Тролли и дьявол
«Тролли удаляются без объяснения причин» - такого рода положения можно найти в правилах многих интернет-сообществ. А как распознать тролля?
Раньше не читал «Пер Гюнта» Генрика Ибсена. Технарям свойственно желание экономить время на художественной литературе. Но однажды наткнулся на оценку Н. Бердяева. Он написал, что «Пуговичник» - потрясающий персонаж, значимый для мировой литературы. Значит, все-таки нужно прочесть.
Прочел, не жалею. Во-первых, это современная пьеса, несмотря на то, что написана почти 150 лет назад. Ибсен писал: «Из всех моих произведений я считаю, что Пер Гюнт всего менее может быть понят за пределами Скандинавских стран». Это ожидание не оправдалось.
Не будучи литератором, не претендую на обстоятельный анализ. Хочу остановиться на применении художественных идей к богословию.
У Гете Мефистофель действует с самого начала, первого действия. Он остроумен, дьявольски привлекателен, изысканно одет и, конечно, обладает могуществом. Может сотворить вино любой марки. У Ибсена дьявол появляется в самом конце повествования, и он едва узнаваем (Сухопарый). В нем нет ни блеска, ни величия. Он озабочен, суетлив, не распознает людей (не узнает Пера, с которым разговаривает), сам себя называет простофилей. Да дьявол ли это? Он вынужден показать когти и копыта, чтобы себя идентифицировать.
Сухопарый находится на периферии духовной борьбы за человеческие души. Его добыча - лишь немногие грешники, совершившие крупные греховные поступки. «А он еще пыжится беспрестанно и делает вид, будто он - начальство», - говорит о нем Пер. Сухопарому не свойственно бороться за каждую душу. Когда Пер Гюнт говорит: «Поступков en gros (в больших масштабах) избегал я всегда», Сухопарый отвечает: «Тогда от меня вы держитесь вдали», - и скоро покидает Пера.
Что же происходит с теми, кто жил «не шатко, не валко», и никакими серьезными поступками не отличался, ни хорошими, ни плохими? Кто не стремился к святости, но и великих подлостей не совершал? Они идут в переплавку, из людей делают всего лишь… пуговицы. И таких большинство. Подлинный хозяин сферы «исполнения наказаний» - Пуговичник, который и занимается переплавкой. Он может дать отсрочку, но всегда имеет при себе плавильный ковш.
Получается что-то нетрадиционное, нехристианское. Переплавка - это что-то похожее на перевоплощение? Нет, переплавка в пуговицы означает сильное понижение уровня. Для человека быть пуговицей - то же самое, что вообще не быть. Небытие вместо «вечных мучений»? Есть о чем подумать...
Пер Гюнт шарахается от перспективы небытия, он скорее согласен на угли и сковородки. Пытается представить свои поступки, как «подвиги» в отрицательном смысле, но Сухопарый равнодушен к ним. Пуговичник, наоборот, является Перу снова и снова. Плавильный ковш все ближе и ближе.
А вот кто признает Пера своим, так это тролли. Царь троллей на покое (Доврский старец) говорит: да, ты наш. Ты всю жизнь жил троллем. Всю жизнь стремился стать самим собой, жить по себе, по правилу: «Тролль, упивайся собой!».
Интересно, что именно в уста Пуговичника автор вкладывает ключевые слова: «Быть собой - значит с жизнью проститься». Это почти евангельское: «кто хочет душу свою сохранить, тот потеряет ее».
Что же в итоге? Если прислушаться к оценке Бердяева, можно сделать такой вывод: Ибсен заметил, что в жизни человечества наступил новый этап. Возросла роль человека, его духовной активности. Время человеческого «самостояния» опасна, но необходима в плане духовного созревания человечества. На этом фоне становится заметнее духовность, приобретенная самим человеком - стремление к сохранению самости. Антиподом жизни для Христа становится человеческая самодостаточность и следующие за ней снижение уровня, любовь к своему, пошлость, всеядность… Наступило время троллей?