был удивлен. В то время мне, да, думаю, не только мне, не представлялось вероятным, что кто-либо может сказать о Сталине плохое. Во время войны все связывалось с его именем, и это имело явно видимые основания. Первоначальные успехи немцев были локализованы. Гитлеровские армии были разбиты под Москвой, Сталинградом и на Курской дуге. Мы одерживали победы одну за другой, монолитность армии и народа была очевидна, и стремление стереть врага с лица земли было единодушно. Четко и бесперебойно работала вся машина государства. При игре оркестра без дирижера, а в понятии управления государством - без твердого руководства, государственная машина так работать, естественно, не могла бы. Четкая работа этой машины также всегда связывалась с его именем. Поэтому мне показалось, что Сталин действительно заболел...»
Зачем же Березовскому Сталин потребовался. Может он про свою могилу думал? А про Сталина говорили люди, которые знали его.
Главный маршал авиации А.Е. Голованов - Дальняя бомбардировочная. МЕМУАРЫ
«5 или 6 декабря 1943 года мне позвонил Сталин и попросил приехать к нему на дачу. Явившись туда, я увидел, что ходит он в накинутой на плечи шинели. Был он один. Поздоровавшись, Верховный сказал, что, видимо, простудился и опасается, как бы не заболеть воспалением легких, ибо всегда тяжело переносит это заболевание. Походив немного, он неожиданно заговорил о себе.
- Я знаю, - начал он, - что, когда меня не будет, не один ушат грязи будет вылит на мою голову. - И, походив немного, продолжал: - Но я уверен, что ветер истории все это развеет...
Нужно сказать прямо, я был удивлен. В то время мне, да, думаю, не только мне, не представлялось вероятным, что кто-либо может сказать о Сталине плохое. Во время войны все связывалось с его именем, и это имело явно видимые основания. Первоначальные успехи немцев были локализованы. Гитлеровские армии были разбиты под Москвой, Сталинградом и на Курской дуге. Мы одерживали победы одну за другой, монолитность армии и народа была очевидна, и стремление стереть врага с лица земли было единодушно. Четко и бесперебойно работала вся машина государства. При игре оркестра без дирижера, а в понятии управления государством - без твердого руководства, государственная машина так работать, естественно, не могла бы. Четкая работа этой машины также всегда связывалась с его именем. Поэтому мне показалось, что Сталин действительно заболел...»
Reply
Leave a comment