РАЗДАВЛЕННЫЕ КРЕМЛЁВСКОЙ СТЕНОЙ(ПРЕЗИДЕНТСКИЙ ПОЛК)
Оригинал взят у Luden1 : РАЗДАВЛЕННЫЕ КРЕМЛЁВСКОЙ СТЕНОЙ(ПРЕЗИДЕНТСКИЙ ПОЛК)
Мы довольно долго стояли так, топтались на месте, изредка шутили и пересмеивались. Один парнишка предложил:
- Пацаны, слышь, если что, друг-друга в обиду не даём, договорились?
Все воодушевлённо ответили ему, дескать, конечно, никак и никогда не дадим. Как раз в этот самый момент из темноты коридора выделилась фигура в кальсонах и странной походкой приковыляла к нам. Держался этот тип в подштанниках крайне самоуверенно и следующая за его выходом из темноты реплика, исходящая из его же уст, меня очень разозлила:
- Это что здесь за стадо?
Он каким-то мутным взглядом посмотрел на нас и обратился к сидевшему за столом сержанту:
- Слышь, Виталь, что ты их расслабил то?
- Ну, знаешь!- ответил сержант резко и возмущённо,- я вообще-то занят, мне писать ещё - во!- и он сделал движение рукой поперёк горла. После этого сержант углубился в свои бумаги, подчёркнуто игнорируя парня, столь бесцеремонно подошедшего к нам.
Мутному парню всё не понравилось и он снова обратил внимание на нас. Мы все стояли теперь посмирнее, не разговаривали, лишь меня почему-то распирала злоба и потому я продолжал опираться на стену, прекрасно осознавая всю, так сказать, неустойчивость своего положения. Отлично помню мысль, посетившую в тот момент мою голову: «если что, буду драться». Внутренне я настроился на выбитые зубы и сломанные рёбра, хотя, надо сказать, это было с моей стороны весьма наивно, простительно лишь для первого дня в армии. Самоуверенный тип окинул нас взглядом, сделал шаг ко мне, встал напротив, глядя в глаза и почти тут же перешёл к действиям.
- Ты чо, козёл, расслабился что ли? Не рановато?!
Я никак не отреагировал на его реплику. В следующий момент он схватил меня за шкирку и рывком оторвал от стены. Я тотчас же ухватил за шкирку его самого и сделал ответное движение, толканув парня к противоположной стенке коридора. Не буду храбриться, признаюсь, что этот наглый тип имел весьма лёгкое телосложение, почти тщедушное, поэтому он отлетел к стене как пушинка, при этом раздался отчётливый звук удара его головы об эту самую стену. Затылком шарахнулся.
Помню, что тот сержант, сидевший за столом и ещё какой-то сержант, появившийся не знаю откуда, ухватили наглого парня за руки и оттащили от меня, а тот всё порывался кинуться в бой. У меня же решимости поубавилось, потому что мои братья по призыву проявили полное равнодушие к назревшему конфликту, несмотря на недавние слова о единстве в случае чего-то, как раз и именно только что произошедшего. На стороне же наглого парня в кальсонах был явный перевес потенциальных сил. Стоя в строю, среди притихших собратьев, я слушал его гневные вопли:
- Да я его замочу, козла! Черепа, ты понимаешь, совсем ох…ли!
- Ну он же ещё ничего не знает, баран е…тый! Два часа назад, небось, ещё свою девку лапал!- заступался за меня сержант из-за стола.
- Конечно, Серёга, что ты на него набросился? Они же все тупые, ни черта ещё не соображают! Им никто ничего вообще не объяснял!- пытался достучаться до сознания наглого крикуна второй подоспевший сержант. Я немного успокоился, так как понял, что коллективное избиение обнаглевшего меня, скорее всего не состоится.
- Да мне по х…ю, что им кто оъяснял-не-объяснял, я сейчас объясню, мало не будет! Да отпустите вы меня, за…ли тоже! Не трону я вашего е….того черепа, сами с ним займётесь, я думаю, завтра, если так его любите… - парень вроде успокоился, пришёл в себя, его отпустили. Подойдя ко мне, он спросил:
- Ты, череп, понимаешь, где ты?
Я молча смотрел на него, честно признаться, растерявшись и совершенно не зная, как себя вести. Наглый тип улыбнулся, чувствуя мою растерянность, и вложив в эту ухмылку всё своё чувство превосходства, снова спросил:
- Я понимаю, что ты очень крутой и скоро уже будешь как следует опи….ляться, но ты можешь хотя бы сказать, где ты? Не игнорировать меня и просто ответить?
- В казарме…- нерешительно промямлил я, услышав в ответ взрыв хохота наглого типа и обоих сержантов.
- Да в армии ты, долбо…б! Понимаешь? Забудь про свою тёлку и мамины блины, отмахни это всё!- наглый тип проорал всё это мне в лицо и помахал рукой прямо у меня перед носом, наглядно показывая, как именно я должен отмахивать всё названное им, а затем спросил:
- Какой взвод?
- Второй,- ответил я, стараясь быть совершенно спокойным.
- Это хорошо, что второй. Второй, это не мой,- многозначительно сказал наглый тип и пошёл обратно по коридору, в темноту. Я стоял и думал, что он наверняка меня запомнил и будет мне мстить. Стоящий рядом малый прошептал мне:
- Слушай, ты больше так не делай.
- Я то не буду, но мы же только что договаривались, не давать друг-друга в обиду.
- Да ни хрена ты не понимаешь, - ответил малый.
- Ну, ты то всё понимаешь, молодец, - сказал я с иронией.
На этом наш разговор закончился. Тот здоровый малый, который сказал, что «мы друг-друга в обиду не дадим», молчал. Мы все стояли молча и я понял одно, одну простую истину: тот странный наглый тип прав, мы - стадо
Заглядывая вперёд скажу, что с наглым типом у меня в будущем сложились вполне нормальные отношения. Через полгода. А в ту ночь, несколько сержантов повели нас к нашим взводам. Тот, который вёл меня, по дороге объяснял:
- Здесь кубрики, в каждом по взводу, там - туалет. Хочешь в туалет?
Я хотел в туалет. После туалета он завёл меня в один из кубриков, сказав:
- Этот кубрик, по счёту второй слева, твой. Здесь живёт второй взвод. Ты запоминай и особо не переживай, всё будет нормально. Не забывай только, что ты в армии.
Вкратце опишу нашу казарму: длинный коридор, называемый «взлёткой», в начале его туалет и несколько комнат, в центральной, самой длинной части, коридор превращается в зал, разделённый перегородками на четыре здоровых кубрика, по два с каждой стороны от «взлётки». Дальше снова несколько комнат, офицерский туалет. «Взлётка» начинается окном и кончается окном. В начале и конце - выходы на улицу.
Итак, сержант подвёл меня к одной из многочисленных двухъярусных кроватей и указал мне на свободную верхнюю:
- Пятый проход между кроватями, запомни это, - сказал сержант, - второй кубрик, пятый проход между кроватями. Вот твоя тумбочка. Видишь, на нижней полке в ней вещи? Это вещи твоего брата. Твоя полка верхняя. Вот твоя табуретка,- сержант показал мне на одну из многочисленных табуреток и объяснил, как укладывать на неё вещи. Затем, сказав мне, что голыми ногами на полу лучше не стоять, пожелал мне чего-то приятного и ушёл. Я уложил свои вещи в тумбочку, рядом с вещами своего «брата», мирно храпевшего на соседней верхней кровати, расправил свою кровать и улёгся-таки спать. Вокруг меня были сплошь одни «братья». Все они видели десятый сон. Я взглянул на часы. «Три часа ночи»,- подумал я, - «надо спать». Засыпая, я слышал, как еще два туляка укладываются спать вместе со мной, в моём взводе. Я посмотрел в потолок и подумал, что мои родственники наверняка думают обо мне. «А может уже спят? Нет, наверно не спят. Спокойной ночи». Я повернулся на бок и уснул.
Мне снилось, что я дома. Со мной рядом были, то мои родственники, то мой друг, Вова. Затем мне приснилось, что я на даче, как будто сейчас хороший летний день. Снилось ещё много чего, все сны были приятными. Потом мне приснилось, что кто-то орёт: «рота, подъём!!!». «Какой дурацкий сон», - подумал я. В этот момент зачем-то включили свет. Я посмотрел на часы, было шесть утра. «Ё-моё, ещё спать и спать», - решил я и повернулся на другой бок. Кто-то заорал мне в самое ухо:
- Ты что?!!! Вставай!!! Подъём!!!
Я присел на кровати. Вокруг меня все вскакивали с кроватей на пол, одевались. Причём, всё делалось очень и очень быстро. Пока я соображал, что всё это значит, какой-то сержант сильно толканул мою двухъярусную кровать, так что я шмякнулся на пол сверху. Больно ушибся. Кое-как оделся, что-то не понятное сотворил из своих портянок у себя на ногах, надел сапоги, шапку (задом наперед), ремень и бегом вскочил в строй.
Надо сказать, что в строю все места были заняты, но я в него всё же вскочил. Тут же, волшебным образом, со мной рядом очутился тот сержант, который вчера мне так по доброму всё объяснял. Он указал мне моё место в строю, сказал, что делать:
- Здесь твоё место! Напротив портрета, видишь, Кутузов на стене?! Сейчас - построение, потом вы все быстро бежите вниз, на улице опять построение, потом бежите к столовой! Бегом! Ты понял?! Там снова строитесь. Делай как все, понял? В столовой скажут: «Приступить к приёму пищи» - начинаешь есть, скажут: «кто не поел - руку поднять», перестаёшь есть и не вздумай поднять руку, башку отшибём, понял? Смотри, не вздумай! Делай как все, не тупи, во всё вникай и всё будет хорошо!
Я быстро всё запомнил, иначе и быть не могло. Мы какое-то время стояли, построившись на «взлётке». Затем раздался громкий крик:
- Рота, нале-во! Вниз строиться, бегом-марш!
Уже при слове «бегом», все сломя голову ринулись к лестнице. Бежали мы, действительно, как громадное стадо. Такого я ещё тогда в жизни ни разу не испытывал и не видел со стороны. На улице собралась огромная толпа, чей-то голос орал:
- Второй взвод, ко мне!
Я побежал на этот голос. Незнакомый сержант прокричал, когда я подбежал ко второму взводу:
- Второй взвод?! Руку покажи! Отделение?
- Второе! - сказал я и показал руку с надписью «2/2». Сержант довольно грубо толканул меня в строй и подоспевший ещё откуда-то, другой сержант, ухватив меня за плечо, сказал:
- Сюда становись,- он указал мне место на плацу,- запомни, второй взвод всегда здесь. Я - командир второго отделения, - сержант ткнул рукой себе в грудь. - Встань смирно! - добавил он и встал впереди взвода
- Рота, равняйсь! Отставить! - проорал кто-то. - Рота, по команде равняйсь, надо замереть, прижать руки и повернуть башню направо, ясно вам? - сказал незнакомый, ужасно самоуверенный на вид тип, с лычками старшего сержанта на плечах.
- Если хотите жрать, - продолжил он, - будете делать всё правильно. Рота, равняйсь! Смирно! На месте, бегом-марш!
Вся рота побежала на месте. «Долбаная рота безумцев», - подумал я, глядя на своих скачущих собратьев. Сам я стоял на месте, не зная, скакать ли мне со всеми, или стоять на месте втихаря, надеясь, что меня не заметят. «Это же чистый идиотизм, вся эта скачка на месте!»- думал я.
В этот момент сильный удар в печень разрешил мои сомнения.
- Тебе что, не бежится?! На месте бегом марш, су.а невменяемая!!
Скажу, что в душе моей творилось полное безобразие, быть клоуном не хотелось, но вид скачущей роты и удар в печень, заставили меня прыгать вместе со всеми. Было абсолютно ясно, что в драку я сейчас не полезу. Обида и ненависть захлестнули меня полностью. Стиснув зубы, я побежал.
- В направлении столовой, первый взвод направляющий! - проорал старший сержант, - бегом-марш! - и рота понеслась в сторону видневшейся неподалёку столовой.
Прибежали, построились. Забежали в столовую, где уже знакомый мне командир второго отделения, показал место на котором я всегда буду есть. Снова старший сержант проорал:
- Да смирно, ублюдки! Эй, младшие, разрулите этим стадам баранов! - и я увидел, как жилистый младший сержант, с лицом озверевшей обезьяны, пошёл между столов, ударяя с размаху, что есть силы, по головам моих «братьев». Это подействовало, все встали по стойке «смирно». Я тоже встал. Старший сержант, занявший место за столом посередине столовой, смотрел на нас всех молча, с видом кажущегося безразличия. Когда воцарилась тишина он спокойно, но громко произнёс:
- Вот, такая тишина должна быть всегда! Без напоминаний. Рота - садись!
Рота уселась. Старший сержант, всё так же спокойно произнёс:
- Рота, встать! Вы слишком шумно садитесь. Рота, садись!
Все уселись ещё раз. По окаменевшим лицам «братьев» я понял, что сидеть лучше тихо и не шевелясь.
- Приступить к приёму пищи!
Ели все тихо, но очень быстро. Рядом со мной за столом сидели трое ребят, двое крупных, спортивного вида и один полный с неприятным лицом. Перед каждым стояла тарелка гречневой каши с молоком и стакан. Ещё на столе имелся большой алюминиевый чайник с кофе, четыре яйца в тарелке и четыре куска масла. Парень, сидевший впереди, еле слышно прошептал мне:
- Ешь…
Но я не хотел есть. Взял чайник, налил кофе в пластмассовый стакан, где лежали четыре куска сахара, захотел намазать масло на хлеб, взял нож. Сидевший впереди малый снова прошипел:
- Не ножом - ложкой намазывай… Ложкой… - потому, как он выпучил глаза, я понял, что намазывать лучше ложкой, положил нож, намазал ложкой масло на кусок белого хлеба, взял яйцо и стал пить кофе. Делал я это неспеша, потому меня слегка порадовало послышавшееся извещение старшего сержанта:
- До конца приёма пищи осталось две минуты! - «две минуты, вполне достаточно, успею доесть»,- подумал я.
- Осталась минута, - снова раздался голос старшего сержанта, хотя не прошло и пяти секунд. «Странно»,- подумал я.
- Осталось десять секунд! Заканчиваем приём пищи! - заявил старший сержант. «Надо же…» - промелькнула мысль у меня в голове. Помню, меня очень удивило, как быстро все перестали есть, лишь только послышалась следующая команда:
- Кто не поел - руку поднять! По одному уборщику за столами встать!- тут же за каждым столом вскочило по одному солдату. За моим столом, словно ошпаренный подскочил тот парень, который всё время шёпотом мне подсказывал за завтраком. Подскочил и замер, как будто его только что изваяли из камня и все вокруг замерли. Однако в конце зала, в ответ на команду: «кто не поел - руку поднять»,- взметнулась одна рука.
- Посуду на мойку! - скомандовал старший сержант. Уборщики посуды сломя головы ринулись куда-то, я не разглядел куда, потому что это было у меня за спиной. Потом все так же быстро расселись на места. Уже когда рота встала, побежала к выходу, я увидел, как поднявшему руку парню младший сержант буквально запихивает в рот буханку белого хлеба.
После запомнившегося мне так отчётливо на всю жизнь завтрака, мы всем стадом построились, пробежались, снова построились перед казармой, вбежали на этаж, и там вновь построились. Отлично помню, как я встал напротив портрета Кутузова, уставившись на потолок. Краем уха я услышал чей-то шёпот сзади:
- Эй, ты, смирно встань…
Я, было, обернулся, но появившийся невесть откуда младший сержант уже подошёл ко мне:
- Ты вчера приехал?
- Да.
- Так точно, а не да, понял?
- Да.
- Да отмахни ты, я тебе сказал «так точно», а не «да», ты вникаешь?
- Так точно… - промямлил я с неохотой. Хотелось разбить ему лицо.
- В строю у нас стоят смирно, - продолжал младшой, - Антонов!
- Я! - ответил кто-то из взвода.
- Выйди из строя и покажи образцовую строевую стойку всем!
Из строя вышел малый, который сидел в столовой рядом со мной. Он прижал руки к бёдрам, весь вытянулся и, запрокинув голову куда-то себе за спину, совершенно неестественным и нереальным образом, замер, как какой-то полный кретин.
«Странно», - подумал я, - «почему-то никто не смеётся». Мне от этого представления стало смешно, что явно читалось на моём лице.
- Встать в строй, Антонов, молодец!
Антонов, выпалив, «Есть!» - встал в строй. Младшой, похожий лицом на лошадь, обратился ко мне:
- Твоя фамилия?
- Воробьёв.
- Воробьёв, ты мне не нравишься. Тебе смешно?
- Нет,- сказал я.
На самом деле мне было смешно.
- Никак нет, Воробьёв, понял?
Я немного замялся с ответом. Младшому это очень не понравилось.
- Я спрашиваю тебя, ты меня нормально понимаешь?!
- Так точно!- ответил я громко, решив, что лучше не нарываться на неприятности.
- Смирно встань! Жбан задери!
Я попробовал встать, как Антонов, лишь бы младшой от меня отвалил и нехотя задрал подбородок. Но моего нового командира явно не устраивало это самое «нехотя», он подошёл ко мне и мощным ударом в нижнюю челюсть задрал мою несчастную голову куда-то под небеса.
- Так и стоишь, Воробьёв, руки прижми!
Я прижал руки, но голову опустил: так стоять было просто невозможно. Не знаю, что предпринял бы младшой с лошадиным лицом в ответ на это, не раздайся в этот момент вопль издалека: «смирно!» Тотчас все младшие куда-то испарились, а перед строем продефилировал раскормленный капитан. Следом за ним шёл, уже знакомый мне по столовой, старший сержант. Капитан скрылся из виду, а старший сержант вышел на середину взлётки и встал перед строем. Выглядел он более, чем внушительно: подтянутый, спортивный, в сверкающих чёрных сапогах, с явно не армейской короткой стрижкой.
- Я - старший сержант Нехлюдов,- сказал он. - Вчера приехала Тула и Саратов. Сегодня вас всех будут учить всему. Напоминаю вам, что вы не люди, вы солдаты, Президентского Полка. Замкомвзвода, взвода в вашем распоряжении
Мы довольно долго стояли так, топтались на месте, изредка шутили и пересмеивались. Один парнишка предложил:
- Пацаны, слышь, если что, друг-друга в обиду не даём, договорились?
Все воодушевлённо ответили ему, дескать, конечно, никак и никогда не дадим. Как раз в этот самый момент из темноты коридора выделилась фигура в кальсонах и странной походкой приковыляла к нам. Держался этот тип в подштанниках крайне самоуверенно и следующая за его выходом из темноты реплика, исходящая из его же уст, меня очень разозлила:
- Это что здесь за стадо?
Он каким-то мутным взглядом посмотрел на нас и обратился к сидевшему за столом сержанту:
- Слышь, Виталь, что ты их расслабил то?
- Ну, знаешь!- ответил сержант резко и возмущённо,- я вообще-то занят, мне писать ещё - во!- и он сделал движение рукой поперёк горла. После этого сержант углубился в свои бумаги, подчёркнуто игнорируя парня, столь бесцеремонно подошедшего к нам.
Мутному парню всё не понравилось и он снова обратил внимание на нас. Мы все стояли теперь посмирнее, не разговаривали, лишь меня почему-то распирала злоба и потому я продолжал опираться на стену, прекрасно осознавая всю, так сказать, неустойчивость своего положения. Отлично помню мысль, посетившую в тот момент мою голову: «если что, буду драться». Внутренне я настроился на выбитые зубы и сломанные рёбра, хотя, надо сказать, это было с моей стороны весьма наивно, простительно лишь для первого дня в армии. Самоуверенный тип окинул нас взглядом, сделал шаг ко мне, встал напротив, глядя в глаза и почти тут же перешёл к действиям.
- Ты чо, козёл, расслабился что ли? Не рановато?!
Я никак не отреагировал на его реплику. В следующий момент он схватил меня за шкирку и рывком оторвал от стены. Я тотчас же ухватил за шкирку его самого и сделал ответное движение, толканув парня к противоположной стенке коридора. Не буду храбриться, признаюсь, что этот наглый тип имел весьма лёгкое телосложение, почти тщедушное, поэтому он отлетел к стене как пушинка, при этом раздался отчётливый звук удара его головы об эту самую стену. Затылком шарахнулся.
Помню, что тот сержант, сидевший за столом и ещё какой-то сержант, появившийся не знаю откуда, ухватили наглого парня за руки и оттащили от меня, а тот всё порывался кинуться в бой. У меня же решимости поубавилось, потому что мои братья по призыву проявили полное равнодушие к назревшему конфликту, несмотря на недавние слова о единстве в случае чего-то, как раз и именно только что произошедшего. На стороне же наглого парня в кальсонах был явный перевес потенциальных сил. Стоя в строю, среди притихших собратьев, я слушал его гневные вопли:
- Да я его замочу, козла! Черепа, ты понимаешь, совсем ох…ли!
- Ну он же ещё ничего не знает, баран е…тый! Два часа назад, небось, ещё свою девку лапал!- заступался за меня сержант из-за стола.
- Конечно, Серёга, что ты на него набросился? Они же все тупые, ни черта ещё не соображают! Им никто ничего вообще не объяснял!- пытался достучаться до сознания наглого крикуна второй подоспевший сержант. Я немного успокоился, так как понял, что коллективное избиение обнаглевшего меня, скорее всего не состоится.
- Да мне по х…ю, что им кто оъяснял-не-объяснял, я сейчас объясню, мало не будет! Да отпустите вы меня, за…ли тоже! Не трону я вашего е….того черепа, сами с ним займётесь, я думаю, завтра, если так его любите… - парень вроде успокоился, пришёл в себя, его отпустили. Подойдя ко мне, он спросил:
- Ты, череп, понимаешь, где ты?
Я молча смотрел на него, честно признаться, растерявшись и совершенно не зная, как себя вести. Наглый тип улыбнулся, чувствуя мою растерянность, и вложив в эту ухмылку всё своё чувство превосходства, снова спросил:
- Я понимаю, что ты очень крутой и скоро уже будешь как следует опи….ляться, но ты можешь хотя бы сказать, где ты? Не игнорировать меня и просто ответить?
- В казарме…- нерешительно промямлил я, услышав в ответ взрыв хохота наглого типа и обоих сержантов.
- Да в армии ты, долбо…б! Понимаешь? Забудь про свою тёлку и мамины блины, отмахни это всё!- наглый тип проорал всё это мне в лицо и помахал рукой прямо у меня перед носом, наглядно показывая, как именно я должен отмахивать всё названное им, а затем спросил:
- Какой взвод?
- Второй,- ответил я, стараясь быть совершенно спокойным.
- Это хорошо, что второй. Второй, это не мой,- многозначительно сказал наглый тип и пошёл обратно по коридору, в темноту. Я стоял и думал, что он наверняка меня запомнил и будет мне мстить. Стоящий рядом малый прошептал мне:
- Слушай, ты больше так не делай.
- Я то не буду, но мы же только что договаривались, не давать друг-друга в обиду.
- Да ни хрена ты не понимаешь, - ответил малый.
- Ну, ты то всё понимаешь, молодец, - сказал я с иронией.
На этом наш разговор закончился. Тот здоровый малый, который сказал, что «мы друг-друга в обиду не дадим», молчал. Мы все стояли молча и я понял одно, одну простую истину: тот странный наглый тип прав, мы - стадо
Заглядывая вперёд скажу, что с наглым типом у меня в будущем сложились вполне нормальные отношения. Через полгода. А в ту ночь, несколько сержантов повели нас к нашим взводам. Тот, который вёл меня, по дороге объяснял:
- Здесь кубрики, в каждом по взводу, там - туалет. Хочешь в туалет?
Я хотел в туалет. После туалета он завёл меня в один из кубриков, сказав:
- Этот кубрик, по счёту второй слева, твой. Здесь живёт второй взвод. Ты запоминай и особо не переживай, всё будет нормально. Не забывай только, что ты в армии.
Вкратце опишу нашу казарму: длинный коридор, называемый «взлёткой», в начале его туалет и несколько комнат, в центральной, самой длинной части, коридор превращается в зал, разделённый перегородками на четыре здоровых кубрика, по два с каждой стороны от «взлётки». Дальше снова несколько комнат, офицерский туалет. «Взлётка» начинается окном и кончается окном. В начале и конце - выходы на улицу.
Итак, сержант подвёл меня к одной из многочисленных двухъярусных кроватей и указал мне на свободную верхнюю:
- Пятый проход между кроватями, запомни это, - сказал сержант, - второй кубрик, пятый проход между кроватями. Вот твоя тумбочка. Видишь, на нижней полке в ней вещи? Это вещи твоего брата. Твоя полка верхняя. Вот твоя табуретка,- сержант показал мне на одну из многочисленных табуреток и объяснил, как укладывать на неё вещи. Затем, сказав мне, что голыми ногами на полу лучше не стоять, пожелал мне чего-то приятного и ушёл. Я уложил свои вещи в тумбочку, рядом с вещами своего «брата», мирно храпевшего на соседней верхней кровати, расправил свою кровать и улёгся-таки спать. Вокруг меня были сплошь одни «братья». Все они видели десятый сон. Я взглянул на часы. «Три часа ночи»,- подумал я, - «надо спать». Засыпая, я слышал, как еще два туляка укладываются спать вместе со мной, в моём взводе. Я посмотрел в потолок и подумал, что мои родственники наверняка думают обо мне. «А может уже спят? Нет, наверно не спят. Спокойной ночи». Я повернулся на бок и уснул.
Мне снилось, что я дома. Со мной рядом были, то мои родственники, то мой друг, Вова. Затем мне приснилось, что я на даче, как будто сейчас хороший летний день. Снилось ещё много чего, все сны были приятными. Потом мне приснилось, что кто-то орёт: «рота, подъём!!!». «Какой дурацкий сон», - подумал я. В этот момент зачем-то включили свет. Я посмотрел на часы, было шесть утра. «Ё-моё, ещё спать и спать», - решил я и повернулся на другой бок. Кто-то заорал мне в самое ухо:
- Ты что?!!! Вставай!!! Подъём!!!
Я присел на кровати. Вокруг меня все вскакивали с кроватей на пол, одевались. Причём, всё делалось очень и очень быстро. Пока я соображал, что всё это значит, какой-то сержант сильно толканул мою двухъярусную кровать, так что я шмякнулся на пол сверху. Больно ушибся. Кое-как оделся, что-то не понятное сотворил из своих портянок у себя на ногах, надел сапоги, шапку (задом наперед), ремень и бегом вскочил в строй.
Надо сказать, что в строю все места были заняты, но я в него всё же вскочил. Тут же, волшебным образом, со мной рядом очутился тот сержант, который вчера мне так по доброму всё объяснял. Он указал мне моё место в строю, сказал, что делать:
- Здесь твоё место! Напротив портрета, видишь, Кутузов на стене?! Сейчас - построение, потом вы все быстро бежите вниз, на улице опять построение, потом бежите к столовой! Бегом! Ты понял?! Там снова строитесь. Делай как все, понял? В столовой скажут: «Приступить к приёму пищи» - начинаешь есть, скажут: «кто не поел - руку поднять», перестаёшь есть и не вздумай поднять руку, башку отшибём, понял? Смотри, не вздумай! Делай как все, не тупи, во всё вникай и всё будет хорошо!
Я быстро всё запомнил, иначе и быть не могло. Мы какое-то время стояли, построившись на «взлётке». Затем раздался громкий крик:
- Рота, нале-во! Вниз строиться, бегом-марш!
Уже при слове «бегом», все сломя голову ринулись к лестнице. Бежали мы, действительно, как громадное стадо. Такого я ещё тогда в жизни ни разу не испытывал и не видел со стороны. На улице собралась огромная толпа, чей-то голос орал:
- Второй взвод, ко мне!
Я побежал на этот голос. Незнакомый сержант прокричал, когда я подбежал ко второму взводу:
- Второй взвод?! Руку покажи! Отделение?
- Второе! - сказал я и показал руку с надписью «2/2». Сержант довольно грубо толканул меня в строй и подоспевший ещё откуда-то, другой сержант, ухватив меня за плечо, сказал:
- Сюда становись,- он указал мне место на плацу,- запомни, второй взвод всегда здесь. Я - командир второго отделения, - сержант ткнул рукой себе в грудь. - Встань смирно! - добавил он и встал впереди взвода
- Рота, равняйсь! Отставить! - проорал кто-то. - Рота, по команде равняйсь, надо замереть, прижать руки и повернуть башню направо, ясно вам? - сказал незнакомый, ужасно самоуверенный на вид тип, с лычками старшего сержанта на плечах.
- Если хотите жрать, - продолжил он, - будете делать всё правильно. Рота, равняйсь! Смирно! На месте, бегом-марш!
Вся рота побежала на месте. «Долбаная рота безумцев», - подумал я, глядя на своих скачущих собратьев. Сам я стоял на месте, не зная, скакать ли мне со всеми, или стоять на месте втихаря, надеясь, что меня не заметят. «Это же чистый идиотизм, вся эта скачка на месте!»- думал я.
В этот момент сильный удар в печень разрешил мои сомнения.
- Тебе что, не бежится?! На месте бегом марш, су.а невменяемая!!
Скажу, что в душе моей творилось полное безобразие, быть клоуном не хотелось, но вид скачущей роты и удар в печень, заставили меня прыгать вместе со всеми. Было абсолютно ясно, что в драку я сейчас не полезу. Обида и ненависть захлестнули меня полностью. Стиснув зубы, я побежал.
- В направлении столовой, первый взвод направляющий! - проорал старший сержант, - бегом-марш! - и рота понеслась в сторону видневшейся неподалёку столовой.
Прибежали, построились. Забежали в столовую, где уже знакомый мне командир второго отделения, показал место на котором я всегда буду есть. Снова старший сержант проорал:
- Да смирно, ублюдки! Эй, младшие, разрулите этим стадам баранов! - и я увидел, как жилистый младший сержант, с лицом озверевшей обезьяны, пошёл между столов, ударяя с размаху, что есть силы, по головам моих «братьев». Это подействовало, все встали по стойке «смирно». Я тоже встал. Старший сержант, занявший место за столом посередине столовой, смотрел на нас всех молча, с видом кажущегося безразличия. Когда воцарилась тишина он спокойно, но громко произнёс:
- Вот, такая тишина должна быть всегда! Без напоминаний. Рота - садись!
Рота уселась. Старший сержант, всё так же спокойно произнёс:
- Рота, встать! Вы слишком шумно садитесь. Рота, садись!
Все уселись ещё раз. По окаменевшим лицам «братьев» я понял, что сидеть лучше тихо и не шевелясь.
- Приступить к приёму пищи!
Ели все тихо, но очень быстро. Рядом со мной за столом сидели трое ребят, двое крупных, спортивного вида и один полный с неприятным лицом. Перед каждым стояла тарелка гречневой каши с молоком и стакан. Ещё на столе имелся большой алюминиевый чайник с кофе, четыре яйца в тарелке и четыре куска масла. Парень, сидевший впереди, еле слышно прошептал мне:
- Ешь…
Но я не хотел есть. Взял чайник, налил кофе в пластмассовый стакан, где лежали четыре куска сахара, захотел намазать масло на хлеб, взял нож. Сидевший впереди малый снова прошипел:
- Не ножом - ложкой намазывай… Ложкой… - потому, как он выпучил глаза, я понял, что намазывать лучше ложкой, положил нож, намазал ложкой масло на кусок белого хлеба, взял яйцо и стал пить кофе. Делал я это неспеша, потому меня слегка порадовало послышавшееся извещение старшего сержанта:
- До конца приёма пищи осталось две минуты! - «две минуты, вполне достаточно, успею доесть»,- подумал я.
- Осталась минута, - снова раздался голос старшего сержанта, хотя не прошло и пяти секунд. «Странно»,- подумал я.
- Осталось десять секунд! Заканчиваем приём пищи! - заявил старший сержант. «Надо же…» - промелькнула мысль у меня в голове. Помню, меня очень удивило, как быстро все перестали есть, лишь только послышалась следующая команда:
- Кто не поел - руку поднять! По одному уборщику за столами встать!- тут же за каждым столом вскочило по одному солдату. За моим столом, словно ошпаренный подскочил тот парень, который всё время шёпотом мне подсказывал за завтраком. Подскочил и замер, как будто его только что изваяли из камня и все вокруг замерли. Однако в конце зала, в ответ на команду: «кто не поел - руку поднять»,- взметнулась одна рука.
- Посуду на мойку! - скомандовал старший сержант. Уборщики посуды сломя головы ринулись куда-то, я не разглядел куда, потому что это было у меня за спиной. Потом все так же быстро расселись на места. Уже когда рота встала, побежала к выходу, я увидел, как поднявшему руку парню младший сержант буквально запихивает в рот буханку белого хлеба.
После запомнившегося мне так отчётливо на всю жизнь завтрака, мы всем стадом построились, пробежались, снова построились перед казармой, вбежали на этаж, и там вновь построились. Отлично помню, как я встал напротив портрета Кутузова, уставившись на потолок. Краем уха я услышал чей-то шёпот сзади:
- Эй, ты, смирно встань…
Я, было, обернулся, но появившийся невесть откуда младший сержант уже подошёл ко мне:
- Ты вчера приехал?
- Да.
- Так точно, а не да, понял?
- Да.
- Да отмахни ты, я тебе сказал «так точно», а не «да», ты вникаешь?
- Так точно… - промямлил я с неохотой. Хотелось разбить ему лицо.
- В строю у нас стоят смирно, - продолжал младшой, - Антонов!
- Я! - ответил кто-то из взвода.
- Выйди из строя и покажи образцовую строевую стойку всем!
Из строя вышел малый, который сидел в столовой рядом со мной. Он прижал руки к бёдрам, весь вытянулся и, запрокинув голову куда-то себе за спину, совершенно неестественным и нереальным образом, замер, как какой-то полный кретин.
«Странно», - подумал я, - «почему-то никто не смеётся». Мне от этого представления стало смешно, что явно читалось на моём лице.
- Встать в строй, Антонов, молодец!
Антонов, выпалив, «Есть!» - встал в строй. Младшой, похожий лицом на лошадь, обратился ко мне:
- Твоя фамилия?
- Воробьёв.
- Воробьёв, ты мне не нравишься. Тебе смешно?
- Нет,- сказал я.
На самом деле мне было смешно.
- Никак нет, Воробьёв, понял?
Я немного замялся с ответом. Младшому это очень не понравилось.
- Я спрашиваю тебя, ты меня нормально понимаешь?!
- Так точно!- ответил я громко, решив, что лучше не нарываться на неприятности.
- Смирно встань! Жбан задери!
Я попробовал встать, как Антонов, лишь бы младшой от меня отвалил и нехотя задрал подбородок. Но моего нового командира явно не устраивало это самое «нехотя», он подошёл ко мне и мощным ударом в нижнюю челюсть задрал мою несчастную голову куда-то под небеса.
- Так и стоишь, Воробьёв, руки прижми!
Я прижал руки, но голову опустил: так стоять было просто невозможно. Не знаю, что предпринял бы младшой с лошадиным лицом в ответ на это, не раздайся в этот момент вопль издалека: «смирно!» Тотчас все младшие куда-то испарились, а перед строем продефилировал раскормленный капитан. Следом за ним шёл, уже знакомый мне по столовой, старший сержант. Капитан скрылся из виду, а старший сержант вышел на середину взлётки и встал перед строем. Выглядел он более, чем внушительно: подтянутый, спортивный, в сверкающих чёрных сапогах, с явно не армейской короткой стрижкой.
- Я - старший сержант Нехлюдов,- сказал он. - Вчера приехала Тула и Саратов. Сегодня вас всех будут учить всему. Напоминаю вам, что вы не люди, вы солдаты, Президентского Полка. Замкомвзвода, взвода в вашем распоряжении