Спокойной ночи, милый принц
Г. Крэг бегал по режиссерской, хватался за голову, кричал:
- Остановить репетиции! Прекратить! Что они играют?
- «Гамлета»-с! - говорил испуганно г. Вишневский.
- Да, ведь, это одно название! Написано: «Гамлет», - так Гамлета и играть? А в «Собаке садовника», что ж, вы собаку играть будете? Может быть, никакого Гамлета и нет?!
- Все может быть! - сказал г. Немирович-Данченко.
- Дело не в Гамлете. Дело в окружающих. Гамлет - их мечта. Фантазия. Бред. Галлюцинация! Они наделали мерзостей, - и им представляется Гамлет. Как возмездие!
- Натурально, это так! - сказал г. Немирович-Данченко.
- Надо играть сильно. Надо играть сочно. Надо играть их! - кричал мистер Крэг, - декорации! Что это за мечты о декорациях? За идеи о декорациях? За воспоминания о декорациях? Мне дайте сочную, ядреную декорацию. Саму жизнь! Разверните картину! Лаэрт уезжает. Вероятно, есть придворная дама, которая в него влюблена. Это мне покажите! Вероятно, есть кавалер, который вздыхает по Офелии. Дайте мне его. Танцы. Пир! А где-то там, на заднем фоне, чрез всё это сквозит... Вы понимаете: сквозит?
- Ну, еще бы не понимать: сквозит! Очень просто! - сказал г. Немирович-Данченко.
- Сквозит, как их бред, как кошмар, - Гамлет!
Самая обсуждаемая постановка последних дней вызвала двойственные чувства. Понравились Горацио и Лаэрт, Гертруда и Полоний (да, в общем-то, все понравились), понравились костюмы и декорации, сценография и музыкальное оформление… И трактовка образа Гамлета, как больной совести эпохи. Хотя сам по себе Гамлет - странный, как будто зашел на огонек из другой пьесы. Вот есть королевская семья, придворные - люди, живущие по достаточно формальным и строго определенным правилам - и странный парень, не имеющий никакой социальной роли и бесхитростно горюющий по отцу. Подросток, иначе я ничем не могу объяснить, как занесло его в эти интерьеры. Разбивающий в пух и прах чужие надежды и чаяния, ломающий привычный уклад, срывающий покровы и причиняющий боль. Наверно это самый юный принц из всех, что я видела, с самыми непосредственными реакциями, отторгнутый обществом задолго до случившейся трагедии.
Думаю, сколько еще интересных интерпретаций предстоит увидеть.
- Остановить репетиции! Прекратить! Что они играют?
- «Гамлета»-с! - говорил испуганно г. Вишневский.
- Да, ведь, это одно название! Написано: «Гамлет», - так Гамлета и играть? А в «Собаке садовника», что ж, вы собаку играть будете? Может быть, никакого Гамлета и нет?!
- Все может быть! - сказал г. Немирович-Данченко.
- Дело не в Гамлете. Дело в окружающих. Гамлет - их мечта. Фантазия. Бред. Галлюцинация! Они наделали мерзостей, - и им представляется Гамлет. Как возмездие!
- Натурально, это так! - сказал г. Немирович-Данченко.
- Надо играть сильно. Надо играть сочно. Надо играть их! - кричал мистер Крэг, - декорации! Что это за мечты о декорациях? За идеи о декорациях? За воспоминания о декорациях? Мне дайте сочную, ядреную декорацию. Саму жизнь! Разверните картину! Лаэрт уезжает. Вероятно, есть придворная дама, которая в него влюблена. Это мне покажите! Вероятно, есть кавалер, который вздыхает по Офелии. Дайте мне его. Танцы. Пир! А где-то там, на заднем фоне, чрез всё это сквозит... Вы понимаете: сквозит?
- Ну, еще бы не понимать: сквозит! Очень просто! - сказал г. Немирович-Данченко.
- Сквозит, как их бред, как кошмар, - Гамлет!
Самая обсуждаемая постановка последних дней вызвала двойственные чувства. Понравились Горацио и Лаэрт, Гертруда и Полоний (да, в общем-то, все понравились), понравились костюмы и декорации, сценография и музыкальное оформление… И трактовка образа Гамлета, как больной совести эпохи. Хотя сам по себе Гамлет - странный, как будто зашел на огонек из другой пьесы. Вот есть королевская семья, придворные - люди, живущие по достаточно формальным и строго определенным правилам - и странный парень, не имеющий никакой социальной роли и бесхитростно горюющий по отцу. Подросток, иначе я ничем не могу объяснить, как занесло его в эти интерьеры. Разбивающий в пух и прах чужие надежды и чаяния, ломающий привычный уклад, срывающий покровы и причиняющий боль. Наверно это самый юный принц из всех, что я видела, с самыми непосредственными реакциями, отторгнутый обществом задолго до случившейся трагедии.
Думаю, сколько еще интересных интерпретаций предстоит увидеть.