Рыцари (пародия на рыцарские романы)
- Они не мальчики, они - рыцари!
(к/ф "Каникулы Петрова и Васечкина")
Глава I, в которой рыцари славно пируют, затем ссорятся и обмениваются вызовами.
Это случилось в те стародавние времена, когда Франция была ареной межфеодальных распрей. Бароны воевали друг с другом, возводя в абсолют принцип "вассал моего вассала - не мой вассал". Жизнь простого люда от этого легче, конечно, не становилась. Замки вместе с землёй и крестьянами переходили из рук в руки, и каждый новый хозяин облагал народ ещё бОльшими поборами, чем предыдущий.Этим пользовались проходимцы со всего света. Только ленивый в тот период не делал набегов на обессиленную землю Франции в поисках лёгкой военной добычи.
Отважные рыцари со всех краёв Европы стекались сюда за боевой славой.
Поэтому не стоит особо удивляться тому, что под крышей родового гнезда одного из французских маркизов (находящегося в это время в отъезде) однажды славно пировали рыцари из Англии, Франции и даже Испании под предводительством английского принца Эдуарда(*).
Да, официально они были врагами. Но - в такие вот редкие мирные дни - веселились и пили вино за одним столом. Другое время было, не чета нашему. Тогда каждый удар мечом сопровождался многочисленными поклонами и витиеватыми словесами; смерть же от руки рыцаря считалась великой честью.
Замок, в котором пировали воины, был обустроен ещё по той суровой архитектуре, когда челядь, скот и собаки существовали под одной крышей с феодалом; несмотря на то, что многие рыцари, наглядевшись в крестовых походах на восточную роскошь, строили себе целые хоромы, маркиз де Карамболь, хозяин этого замка, придерживался старинных обычаев.
Вобщем, было здорово. Прислуживающие рыцарям оруженосцы не успевали разливать вино и подносить закуски. Периодически в сторону собак летели пропитанные жиром большие куски хлеба, служившие тарелками. Вилок в ту пору тоже не водилось - еду брали указательным и средним пальцами.
- Мой дорогой друг, - сказал принц, наклонившись к седовласому человеку, сидящему по правую руку от него. - Меня несколько беспокоит, как маркиз де Карамболь воспримет наше непрошенное вторжение в его замок. Мы едим его запасы, пьём его вино и нам прислуживают его люди. Право, мне бы не хотелось, что б этот славный, судя по всему, человек считал меня невежей!
Рыцарь, к которому обратился принц, был самым пожилым из всех присутствующих. За свои семьдесят с лишком лет он побывал практически во всех битвах и кампаниях, случившихся за последние полвека. Его славе завидовали все. Это был лорд Джон Пандус(**), который единственным своим глазом видел в бою куда больше, чем многие другие - двумя. За спиной ветерана всегда висела его верная электролютня, и часто он взрывал общество залихватским рок-н-роллом.
- Вы плохо знаете маркиза, сир, - отвечал Пандус. - Я уверен, что принимать в своём замке такого гостя, как вы, будет воспринято им как великая честь.
- Тогда я спокоен, Джон. Не понимаю даже, как я мог усомниться в его гостеприимстве... Ого, кажется, кто-то ещё приехал к нам на огонёк!
В зал вошёл, громыхая доспехами, высокий дородный рыцарь.
- Ба! Кого я вижу! - принц захлопал в ладоши. - Барон Оливье де Пердюк, мой старинный друг! Сколько лет! Я смотрю - вы при доспехе?
- Я только с дороги, сир, - пробасил барон. - Торопился приветствовать вас!
Гремя и бряцая, он прошёл через всю залу к принцу, и они обнялись.
Один из пирующих рыцарей, англичанин лорд Пустобрех, сказал вполголоса:
- А знаете, сэры, мне кажется, что вовсе не спешка причина того, что доблестный барон припёрся сюда в полном вооружении! Знаете, что говорят? Говорят, у барона в услужении четыре дюжих оруженосца, каждое утро изо всех сил стягивающие ремни его доспехов, чтобы телеса господина де Пердюка уместились в панцире!
Все рассмеялись. Де Пердюк обернулся.
- У меня отличный слух, лорд Пустобрех! - сказал он, багровея.
- Ну да, отличный, - ответил англичанин. - Настолько отличный, что вы - как мне рассказывали, - желая помочь монахам одного монастыря в совершении молитвы, своим рёвом настолько запутали хор, что вместо "Gloria" они запели "Dies irae"(***)!
Все снова расхохотались. Вечер явно удался.
Барон побагровел ещё больше и зарычал:
- Моё тело действительно кажется несколько бОльшим, чем у других; но это исключительно благодаря его силе, милейший лорд! Что же касается вас, то вы настолько изволите быть тощим, что, когда оружие противника ударяет в ваш панцирь, то он гремит подобно монастырскому колоколу, созывающему братию к молитве - настолько много в нём пустоты!
Лорд Пустобрех вскочил:
- Тебе придётся ответить за базар, барон! Может, я и худоват слегка, но достаточно крепок, чтобы мечом попробовать на прочность то нелепое подобие самовара, в которое ты облачён!
- Отлично! Я принимаю вызов. Посмотрим, так ли отважны англичане на деле, как остры у них языки!
- Что такое!? - заволновались англичане. - Какой-то французишка усомнился в храбрости англичан?
- Вы что-то имеете против французов? - наперебой закричали французские рыцари. - Вы, может быть, осмелитесь утверждать, что французы трусоваты?
- Презренные пожиратели лягушек!
- Овсянка на завтрак! Тьфу!
- Нотр дам де Пари! Пошлятина!
- А вашему Биг-Бену место в вашей же заднице!
- Ваша метрическая система - отрыжка Сатаны!
- Все ездят, как люди, и только вы, как дебилы, с правым рулём!
Взаимные оскорбления пересекали стол и тут же возвращались обратно - подобно шарику для пинг-понга.
Втечение буквально минуты почти все рыцари обменялись вызовами; остался без поединка только один испанец, гроза мавров, дон Педро де Христоф Иероглифо-и-Пурген. Не найдя ничего лучше, он подошёл к зеркалу и сделал вызов себе самому.
В этой разноголосой суматохе вели неспешную беседу два ветерана, приверженцы настоящих рыцарских традиций. Уж они-то знали, как следует оформлять такие дела.
- Лично я, сэр, утверждаю, что достоинства моей дамы сердца, леди Горгоны, не подлежат сомнению, - сказал первый рыцарь. - Это утверждение я готов отстаивать при помощи любого выбранного вами оружия. Впрочем, вы, может быть, и не станете спорить?
- Что ж, дорогой сэр, я, конечно, весьма наслышан о достоинствах леди Горгоны, и охотно поверил бы вам, что она - само совершенство, - учтиво говорил второй. - Но у меня есть своя дама сердца, леди Мегера, которую я считаю - увы! - совершеннее вашей. Я готов защищать эту свою позицию с помощью двуручного меча, с вашего позволения!
- Благодарю вас, сэр! Я слышал, что вы бесподобно владеете этим видом оружия и поединок с вами - величайшая честь для меня!
Да, эти двое знали толк в поединках!
Между тем принц, улыбаясь, смотрел на своих перессорившихся гостей.
- Тише, тише, достойные сэры! - сказал он наконец. - Вы мне все одинаково дороги. Я, конечно, не имею права принимать чью-либо сторону, поскольку это неизбежно нанесёт ущерб другой стороне. Но, учитывая, что дело зашло так далеко - объявляю завтра Большой Турнир!
- Ура! Турнир! - все захлопали в ладоши.
- Так вот завтра, на турнире, - продолжил принц, - вы и устроите все свои дела. Это будет полезно и для рыцарской чести, и просто как отличное шоу. А теперь предлагаю всем разойтись - надо выспаться перед турниром!
- Кое-кто не доживёт до завтрашнего вечера, - проворчал один из рыцарей, когда гости, покачиваясь от вина, направились к конестоянке. - Уж я об этом позабочусь, клянусь всеми двенадцатью апостолами!
Примечания к первой главе:
(*) Принц Эдуард Плантагенет (1330 - 1377г.), прозванный также Чёрным Принцем за цвет своих доспехов - реальное историческое лицо.
(**) Джон Пандус - имеется ввиду Джон Чандос, также лицо реальное, описан А. Конан Дойлом в романе "Белый отряд".
(***) "Gloria" ,"Gloria in excelsis Deo" - торжественный христианский гимн. "Dies irae" - реквием, заупокойный молебен.
Глава II, в которой барон де Триволи просыпается в весьма дурном расположении духа, а его верный оруженосец портит ему настроение окончательно.
Проснувшись поутру, барон де Триволи подумал, что просыпаться и вовсе не стоило. Нет, насравших во рту кошек он ощутил ещё на рассвете, когда, едва держась на ногах (верного оруженосца разве доорёшься!) он добрёл до бочонка с водой - дабы унять жгучую жажду. Но теперь - теперь к нехорошим кошкам и жажде прибавилась головная боль и - вязкая тупость, туман, мешающий выпившему накануне человеку вспомнить, что же было вчера такого хорошего, что сегодня с утра - так плохо.
- Франсуа! - воззвал он. - Франсуа-а! Нет, он щас не придёт, - продолжил барон упавшим голосом. - Он, гад, привык дрыхнуть до обеда. Ну Франсуа же, чёрт побери! - заорал барон, надеясь, что оруженосца разбудит если не рёв хозяина, то хотя бы совесть.
Верного Франсуа, однако, в эту рань подняло отнюдь не чувство долга и уж конечно, не совесть (которой он не имел в принципе), а предчувствие удовольствия, которое многие слуги испытывают, когда их господам приходится солоно. Вопреки мнению барона, верный его оруженосец уже бодрствовал, предвкушая тихую радость от сообщения своему хозяину некоторых обстоятельств вчерашнего вечера.
Поэтому барон де Триволи был приятно удивлён, увидев, что Франсуа уже на ногах и более того - с кувшином воды в руках.
- Доброе утро, господин барон, - сказал Франсуа. - Погоды стоят нынче прекрасные. Будет не очень жарко и без дождя - для турнира лучше и не придумаешь.
- Для турнира? Какого турнира? - спросил барон, едва разлепив губы. - Дай воды скорее, а то встал с кувшином в обнимку, словно статуя.
Барон схватил кувшин и присосался к нему, как паук к мухе.
- А вы не помните разве, господин барон? На сегодня назначен Большой Турнир. Из-за некоторых разногласий между рыцарями. Шоу обещает быть шикарным.
- Разногласий, говоришь ты? - де Триволи усмехнулся. - Скажи лучше как есть: что все ужрались как свиньи и переругались. Так оно всегда и бывает. Слава Богу, что я, барон Лемюэль де Триволи, не имею привычки напиваться до такого огорчительного состояния! - Похмелье развязало барону язык. - Вот тебе урок, Франсуа: всегда необходимо знать меру в питие! Что ж, сегодня посмотрим, как эти разругавшиеся болваны будут с перепоя тыкать друг в друга копьями...
- Но, с вашего позволения, господин барон: вы ведь тоже участвуете в турнире. Я уже готовлю оружие и доспехи. Кузнец уже наточил меч, он остр как бритва, да это вряд ли вам поможет...
- Что!? - барон вскочил на ноги и тут же скривился от очередного приступа головной боли. - Я же всегда был так осторожен! Неужели я сделал кому-то вызов?
- Да, господин барон, сделали. И я полагаю, что вам, пока есть несколько часов до поединка, необходимо озаботиться завещанием. Осмелюсь покорнейше просить вас завещать мне тот прекрасный шлем толедской работы, и ещё ваш новый меч - вам, полагаю, он уже не понадобится. Также прошу вас не брать с собой нынче на турнир этих вещей - распроститься с жизнью можно и в старом шлеме и со старым мечом, а новый шлем, не дай Бог, может помяться...
- Что ты говоришь, мерзавец! Пройдоха, ты уже хоронишь меня! Кому, кому же я сделал вызов?
Именно этой минуты и вожделел Франсуа. Торжественно-замогильным голосом он произнёс:
- Вы, господин барон, бросили перчатку лорду Гаджету Флорингу(*)!
Барон не просто сел, а прямо-таки рухнул обратно на кровать.
- Всё! - уныло произнёс он. - Мне конец. Лорд Флоринг - второй меч Англии, после Пандуса, разумеется...
- А может, и первый, господин барон. Все спорят об этом, поскольку им ни разу не довелось скрестить клинков друг с другом.
- Господи! - простонал барон. - Как это всё произошло?
- Вы, господин барон, подошли к лорду Флорингу и заявили, что, мол, готовы оспорить мастерство владения мечом, которое некоторые невежды (да-да, вы так и сказали) совершенно напрасно приписывают ему. Лорд Флоринг ответил в том смысле, что он не станет принимать ваш вызов и даже не побоится при этом прослыть трусом, так как всем известно, что драться с вами, гоподин барон - всё равно что тыкать мечом в мешок с сеном.
- Боже, какой позор! - простонал де Триволи.
- Далее, господин барон, лорд Флоринг отошёл было в сторону, но вы схватили его за рукав и назвали плешивой обезьяной.
- Святые угодники! Он так трепетно относится к тем немногочисленным волоскам, которые ещё украшают его темя!
- Потом вас было уже не остановить. Вы стали обзывать его всячески, как-то: гондон семихвостый, сморщенная скорпионья мошонка, дристня гиппопотамья, презренный пачкун...
- Да я и половины этих слов не знаю! - вскричал де Триволи. - Ты, верно, выдумываешь всё!
- Нет, господин барон, не выдумываю. Мне такого не придумать, клянусь Девой Марией! Это слышали все! Ещё вы назвали лорда Флоринга...
- Довольно! Чем же всё кончилось?
- Лорд Флоринг принял ваш вызов, господин барон. И ещё он подошёл к вам и стал что-то говорить, да так тихо, что никто ничего не услышал. Все очень интересуются, господин барон, что вам сказал лорд Флоринг...
- Я ничего не помню... - промямлил де Триволи, закрыв лицо руками, - Ничего...
Примечания ко второй главе:
(*) Лорд Гаджет Флоринг - имеется ввиду сэр Найджел Лоринг, также описанный в романе "Белый отряд".
Глава III, в которой рыцари улаживают свои дела на Большом Турнире и в которой
наконец выясняется, что же сказал лорд Гаджет Флоринг барону Лемюэлю де Триволи
накануне вечером.
Для глашатаев Его Высочества утро выдалось беспокойным. Необходимо было объехать все ближайшие окрестности с тем, чтобы оповестить народ о Большом Турнире. Поэтому, в тот момент, когда барон де Триволи выяснял огорчительные обстоятельства вчерашнего вечера, глашатаи, проносясь на лошадях мимо деревень, орали во всю глотку:
- Большой Турнир! Все на Большой Турнир! Лучшие клинки Англии, Франции, Италии, Германии и Испании! Яркое ослепительное шоу! Также принимают участие сэр Киркор де Филипп и леди Ваена Еленга!
Заспанный люд выглядывал в окна, любуясь: проносящиеся на огромной скорости разряженные в пух и прах глашатаи - уже зрелище!
Турнир решено было провести на заброшенном грунтовом аэродроме: во-первых, масса площади; во-вторых - рыцарям, состяжающимся на копьях, удобно разгоняться навстречу друг другу по взлётно-посадочной полосе.
При подъезде к месту проведения турнира произошла досадная заминка: дело в том, что молодой маркиз де Круассан настолько неловко подрезал опять же маркиза де Провансаля, что оба помяли себе наколенники.
После чего маркиз де Провансаль, как водится в таких случаях, с наивозможнейшею язвительностию осведомился у своего оппонента о месте и цене приобретения им (оппонентом) прав.
- Разве вас, господин де Круассан, не осведомили, что, делая подобные манёвры, необходимо заботиться о поворотниках? - вопрошал де Провансаль. - Теперь, вместо шоу, мне придётся ехать в доспехосервис!
- Спешу донести до вашего сведения, - отвечал де Круассан, - что поворотник был включён. Моя кобыла дважды чётко махнула хвостом вправо!
- Ваша кобыла, дъявол её раздери, всю дорогу, пока я следовал за вами, махала хвостом из стороны в сторону, поскольку при этом она изволила справлять большую нужду!..
Короче, теперь оба рыцаря, спешившись, названивали страховым компаниям, расхаживая вокруг своих лошадей.
Ещё одно небольшое, но крепчайшее препятствие ожидало воинов, приехавших на турнир: сам королевский знаток геральдики и истории родов, сэр Мозгопудр, стоял на входе и проверял правильность и соответствие гербов у юных щёголей, в угоду дамам приписывающих себе заслуги предков.
- Постойте-ка, постойте, сэр Фуфел! - тормозил он очередного юного рыцаря, разряженного в пух и прах. - Вы, если не ошибаюсь, изволите быть третьим сыном старшего брата племянника сенешаля города Запрудонска!
- Да, так оно и есть, сэр, - блеял в ответ юноша.
- Тогда с какого хера вы, являясь младшим сыном, смеете носить такой герб!?
- Сэр?... - вяло переспрашивал истязаемый юноша, изо всех сил пытаясь свести проблему к якобы ошибке оружейника.
- Да нихрена не "сэр", мой юный друг! - назидательно отвечал сэр Мозгопудр. - Хренли "сэр", когда у вас, молодой человек - раз уж вы младший сын - из трёх позолоченных унитазов на гербе один должен быть в алый горошек! Ступайте и исправьте герб, иначе я не допущу вас до поединка!
Один рыцарь из Голландии, сэр Гашиш, был дисквалифицирован, не прошедши допинг-контороль: в урине рыцаря были обнаружены наркотические вещества. Сэр Гашиш попытался было заверить допинг-комиссию, что в лабораторию по ошибке попал не его ночной горшок, а одного из его слуг; после чего рыцарю было предложено помочиться непосредственно в лаборатории. Сэр Гашиш, оскорбившись, посмел было сделать вызов самому принцу, но был выдворен с турнира в самом непотребном состоянии.
Тем временем всё уже было готово к празднеству: вывешены вымпелы, гербы и прочие торжественные тряпки; установлены гигантские мониторы; сколочены скамьи для зрителей (причём для особо впечатлительных в спинках сидений были предусмотрены пакетики из тончайшего пергамента: зрелище предстояло не для слабонервных).
Трибуны были заполнены. Билеты были раскуплены - все. Такое грандиозное шоу никто не хотел пропустить!
Наконец, принц Эдуард, занявший VIP-ложу вместе со своей свитой, торжественно взмахнул шёлковым платком и - началось!
Взревели фанфары; взлетели сотни воздушных шаров, наполненных никому неизвестным в то время гелием; петарды рвались с оглушающим грохотом, заставляя прекрасных дам вздрагивать (одна леди изволила припереться на шоу с болонкой на руках; так при звуке петард сия болонка так уделала платье прекрасной дамы, что несчастной пришлось спешно покинуть зрелище). На поле под рёв зрителей выехали рыцари, принимающие участие в поединках: от знамён, вымпелов и гербов рябило ва глазах.
- Какое великолепие, мой друг, какое великолепие! - принц не мог сдержать эмоций. - Дорогой Джон, ты, верно, вспоминаешь сейчас молодость?
- Да, Ваше Высочество, - отвечал лорд Пандус. - И мне, признаюсь, весьма огорчительно, что Вы, сир, не допустили меня до поединков. Уж я бы тряхнул стариной!
- Ну, Джон, тебе ли жаловаться! - принц ласково похлопал старого друга по плечу. - Ты и так увековечил своё имя подвигами; что же касается поединков, то их на твоём счету было столько, что, ежели их все сложить вместе, то получится путь до Луны и обратно; так мне говорили придворные звездочёты!
- Не нам, далёким от сией дъявольской науки, трактовать речевания звездочётов! - уклончиво отвечал лорд Пандус. - Посмотрите лучше, сир, на поле! Началось!
И в самом деле: начались поединки.
Первыми бились зачинщики Большой Ссоры - лорд Пустобрех и барон де Пердюк.
Англичанин дрался мечом, в то время как француз выбрал палицу - оружие, которым барон - по слухам - владел бесподобно.
Оба рыцаря уже успели нанести по нескольку удачных ударов друг другу: барон был ранен в бедро и в подмышку (англичанин, опытный воин, ветеран многих битв, узрел пробелы в латах противника); но и де Пердюк многими точными ударами превратил панцирь англичанина в подобие смятой консервы.
- Этому жирному французу, - заметил один из английских лучников, наблюдавших за поединком, - никогда не добраться до рёбер лорда Пустобреха. Наш лорд слишком худ для этого!
Но, пока народ ржал над оптимизмом лучника, барон де Пердюк сделал проще: воспользовавшись тем, что лорд споткнулся, попав кованым башмаком в сусликовую норку - одним вертикальным ударом почти вогнал голову англичанина в панцирь; мозг брызнул во все стороны, запачкав, кстати, и латы барона.
Некоторые зрители в первых рядах, позеленев лицами, потянулись за пакетиками.
- Какой удар, дорогие мои! - заливался комментатор. - Какая точность! Браво, де Пердюк! Посмотрите: барон, даже не вытерев латы, спешит получить благословение от своей дамы сердца, леди Дрозофиллы!
- Какое нахер благословение, - заметил давешний лучник, - коли эту Дрозофиллу тошнит прям в призовой кубок!
Народ опять заржал.
Не менее зрелищным продолжением турнира был выход испанца, грозы мавров, дона Педро де Христофа Иероглифо-и-Пургена, сделавшего вызов - еслы вы помните - себе самому. Славный рыцарь не смог парировать своего же удара - и снёс себе голову с плеч. При этом голова его катилась по траве и, бряцая шлемом, кричала:
Всем богатствам на земле
Знаю я, что предпочесть:
Ведь всего дороже мне
Моя рыцарская честь!(*)
- Какой славный конец для настоящего рыцаря! - произнёс принц.
- Да, сир! - отвечал лорд Пандус. - Ничего лучшего я бы себе и пожелать не смог!
Тем временем в соседнем секторе свои счёты сводили барон де Триволи и лорд Флоринг. Оба были вооружены мечами и бились пешими. Битвой, правда, это можно было назвать с большой натяжкой: силы были неравными настолько явно, что ставок на этот поединок даже не принимали. Изрядно выпивший для храбрости вина де Триволи махал мечом с отчаянной бесшабашностью смертника. Но это ему не помогло: изящно парировав несколько неуклюжих выпадов барона, сэр Гаджет на двадцать первой секунде поединка одним взмахом меча разрубил барона от макушки до груди.
- Жаль, поединок был коротким, - заметил принц. - Лорд Флоринг мог хотя бы подержать барона минут пять!
- Лорд Флоринг - настоящий рыцарь, чуждый всякого рода зрелищам. - сказал Джон Пандус. - Я знаю его уже много лет, и могу сказать: сэр Гатжет никогда не извлекал из ножен меча только ради развлечения!
Два ветерана, столь изысканным манером оспаривавшие накануне вечером достоинства своих Дам Сердца, сходились, неся каждый на плече двуручный меч. "Бой!" - воскликнул судья и оба рыцаря, подняв мечи, стали их раскручивать над головами. Спустя несколько секунд вращающиеся мечи превратились в два сверкающих круга.
- Ну точно два грузовых вертолёта, Джон! - рассмеялся принц.
- Сир, вертолеты изобретут лет только через семьсот!
- Вот чёрт! - смутился Эдуард. - Выходит, мы с тобой некоторым образом подставили Автора?
- Ничего, сир, - отвечал Пандус, учтиво не заметив, что принц сделал его соучастником неловкости. - Автор и так тут столько понапутал, что есть вертолёты, нет вертолётов - неважно.
Тем временем двуручные мечи скрестились, звеня и высекая искры. Рыцари начали дубасить друг друга по латам, искры летели во все стороны. Вокруг соперников бегали два пажа с огнетушителями наготове - была опасность, что высекаемые из лат искры подожгут сухую траву. Но всё обошлось: один из рыцарей ударил другого мечом по голове, и тот упал. Судья, сосчитав до десяти, объявил победителем поклонника леди Мегеры.
- Сердечно благодарен вам за прекрасно проведённое время, - сказал, едва поднявшись на ноги и ещё шатаясь, проигравший рыцарь. - Давно я не получал столько удовольствия!
- Всегда рад снова встретиться с вами, достойный сэр! - учтиво отвечал победитель.
Большой Турнир был в самом разгаре. Сэр Губошлёп боевым топором изрубил маркиза де Бифштекса на куски. Молодой сэр Фуфел (тот, которого не хотели допускать до турнира из-за неточностей в гербе) пал от копья барона де Свинорыла, покрыв себя навеки славой. Маркиз де Контрабас нарушил правила, ударив сэра Жужелицу копьём в бедро. Маркиз пытался было оспорить этот факт, но видеорегистратор, установленный на его же лошади, подтвердил доводы арбитра, и де Контрабас был дисквалифицирован на три турнира.
Со всех концов аэродрома доносилось лязганье мечей, глухие удары копьями, стук копыт и стоны раненых. Священник не успевал прочесть над очередным павшим "Прими, Господи, душу раба Твоего...", как его уже звали к следующему. В лазарете хирург спешно ампутировал недорезанные в поединках конечности; руки и ноги бросались в набрякшую кровью повозку, которая уже почти была полна.
Шоу действительно удалось!
...Вечером того же дня оставшиеся в живых рыцари (меньше трети) вновь пировали с принцем Эдуардом и вспоминали подробности турнира. Сидели в том же замке маркиза де Карамболя.
- Думаю, этот день запомнится нам на всю жизнь! - заметил принц. - Дорогие сэры, я хочу сердечно поблагодарить вас всех за доставленное удовольствие.
- Сир, - сказал лорд Пандус. - Тут гонец от де Карамболя доставил вам письмо. Желаете, чтобы я его прочитал?
- Конечно, конечно, Джон, читай. Думаю это будет интересно всем!
"И как мне, грешному узнать, чему я обязан столь огромным сщастием - принимать, хотя и заочно - в моём скромном жилище такого настоящего рыцаря, как Вы, да будет Ваше имя, сир, славно во веки веков! К сожалению, дела не позволяют мне лично уделить внимание Вашему Высочеству, но с гонцом я уже передал своим людям, что Вы и Ваши гости можете распоряжаться моим замком как Вам заблагорассудится. Всегда Ваш, барон Фернандо де Карамболь."
- Ты, как всегда, был прав, Джон! - рассмеялся принц Эдуард. - Этот де Карамболь - в самом деле весьма достойный человек и настоящий рыцарь. Кстати, сэр Гаджет! - обратился принц к лорду Флорингу. - Право, нас всех очень интересует, что же вы говорили барону де Триволи! Или это тайна?
- Ваше Высочество, я читал ему отходную молитву - мягко улыбнулся Флоринг.
Примечания к третьей главе:
(*) "Когда ему снесло голову, она ещё некоторое время катилась и кричала: "Долг спеши, солдат, исполнить свой, даже если смерть витает над тобой!"" - я совершенно песпардонно украл этот эпизод у Гашека:)
THE END
(к/ф "Каникулы Петрова и Васечкина")
Глава I, в которой рыцари славно пируют, затем ссорятся и обмениваются вызовами.
Это случилось в те стародавние времена, когда Франция была ареной межфеодальных распрей. Бароны воевали друг с другом, возводя в абсолют принцип "вассал моего вассала - не мой вассал". Жизнь простого люда от этого легче, конечно, не становилась. Замки вместе с землёй и крестьянами переходили из рук в руки, и каждый новый хозяин облагал народ ещё бОльшими поборами, чем предыдущий.Этим пользовались проходимцы со всего света. Только ленивый в тот период не делал набегов на обессиленную землю Франции в поисках лёгкой военной добычи.
Отважные рыцари со всех краёв Европы стекались сюда за боевой славой.
Поэтому не стоит особо удивляться тому, что под крышей родового гнезда одного из французских маркизов (находящегося в это время в отъезде) однажды славно пировали рыцари из Англии, Франции и даже Испании под предводительством английского принца Эдуарда(*).
Да, официально они были врагами. Но - в такие вот редкие мирные дни - веселились и пили вино за одним столом. Другое время было, не чета нашему. Тогда каждый удар мечом сопровождался многочисленными поклонами и витиеватыми словесами; смерть же от руки рыцаря считалась великой честью.
Замок, в котором пировали воины, был обустроен ещё по той суровой архитектуре, когда челядь, скот и собаки существовали под одной крышей с феодалом; несмотря на то, что многие рыцари, наглядевшись в крестовых походах на восточную роскошь, строили себе целые хоромы, маркиз де Карамболь, хозяин этого замка, придерживался старинных обычаев.
Вобщем, было здорово. Прислуживающие рыцарям оруженосцы не успевали разливать вино и подносить закуски. Периодически в сторону собак летели пропитанные жиром большие куски хлеба, служившие тарелками. Вилок в ту пору тоже не водилось - еду брали указательным и средним пальцами.
- Мой дорогой друг, - сказал принц, наклонившись к седовласому человеку, сидящему по правую руку от него. - Меня несколько беспокоит, как маркиз де Карамболь воспримет наше непрошенное вторжение в его замок. Мы едим его запасы, пьём его вино и нам прислуживают его люди. Право, мне бы не хотелось, что б этот славный, судя по всему, человек считал меня невежей!
Рыцарь, к которому обратился принц, был самым пожилым из всех присутствующих. За свои семьдесят с лишком лет он побывал практически во всех битвах и кампаниях, случившихся за последние полвека. Его славе завидовали все. Это был лорд Джон Пандус(**), который единственным своим глазом видел в бою куда больше, чем многие другие - двумя. За спиной ветерана всегда висела его верная электролютня, и часто он взрывал общество залихватским рок-н-роллом.
- Вы плохо знаете маркиза, сир, - отвечал Пандус. - Я уверен, что принимать в своём замке такого гостя, как вы, будет воспринято им как великая честь.
- Тогда я спокоен, Джон. Не понимаю даже, как я мог усомниться в его гостеприимстве... Ого, кажется, кто-то ещё приехал к нам на огонёк!
В зал вошёл, громыхая доспехами, высокий дородный рыцарь.
- Ба! Кого я вижу! - принц захлопал в ладоши. - Барон Оливье де Пердюк, мой старинный друг! Сколько лет! Я смотрю - вы при доспехе?
- Я только с дороги, сир, - пробасил барон. - Торопился приветствовать вас!
Гремя и бряцая, он прошёл через всю залу к принцу, и они обнялись.
Один из пирующих рыцарей, англичанин лорд Пустобрех, сказал вполголоса:
- А знаете, сэры, мне кажется, что вовсе не спешка причина того, что доблестный барон припёрся сюда в полном вооружении! Знаете, что говорят? Говорят, у барона в услужении четыре дюжих оруженосца, каждое утро изо всех сил стягивающие ремни его доспехов, чтобы телеса господина де Пердюка уместились в панцире!
Все рассмеялись. Де Пердюк обернулся.
- У меня отличный слух, лорд Пустобрех! - сказал он, багровея.
- Ну да, отличный, - ответил англичанин. - Настолько отличный, что вы - как мне рассказывали, - желая помочь монахам одного монастыря в совершении молитвы, своим рёвом настолько запутали хор, что вместо "Gloria" они запели "Dies irae"(***)!
Все снова расхохотались. Вечер явно удался.
Барон побагровел ещё больше и зарычал:
- Моё тело действительно кажется несколько бОльшим, чем у других; но это исключительно благодаря его силе, милейший лорд! Что же касается вас, то вы настолько изволите быть тощим, что, когда оружие противника ударяет в ваш панцирь, то он гремит подобно монастырскому колоколу, созывающему братию к молитве - настолько много в нём пустоты!
Лорд Пустобрех вскочил:
- Тебе придётся ответить за базар, барон! Может, я и худоват слегка, но достаточно крепок, чтобы мечом попробовать на прочность то нелепое подобие самовара, в которое ты облачён!
- Отлично! Я принимаю вызов. Посмотрим, так ли отважны англичане на деле, как остры у них языки!
- Что такое!? - заволновались англичане. - Какой-то французишка усомнился в храбрости англичан?
- Вы что-то имеете против французов? - наперебой закричали французские рыцари. - Вы, может быть, осмелитесь утверждать, что французы трусоваты?
- Презренные пожиратели лягушек!
- Овсянка на завтрак! Тьфу!
- Нотр дам де Пари! Пошлятина!
- А вашему Биг-Бену место в вашей же заднице!
- Ваша метрическая система - отрыжка Сатаны!
- Все ездят, как люди, и только вы, как дебилы, с правым рулём!
Взаимные оскорбления пересекали стол и тут же возвращались обратно - подобно шарику для пинг-понга.
Втечение буквально минуты почти все рыцари обменялись вызовами; остался без поединка только один испанец, гроза мавров, дон Педро де Христоф Иероглифо-и-Пурген. Не найдя ничего лучше, он подошёл к зеркалу и сделал вызов себе самому.
В этой разноголосой суматохе вели неспешную беседу два ветерана, приверженцы настоящих рыцарских традиций. Уж они-то знали, как следует оформлять такие дела.
- Лично я, сэр, утверждаю, что достоинства моей дамы сердца, леди Горгоны, не подлежат сомнению, - сказал первый рыцарь. - Это утверждение я готов отстаивать при помощи любого выбранного вами оружия. Впрочем, вы, может быть, и не станете спорить?
- Что ж, дорогой сэр, я, конечно, весьма наслышан о достоинствах леди Горгоны, и охотно поверил бы вам, что она - само совершенство, - учтиво говорил второй. - Но у меня есть своя дама сердца, леди Мегера, которую я считаю - увы! - совершеннее вашей. Я готов защищать эту свою позицию с помощью двуручного меча, с вашего позволения!
- Благодарю вас, сэр! Я слышал, что вы бесподобно владеете этим видом оружия и поединок с вами - величайшая честь для меня!
Да, эти двое знали толк в поединках!
Между тем принц, улыбаясь, смотрел на своих перессорившихся гостей.
- Тише, тише, достойные сэры! - сказал он наконец. - Вы мне все одинаково дороги. Я, конечно, не имею права принимать чью-либо сторону, поскольку это неизбежно нанесёт ущерб другой стороне. Но, учитывая, что дело зашло так далеко - объявляю завтра Большой Турнир!
- Ура! Турнир! - все захлопали в ладоши.
- Так вот завтра, на турнире, - продолжил принц, - вы и устроите все свои дела. Это будет полезно и для рыцарской чести, и просто как отличное шоу. А теперь предлагаю всем разойтись - надо выспаться перед турниром!
- Кое-кто не доживёт до завтрашнего вечера, - проворчал один из рыцарей, когда гости, покачиваясь от вина, направились к конестоянке. - Уж я об этом позабочусь, клянусь всеми двенадцатью апостолами!
Примечания к первой главе:
(*) Принц Эдуард Плантагенет (1330 - 1377г.), прозванный также Чёрным Принцем за цвет своих доспехов - реальное историческое лицо.
(**) Джон Пандус - имеется ввиду Джон Чандос, также лицо реальное, описан А. Конан Дойлом в романе "Белый отряд".
(***) "Gloria" ,"Gloria in excelsis Deo" - торжественный христианский гимн. "Dies irae" - реквием, заупокойный молебен.
Глава II, в которой барон де Триволи просыпается в весьма дурном расположении духа, а его верный оруженосец портит ему настроение окончательно.
Проснувшись поутру, барон де Триволи подумал, что просыпаться и вовсе не стоило. Нет, насравших во рту кошек он ощутил ещё на рассвете, когда, едва держась на ногах (верного оруженосца разве доорёшься!) он добрёл до бочонка с водой - дабы унять жгучую жажду. Но теперь - теперь к нехорошим кошкам и жажде прибавилась головная боль и - вязкая тупость, туман, мешающий выпившему накануне человеку вспомнить, что же было вчера такого хорошего, что сегодня с утра - так плохо.
- Франсуа! - воззвал он. - Франсуа-а! Нет, он щас не придёт, - продолжил барон упавшим голосом. - Он, гад, привык дрыхнуть до обеда. Ну Франсуа же, чёрт побери! - заорал барон, надеясь, что оруженосца разбудит если не рёв хозяина, то хотя бы совесть.
Верного Франсуа, однако, в эту рань подняло отнюдь не чувство долга и уж конечно, не совесть (которой он не имел в принципе), а предчувствие удовольствия, которое многие слуги испытывают, когда их господам приходится солоно. Вопреки мнению барона, верный его оруженосец уже бодрствовал, предвкушая тихую радость от сообщения своему хозяину некоторых обстоятельств вчерашнего вечера.
Поэтому барон де Триволи был приятно удивлён, увидев, что Франсуа уже на ногах и более того - с кувшином воды в руках.
- Доброе утро, господин барон, - сказал Франсуа. - Погоды стоят нынче прекрасные. Будет не очень жарко и без дождя - для турнира лучше и не придумаешь.
- Для турнира? Какого турнира? - спросил барон, едва разлепив губы. - Дай воды скорее, а то встал с кувшином в обнимку, словно статуя.
Барон схватил кувшин и присосался к нему, как паук к мухе.
- А вы не помните разве, господин барон? На сегодня назначен Большой Турнир. Из-за некоторых разногласий между рыцарями. Шоу обещает быть шикарным.
- Разногласий, говоришь ты? - де Триволи усмехнулся. - Скажи лучше как есть: что все ужрались как свиньи и переругались. Так оно всегда и бывает. Слава Богу, что я, барон Лемюэль де Триволи, не имею привычки напиваться до такого огорчительного состояния! - Похмелье развязало барону язык. - Вот тебе урок, Франсуа: всегда необходимо знать меру в питие! Что ж, сегодня посмотрим, как эти разругавшиеся болваны будут с перепоя тыкать друг в друга копьями...
- Но, с вашего позволения, господин барон: вы ведь тоже участвуете в турнире. Я уже готовлю оружие и доспехи. Кузнец уже наточил меч, он остр как бритва, да это вряд ли вам поможет...
- Что!? - барон вскочил на ноги и тут же скривился от очередного приступа головной боли. - Я же всегда был так осторожен! Неужели я сделал кому-то вызов?
- Да, господин барон, сделали. И я полагаю, что вам, пока есть несколько часов до поединка, необходимо озаботиться завещанием. Осмелюсь покорнейше просить вас завещать мне тот прекрасный шлем толедской работы, и ещё ваш новый меч - вам, полагаю, он уже не понадобится. Также прошу вас не брать с собой нынче на турнир этих вещей - распроститься с жизнью можно и в старом шлеме и со старым мечом, а новый шлем, не дай Бог, может помяться...
- Что ты говоришь, мерзавец! Пройдоха, ты уже хоронишь меня! Кому, кому же я сделал вызов?
Именно этой минуты и вожделел Франсуа. Торжественно-замогильным голосом он произнёс:
- Вы, господин барон, бросили перчатку лорду Гаджету Флорингу(*)!
Барон не просто сел, а прямо-таки рухнул обратно на кровать.
- Всё! - уныло произнёс он. - Мне конец. Лорд Флоринг - второй меч Англии, после Пандуса, разумеется...
- А может, и первый, господин барон. Все спорят об этом, поскольку им ни разу не довелось скрестить клинков друг с другом.
- Господи! - простонал барон. - Как это всё произошло?
- Вы, господин барон, подошли к лорду Флорингу и заявили, что, мол, готовы оспорить мастерство владения мечом, которое некоторые невежды (да-да, вы так и сказали) совершенно напрасно приписывают ему. Лорд Флоринг ответил в том смысле, что он не станет принимать ваш вызов и даже не побоится при этом прослыть трусом, так как всем известно, что драться с вами, гоподин барон - всё равно что тыкать мечом в мешок с сеном.
- Боже, какой позор! - простонал де Триволи.
- Далее, господин барон, лорд Флоринг отошёл было в сторону, но вы схватили его за рукав и назвали плешивой обезьяной.
- Святые угодники! Он так трепетно относится к тем немногочисленным волоскам, которые ещё украшают его темя!
- Потом вас было уже не остановить. Вы стали обзывать его всячески, как-то: гондон семихвостый, сморщенная скорпионья мошонка, дристня гиппопотамья, презренный пачкун...
- Да я и половины этих слов не знаю! - вскричал де Триволи. - Ты, верно, выдумываешь всё!
- Нет, господин барон, не выдумываю. Мне такого не придумать, клянусь Девой Марией! Это слышали все! Ещё вы назвали лорда Флоринга...
- Довольно! Чем же всё кончилось?
- Лорд Флоринг принял ваш вызов, господин барон. И ещё он подошёл к вам и стал что-то говорить, да так тихо, что никто ничего не услышал. Все очень интересуются, господин барон, что вам сказал лорд Флоринг...
- Я ничего не помню... - промямлил де Триволи, закрыв лицо руками, - Ничего...
Примечания ко второй главе:
(*) Лорд Гаджет Флоринг - имеется ввиду сэр Найджел Лоринг, также описанный в романе "Белый отряд".
Глава III, в которой рыцари улаживают свои дела на Большом Турнире и в которой
наконец выясняется, что же сказал лорд Гаджет Флоринг барону Лемюэлю де Триволи
накануне вечером.
Для глашатаев Его Высочества утро выдалось беспокойным. Необходимо было объехать все ближайшие окрестности с тем, чтобы оповестить народ о Большом Турнире. Поэтому, в тот момент, когда барон де Триволи выяснял огорчительные обстоятельства вчерашнего вечера, глашатаи, проносясь на лошадях мимо деревень, орали во всю глотку:
- Большой Турнир! Все на Большой Турнир! Лучшие клинки Англии, Франции, Италии, Германии и Испании! Яркое ослепительное шоу! Также принимают участие сэр Киркор де Филипп и леди Ваена Еленга!
Заспанный люд выглядывал в окна, любуясь: проносящиеся на огромной скорости разряженные в пух и прах глашатаи - уже зрелище!
Турнир решено было провести на заброшенном грунтовом аэродроме: во-первых, масса площади; во-вторых - рыцарям, состяжающимся на копьях, удобно разгоняться навстречу друг другу по взлётно-посадочной полосе.
При подъезде к месту проведения турнира произошла досадная заминка: дело в том, что молодой маркиз де Круассан настолько неловко подрезал опять же маркиза де Провансаля, что оба помяли себе наколенники.
После чего маркиз де Провансаль, как водится в таких случаях, с наивозможнейшею язвительностию осведомился у своего оппонента о месте и цене приобретения им (оппонентом) прав.
- Разве вас, господин де Круассан, не осведомили, что, делая подобные манёвры, необходимо заботиться о поворотниках? - вопрошал де Провансаль. - Теперь, вместо шоу, мне придётся ехать в доспехосервис!
- Спешу донести до вашего сведения, - отвечал де Круассан, - что поворотник был включён. Моя кобыла дважды чётко махнула хвостом вправо!
- Ваша кобыла, дъявол её раздери, всю дорогу, пока я следовал за вами, махала хвостом из стороны в сторону, поскольку при этом она изволила справлять большую нужду!..
Короче, теперь оба рыцаря, спешившись, названивали страховым компаниям, расхаживая вокруг своих лошадей.
Ещё одно небольшое, но крепчайшее препятствие ожидало воинов, приехавших на турнир: сам королевский знаток геральдики и истории родов, сэр Мозгопудр, стоял на входе и проверял правильность и соответствие гербов у юных щёголей, в угоду дамам приписывающих себе заслуги предков.
- Постойте-ка, постойте, сэр Фуфел! - тормозил он очередного юного рыцаря, разряженного в пух и прах. - Вы, если не ошибаюсь, изволите быть третьим сыном старшего брата племянника сенешаля города Запрудонска!
- Да, так оно и есть, сэр, - блеял в ответ юноша.
- Тогда с какого хера вы, являясь младшим сыном, смеете носить такой герб!?
- Сэр?... - вяло переспрашивал истязаемый юноша, изо всех сил пытаясь свести проблему к якобы ошибке оружейника.
- Да нихрена не "сэр", мой юный друг! - назидательно отвечал сэр Мозгопудр. - Хренли "сэр", когда у вас, молодой человек - раз уж вы младший сын - из трёх позолоченных унитазов на гербе один должен быть в алый горошек! Ступайте и исправьте герб, иначе я не допущу вас до поединка!
Один рыцарь из Голландии, сэр Гашиш, был дисквалифицирован, не прошедши допинг-контороль: в урине рыцаря были обнаружены наркотические вещества. Сэр Гашиш попытался было заверить допинг-комиссию, что в лабораторию по ошибке попал не его ночной горшок, а одного из его слуг; после чего рыцарю было предложено помочиться непосредственно в лаборатории. Сэр Гашиш, оскорбившись, посмел было сделать вызов самому принцу, но был выдворен с турнира в самом непотребном состоянии.
Тем временем всё уже было готово к празднеству: вывешены вымпелы, гербы и прочие торжественные тряпки; установлены гигантские мониторы; сколочены скамьи для зрителей (причём для особо впечатлительных в спинках сидений были предусмотрены пакетики из тончайшего пергамента: зрелище предстояло не для слабонервных).
Трибуны были заполнены. Билеты были раскуплены - все. Такое грандиозное шоу никто не хотел пропустить!
Наконец, принц Эдуард, занявший VIP-ложу вместе со своей свитой, торжественно взмахнул шёлковым платком и - началось!
Взревели фанфары; взлетели сотни воздушных шаров, наполненных никому неизвестным в то время гелием; петарды рвались с оглушающим грохотом, заставляя прекрасных дам вздрагивать (одна леди изволила припереться на шоу с болонкой на руках; так при звуке петард сия болонка так уделала платье прекрасной дамы, что несчастной пришлось спешно покинуть зрелище). На поле под рёв зрителей выехали рыцари, принимающие участие в поединках: от знамён, вымпелов и гербов рябило ва глазах.
- Какое великолепие, мой друг, какое великолепие! - принц не мог сдержать эмоций. - Дорогой Джон, ты, верно, вспоминаешь сейчас молодость?
- Да, Ваше Высочество, - отвечал лорд Пандус. - И мне, признаюсь, весьма огорчительно, что Вы, сир, не допустили меня до поединков. Уж я бы тряхнул стариной!
- Ну, Джон, тебе ли жаловаться! - принц ласково похлопал старого друга по плечу. - Ты и так увековечил своё имя подвигами; что же касается поединков, то их на твоём счету было столько, что, ежели их все сложить вместе, то получится путь до Луны и обратно; так мне говорили придворные звездочёты!
- Не нам, далёким от сией дъявольской науки, трактовать речевания звездочётов! - уклончиво отвечал лорд Пандус. - Посмотрите лучше, сир, на поле! Началось!
И в самом деле: начались поединки.
Первыми бились зачинщики Большой Ссоры - лорд Пустобрех и барон де Пердюк.
Англичанин дрался мечом, в то время как француз выбрал палицу - оружие, которым барон - по слухам - владел бесподобно.
Оба рыцаря уже успели нанести по нескольку удачных ударов друг другу: барон был ранен в бедро и в подмышку (англичанин, опытный воин, ветеран многих битв, узрел пробелы в латах противника); но и де Пердюк многими точными ударами превратил панцирь англичанина в подобие смятой консервы.
- Этому жирному французу, - заметил один из английских лучников, наблюдавших за поединком, - никогда не добраться до рёбер лорда Пустобреха. Наш лорд слишком худ для этого!
Но, пока народ ржал над оптимизмом лучника, барон де Пердюк сделал проще: воспользовавшись тем, что лорд споткнулся, попав кованым башмаком в сусликовую норку - одним вертикальным ударом почти вогнал голову англичанина в панцирь; мозг брызнул во все стороны, запачкав, кстати, и латы барона.
Некоторые зрители в первых рядах, позеленев лицами, потянулись за пакетиками.
- Какой удар, дорогие мои! - заливался комментатор. - Какая точность! Браво, де Пердюк! Посмотрите: барон, даже не вытерев латы, спешит получить благословение от своей дамы сердца, леди Дрозофиллы!
- Какое нахер благословение, - заметил давешний лучник, - коли эту Дрозофиллу тошнит прям в призовой кубок!
Народ опять заржал.
Не менее зрелищным продолжением турнира был выход испанца, грозы мавров, дона Педро де Христофа Иероглифо-и-Пургена, сделавшего вызов - еслы вы помните - себе самому. Славный рыцарь не смог парировать своего же удара - и снёс себе голову с плеч. При этом голова его катилась по траве и, бряцая шлемом, кричала:
Всем богатствам на земле
Знаю я, что предпочесть:
Ведь всего дороже мне
Моя рыцарская честь!(*)
- Какой славный конец для настоящего рыцаря! - произнёс принц.
- Да, сир! - отвечал лорд Пандус. - Ничего лучшего я бы себе и пожелать не смог!
Тем временем в соседнем секторе свои счёты сводили барон де Триволи и лорд Флоринг. Оба были вооружены мечами и бились пешими. Битвой, правда, это можно было назвать с большой натяжкой: силы были неравными настолько явно, что ставок на этот поединок даже не принимали. Изрядно выпивший для храбрости вина де Триволи махал мечом с отчаянной бесшабашностью смертника. Но это ему не помогло: изящно парировав несколько неуклюжих выпадов барона, сэр Гаджет на двадцать первой секунде поединка одним взмахом меча разрубил барона от макушки до груди.
- Жаль, поединок был коротким, - заметил принц. - Лорд Флоринг мог хотя бы подержать барона минут пять!
- Лорд Флоринг - настоящий рыцарь, чуждый всякого рода зрелищам. - сказал Джон Пандус. - Я знаю его уже много лет, и могу сказать: сэр Гатжет никогда не извлекал из ножен меча только ради развлечения!
Два ветерана, столь изысканным манером оспаривавшие накануне вечером достоинства своих Дам Сердца, сходились, неся каждый на плече двуручный меч. "Бой!" - воскликнул судья и оба рыцаря, подняв мечи, стали их раскручивать над головами. Спустя несколько секунд вращающиеся мечи превратились в два сверкающих круга.
- Ну точно два грузовых вертолёта, Джон! - рассмеялся принц.
- Сир, вертолеты изобретут лет только через семьсот!
- Вот чёрт! - смутился Эдуард. - Выходит, мы с тобой некоторым образом подставили Автора?
- Ничего, сир, - отвечал Пандус, учтиво не заметив, что принц сделал его соучастником неловкости. - Автор и так тут столько понапутал, что есть вертолёты, нет вертолётов - неважно.
Тем временем двуручные мечи скрестились, звеня и высекая искры. Рыцари начали дубасить друг друга по латам, искры летели во все стороны. Вокруг соперников бегали два пажа с огнетушителями наготове - была опасность, что высекаемые из лат искры подожгут сухую траву. Но всё обошлось: один из рыцарей ударил другого мечом по голове, и тот упал. Судья, сосчитав до десяти, объявил победителем поклонника леди Мегеры.
- Сердечно благодарен вам за прекрасно проведённое время, - сказал, едва поднявшись на ноги и ещё шатаясь, проигравший рыцарь. - Давно я не получал столько удовольствия!
- Всегда рад снова встретиться с вами, достойный сэр! - учтиво отвечал победитель.
Большой Турнир был в самом разгаре. Сэр Губошлёп боевым топором изрубил маркиза де Бифштекса на куски. Молодой сэр Фуфел (тот, которого не хотели допускать до турнира из-за неточностей в гербе) пал от копья барона де Свинорыла, покрыв себя навеки славой. Маркиз де Контрабас нарушил правила, ударив сэра Жужелицу копьём в бедро. Маркиз пытался было оспорить этот факт, но видеорегистратор, установленный на его же лошади, подтвердил доводы арбитра, и де Контрабас был дисквалифицирован на три турнира.
Со всех концов аэродрома доносилось лязганье мечей, глухие удары копьями, стук копыт и стоны раненых. Священник не успевал прочесть над очередным павшим "Прими, Господи, душу раба Твоего...", как его уже звали к следующему. В лазарете хирург спешно ампутировал недорезанные в поединках конечности; руки и ноги бросались в набрякшую кровью повозку, которая уже почти была полна.
Шоу действительно удалось!
...Вечером того же дня оставшиеся в живых рыцари (меньше трети) вновь пировали с принцем Эдуардом и вспоминали подробности турнира. Сидели в том же замке маркиза де Карамболя.
- Думаю, этот день запомнится нам на всю жизнь! - заметил принц. - Дорогие сэры, я хочу сердечно поблагодарить вас всех за доставленное удовольствие.
- Сир, - сказал лорд Пандус. - Тут гонец от де Карамболя доставил вам письмо. Желаете, чтобы я его прочитал?
- Конечно, конечно, Джон, читай. Думаю это будет интересно всем!
"И как мне, грешному узнать, чему я обязан столь огромным сщастием - принимать, хотя и заочно - в моём скромном жилище такого настоящего рыцаря, как Вы, да будет Ваше имя, сир, славно во веки веков! К сожалению, дела не позволяют мне лично уделить внимание Вашему Высочеству, но с гонцом я уже передал своим людям, что Вы и Ваши гости можете распоряжаться моим замком как Вам заблагорассудится. Всегда Ваш, барон Фернандо де Карамболь."
- Ты, как всегда, был прав, Джон! - рассмеялся принц Эдуард. - Этот де Карамболь - в самом деле весьма достойный человек и настоящий рыцарь. Кстати, сэр Гаджет! - обратился принц к лорду Флорингу. - Право, нас всех очень интересует, что же вы говорили барону де Триволи! Или это тайна?
- Ваше Высочество, я читал ему отходную молитву - мягко улыбнулся Флоринг.
Примечания к третьей главе:
(*) "Когда ему снесло голову, она ещё некоторое время катилась и кричала: "Долг спеши, солдат, исполнить свой, даже если смерть витает над тобой!"" - я совершенно песпардонно украл этот эпизод у Гашека:)
THE END