Книга Иов: два типа экзистенциальной мистики
Этот пост состоит из двух частей. Часть первая - мое сочинение. Часть вторая - комментарий моего друга. Мое сочинение написано в понятиях богословия, а комментарий моего друга - в философских терминах. Читателю предстоит оценить, какие преимущества дает тот и другой подходы.
Часть 1.
Имеется в виду мистика в ее экзистенциальном аспекте, когда человек ставит перед собой вопросы смысла собственного существования. Познание Бога оказывается в этих случаях тесно связанным с познанием человеком самого себя, самопознанием.
Книга Иова дает нам богатый материал для такого исследования. Ограничимся лишь двумя примерами мистических переживаний экзистенциального типа.
Не будем много цитировать в надежде на то, что читатель знаком (или вскоре сам познакомится) с текстом.
Первый пример - слово Елифаза:
И вот, ко мне тайно принеслось слово, и ухо мое приняло нечто от него. Среди размышлений о ночных видениях, когда сон находит на людей, объял меня ужас и трепет и потряс все кости мои. И дух прошел надо мною; дыбом стали волосы на мне. Он стал, - но я не распознал вида его, - только облик был пред глазами моими; тихое веяние, - и я слышу голос: человек праведнее ли Бога? и муж чище ли Творца своего? Вот, Он и слугам Своим не доверяет и в Ангелах Своих усматривает недостатки: тем более - в обитающих в храминах из брения, которых основание прах, которые истребляются скорее моли. (Иов 4:12-19)
В словах Елифаза акцент на собственных чувствах, переживаниях. Он больше говорит о том, что был объят ужасом и подробно описывает это состояние. Следующее замечание: Елифаз не видит того, кто ему предстоит, не распознает его, не может назвать его Богом. Это всего лишь «нечто от него».
Последнее наблюдение: видение Елифаза происходит ночью, когда люди объяты сном, и оно предстает в обрамлении «ночных видений», когда человеческое сознание омрачено…
Второй пример - разговор с Богом самого Иова:
Господь отвечал Иову из бури и сказал: кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла? Препояшь ныне чресла твои, как муж: Я буду спрашивать тебя, и ты объясняй Мне: где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь. Кто положил меру ей, если знаешь? или кто протягивал по ней вервь? На чем утверждены основания ее, или кто положил краеугольный камень ее, при общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божии восклицали от радости? (Иов 38:2-7)
И отвечал Иов Господу и сказал: вот, я ничтожен; что буду я отвечать Тебе? Руку мою полагаю на уста мои. Однажды я говорил, - теперь отвечать не буду, даже дважды, но более не буду. (Иов 39:39-35)
И отвечал Иов Господу и сказал: знаю, что Ты все можешь, и что намерение Твое не может быть остановлено. Кто сей, омрачающий Провидение, ничего не разумея? - Так, я говорил о том, чего не разумел, о делах чудных для меня, которых я не знал. Выслушай, взывал я, и я буду говорить, и что буду спрашивать у Тебя, объясни мне. Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя; поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле. (Иов 42:1-6)
Иов разговаривает именно с Богом, и в этом нет никаких сомнений. При этом повествование лишено эмоциональных подробностей, собственных переживаний, все сосредоточено на смысле диалога.
Казалось бы, смысл слов Бога в диалоге с Иовом и Собеседника Елифаза один и тот же: человек не сравним с Богом, не может быть сопоставлен, как тварь не сопоставима с Творцом. И все-таки Творец снисходит до человека, не брезгует говорить с ним. Это дает Иову не только смирение («отрекаюсь и раскаиваюсь»), но и дерзновение, которое позволяет ему видеть Творца («теперь же глаза мои видят Тебя»).
Парадоксально, но Бог открывает Иову, что пропасть между Богом и человеком еще глубже, чем это полагали Иов и Елифаз. Но ничтожность человека в понимании Елифаза раздавливает самого Елифаза, лишает его сил, парализует. «Ничтожность» человека в понимании Иова поднимает человека и вдохновляет его.
Бог говорил с Иовом лично. Это позволяет антиномически сопоставить несопоставимое, увидеть, что человек - это бездна, как и Бог - Бездна; одна Бездна нуждается в другой: Бездна бездну призывает голосом водопадов Твоих (Псалтирь 41:8).
Подведем итог. Видение Елифаза есть пример ложной мистики, которая потворствует ложному смирению. Собеседник Елифаза - не Бог, а некий дух, обитающий в глубинах тварного мира (скорее всего, alter ego самого Елифаза).
Часть 2.
Думаю можно выделить ключевые понятия:
"объял меня ужас и трепет и потряс все кости мои. И дух прошел надо мною; дыбом стали волосы на мне. Он стал, - но я не распознал вида его"
Разве Бог станет скрывать свой лик (в смысле свой "статус") ? Точно также как и не будет рядиться в антропоморфные личины. Очевидно, имеет место намеренный обман и запугивание, это не страх верующего, это ужас перед сверхъестественным, которое внезапно входит в сферу реальности, а не говорит через плоскость естественности ("голос из бури" или "огненный куст" для Моисея).
Второе понятие "где был ты, когда Я полагал основания земли?"
Тут делается недвусмысленное заключение о всеведении, которое свидетельствует о статусе говорящего. Эта предикация предустанавливает эффект "экзистенциального ужаса" перед столкновением с ничто своего бытия.
И мы видим, что встреча со сверхъестественным это ужас в себе перед другим, чужеродным, а встреча с Богом есть ужас перед ничто личностной экзистенции.
Возможно это объясняет почему в первом случае возникает желание поставить под вопрос статус Бога и добыть себе сверхъестественные силы (чтобы преодолеть ужас позитивно, получив "инициацию" для мира "духов") или испытав страх Божий раскаяться, и напротив, поспешить избавиться от ужаса негативно, сняв "ничто" личностной экзистенции, которое выражается в теологии понятием греховности.
Часть 1.
Имеется в виду мистика в ее экзистенциальном аспекте, когда человек ставит перед собой вопросы смысла собственного существования. Познание Бога оказывается в этих случаях тесно связанным с познанием человеком самого себя, самопознанием.
Книга Иова дает нам богатый материал для такого исследования. Ограничимся лишь двумя примерами мистических переживаний экзистенциального типа.
Не будем много цитировать в надежде на то, что читатель знаком (или вскоре сам познакомится) с текстом.
Первый пример - слово Елифаза:
И вот, ко мне тайно принеслось слово, и ухо мое приняло нечто от него. Среди размышлений о ночных видениях, когда сон находит на людей, объял меня ужас и трепет и потряс все кости мои. И дух прошел надо мною; дыбом стали волосы на мне. Он стал, - но я не распознал вида его, - только облик был пред глазами моими; тихое веяние, - и я слышу голос: человек праведнее ли Бога? и муж чище ли Творца своего? Вот, Он и слугам Своим не доверяет и в Ангелах Своих усматривает недостатки: тем более - в обитающих в храминах из брения, которых основание прах, которые истребляются скорее моли. (Иов 4:12-19)
В словах Елифаза акцент на собственных чувствах, переживаниях. Он больше говорит о том, что был объят ужасом и подробно описывает это состояние. Следующее замечание: Елифаз не видит того, кто ему предстоит, не распознает его, не может назвать его Богом. Это всего лишь «нечто от него».
Последнее наблюдение: видение Елифаза происходит ночью, когда люди объяты сном, и оно предстает в обрамлении «ночных видений», когда человеческое сознание омрачено…
Второй пример - разговор с Богом самого Иова:
Господь отвечал Иову из бури и сказал: кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла? Препояшь ныне чресла твои, как муж: Я буду спрашивать тебя, и ты объясняй Мне: где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь. Кто положил меру ей, если знаешь? или кто протягивал по ней вервь? На чем утверждены основания ее, или кто положил краеугольный камень ее, при общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божии восклицали от радости? (Иов 38:2-7)
И отвечал Иов Господу и сказал: вот, я ничтожен; что буду я отвечать Тебе? Руку мою полагаю на уста мои. Однажды я говорил, - теперь отвечать не буду, даже дважды, но более не буду. (Иов 39:39-35)
И отвечал Иов Господу и сказал: знаю, что Ты все можешь, и что намерение Твое не может быть остановлено. Кто сей, омрачающий Провидение, ничего не разумея? - Так, я говорил о том, чего не разумел, о делах чудных для меня, которых я не знал. Выслушай, взывал я, и я буду говорить, и что буду спрашивать у Тебя, объясни мне. Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя; поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле. (Иов 42:1-6)
Иов разговаривает именно с Богом, и в этом нет никаких сомнений. При этом повествование лишено эмоциональных подробностей, собственных переживаний, все сосредоточено на смысле диалога.
Казалось бы, смысл слов Бога в диалоге с Иовом и Собеседника Елифаза один и тот же: человек не сравним с Богом, не может быть сопоставлен, как тварь не сопоставима с Творцом. И все-таки Творец снисходит до человека, не брезгует говорить с ним. Это дает Иову не только смирение («отрекаюсь и раскаиваюсь»), но и дерзновение, которое позволяет ему видеть Творца («теперь же глаза мои видят Тебя»).
Парадоксально, но Бог открывает Иову, что пропасть между Богом и человеком еще глубже, чем это полагали Иов и Елифаз. Но ничтожность человека в понимании Елифаза раздавливает самого Елифаза, лишает его сил, парализует. «Ничтожность» человека в понимании Иова поднимает человека и вдохновляет его.
Бог говорил с Иовом лично. Это позволяет антиномически сопоставить несопоставимое, увидеть, что человек - это бездна, как и Бог - Бездна; одна Бездна нуждается в другой: Бездна бездну призывает голосом водопадов Твоих (Псалтирь 41:8).
Подведем итог. Видение Елифаза есть пример ложной мистики, которая потворствует ложному смирению. Собеседник Елифаза - не Бог, а некий дух, обитающий в глубинах тварного мира (скорее всего, alter ego самого Елифаза).
Часть 2.
Думаю можно выделить ключевые понятия:
"объял меня ужас и трепет и потряс все кости мои. И дух прошел надо мною; дыбом стали волосы на мне. Он стал, - но я не распознал вида его"
Разве Бог станет скрывать свой лик (в смысле свой "статус") ? Точно также как и не будет рядиться в антропоморфные личины. Очевидно, имеет место намеренный обман и запугивание, это не страх верующего, это ужас перед сверхъестественным, которое внезапно входит в сферу реальности, а не говорит через плоскость естественности ("голос из бури" или "огненный куст" для Моисея).
Второе понятие "где был ты, когда Я полагал основания земли?"
Тут делается недвусмысленное заключение о всеведении, которое свидетельствует о статусе говорящего. Эта предикация предустанавливает эффект "экзистенциального ужаса" перед столкновением с ничто своего бытия.
И мы видим, что встреча со сверхъестественным это ужас в себе перед другим, чужеродным, а встреча с Богом есть ужас перед ничто личностной экзистенции.
Возможно это объясняет почему в первом случае возникает желание поставить под вопрос статус Бога и добыть себе сверхъестественные силы (чтобы преодолеть ужас позитивно, получив "инициацию" для мира "духов") или испытав страх Божий раскаяться, и напротив, поспешить избавиться от ужаса негативно, сняв "ничто" личностной экзистенции, которое выражается в теологии понятием греховности.