О дурном вкусе, или Почему «гуманизм» не верит в человека, а по телеку идет неправдоподобное кино
«Бывают исполненные жизни, несмотря на множество неисполненных желаний».
Дитрих Бонхеффер
Недавно была в гостях и пришлось смотреть, что покажут. А ведь что показывают - это все-таки показатель. Отсюда пища для размышлений.
Что поражает в современной, особенно (увы!) отечественной массовой культуре - это безвкусица и занудство. Причем она может хоть стилизоваться под XIX век, хоть прыгать на тебя из постсоветских «супербоевиков». У хороших и плохих героев - абсолютно одинаковые цели и ценности в жизни: уехать на край света красавицей-жаной (красавцем-мужем) и горя не знать. Просто мусульманский рай какой-то, вот вам и вся эсхатология. Только «хорошие» добиваются этих целей благородными методами, а «плохие» готовы «мочить» всех более или менее без разбора. Но все стремятся к одинаковому счастью.
И в этом слышится какая-то гнусная фальшь. Я, конечно, согласна с Николаем Александровичем, что «средство важнее цели», ибо именно средства «свидетельствуют о духе, которым проникнуты люди». Но нельзя забыть, что средства неразрывно связаны с подлинными (а не декларируемыми) целями и родятся из них. Этого не знают только те, кто по-настоящему не верит в человека, для кого человек - кукла-терминатор, цели которой в ней «зашиты» и неизменны.
«Как бы всем вновь так соединиться, чтобы каждому, не переставая любить себя больше всех, в то же время не мешать никому другому, и жить таким образом всем вместе как бы и в согласном обществе», - над этой задачкой бились герои Достоевского. Гениальный пророк обличил главную ложь эпохи Просвещения, которой до сих пор (но в гораздо более вульгарной форме) очарованы наши поставщики (а вслед за ними и потребители) кинематографического и прочего шлака.
Нельзя «жить всем вместе» и «в согласном обществе», не переставая любить себя больше всех. Невозможно с дурным вкусом, с занудными мещанскими высшими ценностями перестать враждовать. Вражда между людьми - следствие дурного вкуса, испорченного отказом от тоски по «новому небу и новой земле». Вражда - следствие того, что мы размениваемся на скучные и недалекие цели, смиряемся с какой-то своей ущербностью, поврежденностью, ограниченностью, против которых все в нас восстает, когда мы обнаруживаем их в других людях.
В этом смысле эпоха Просвещения и современный т.н. «гуманизм»*, хотя и декларируют высшую ценность человека, на самом деле не верят в него. «Гуманизм» принимает человека в том расплющенном виде, в котором его застает в мире, лежащем во зле, не дерзая верить в возможность творческого преображения человека и мира. В «гуманизме» нет тоски по высшему смыслу, по высшей красоте, «гуманизм» не верит, что человек может быть исцелен - т.е. вновь стать целым, собой, активным творцом жизни, подобным Богу, а не пассивным потребителем. А вот Достоевский верит, он говорит: «Я не могу и не хочу верить, чтобы зло было нормальным состоянием людей».
В гуманистическом благодушии, в нежелании видеть невыносимую поврежденность человека - не только страх, всегда связанный с неверием, но и какой-то цинизм. Мол, довольствуйтесь тем, что есть. Но если 150 лет назад это еще можно было списать на наивность, то после XX века, показавшего «подвалы» человека, благодушие есть цинизм.
Наверное, нет ничего плохого в красавице-жене. Но на высшую цель жизни это не тянет. Как можно смириться с тем, что каждый продолжает любить себя и свое больше всех - и значит, остается в конце концов одиноким и жадным - и такое признать за потолок человеческого счастья?! Аристотель, например, не мыслил счастья без свободного (ничем не обусловленного и не вынужденного) дружеского общения, в котором человек становится человеком.
То есть я понимаю, что люди живут в непростое время, зарабатывают деньги, и им в общем-то наплевать, что снимать, а Аристотель был философ, жил в Древней Греции, и слыхало о его существовании абсолютное меньшинство современников. Но сегодня-то Аристотель знаменит, телевизор все ругают, а вкус все равно дурной.
Хотя есть и другие примеры. Слава Богу. Но мало, и известны они по-прежнему меньшинству.
* На самом деле мало чего общего имеющий с гуманизмом XIV-XV веков.