Дафтариан Майкл. Дружественный огонь
Оригинал взят у ir_ingr в Дафтариан Майкл. Дружественный огонь
Очень интересное и подробное описание типовой работы пилота штурмовика A-10 по непосредственной поддержке войск.
***
Когда американские и коалиционные войска хлынули в Юго-Западную Азию для проведения операции «Несокрушимая свобода», тысячи лётчиков летали над регионом, нанося бомбовые удары по объектам «Аль-Каиды» и «Талибана» и обеспечивая непосредственную авиационную поддержку. До призыва на действительную военную службу 32-летний капитан Резерва ВВС США Майкл С. Дафтариан работал гражданским лётчиком и пожарным. В августе 2002 года его на шесть месяцев направили в Афганистан, где он служил в составе 354-й истребительной эскадрильи 355-го истребительного авиакрыла, базирующегося в Аризоне. Рассказывая об одном из своих вылетов, Дафтариан описывает не только то, насколько непросто с технической точки зрения пилотировать штурмовик А-10 «Уортхог» в суматохе боя, но и то, как пилоту в доли секунды приходится принимать решения, сидя в самолёте, летящем со скоростью свыше 400 миль в час (более 640 км/ч), причём в темноте.
Далее - http://navoine.ru/friendly-fire.html
В районе, куда мы направляемся, в холмистой среднегорной местности на границе с Пакистаном располагается небольшая американская застава. Мне уже приходилось работать с наземными авианаводчиками переднего края, но в такой темени я ещё не летал. А у моего ведущего - это вообще второй вылет после прибытия в Афганистан и первый ночной полёт в здешних местах - он и прибыл-то сюда всего три дня назад.
Мы летим на юг, на четыре часа от меня уплывают вдаль огни Кабула - последнего, а по сути, единственного большого города, да и вообще населённого пункта в этом бескрайнем регионе. Далеко к востоку от нас - щедро освещённый пакистанский город Пешавар. На юге же нет ничего, и как раз туда лежит наш путь. Впереди возникает какое-то слабое мерцание, там словно весело пляшут огни Святого Эльма. Мы с ведущим переговариваемся по радио, сверяя координаты и быстро перебирая варианты действий. Подходим ближе, и становится ясно, что это светятся очереди трассирующих пуль.
Ведущий выходит в эфир на выделенной частоте, вызывая землю: «”Плеймейт”, я “Мисти-11”».
Нет ответа - мы ещё слишком далеко. До нашего района ещё двадцать миль (около 30 километров), но уже понятно, что на земле воюют не на шутку. С северо-востока ведут плотный огонь трассирующими пулями, а вот ответный огонь - надо понимать, от наших ребят - не столь плотен. Кроме перестрелки, к юго-западу от места, где идёт бой, я замечаю что-то вроде проблесковых маячков. Увиденное трудно описать словами: похоже на какой-то безумный фейерверк - по земле во все стороны разлетаются римские свечи.
Ведущий делает ещё одну попытку связаться с землёй: «”Плеймейт”, я “Мисти-11”».
Ему тут же отвечают: «”Мисти-11”, я “Плеймейт”, у нас тут заваруха, - кричат в трубку на земле. - Нас обстреливают из автоматического оружия, они к северу от нас. Где вы, и что можете сделать?»
Действия по непосредственной авиационной поддержке обычно сопровождаются стандартным ритуалом: до входа в район происходит обмен информацией с наземным подразделением, и только после этого экипаж открывает огонь и сбрасывает бомбы. Называется это «9 строк», то есть девять обязательных разделов информации для координации действий, которая передаётся наземным подразделением самолёту, осуществляющему поддержку. Эта информация включает в себя координаты цели, высоту цели над уровнем моря, тип цели, расположение своих войск, ограничения (если таковые есть), средства целеуказания, курс и расстояние до цели при выходе на неё с исходного пункта, и так далее. Но сейчас на соблюдение установленной процедуры времени нет, а большую часть того, что нам необходимо знать, мы видим с высоты.
«”Мисти”, я “Плеймейт”, нас гасят с высот к северу от нас, мы под сильным обстрелом. Подавите их. Видите, где они?» - спрашивает авианаводчик.
«Так точно, - отвечает ведущий. - Цель вижу, через минуту прилетим и ударим. Ограничения есть?» Авианаводчик сообщает ограничения - огонь надо вести с северо-запада на юго-восток или наоборот, чтобы случайно не задеть своих. Есть во всём этом что-то нереальное: из кабины самолёта я любуюсь великолепным представлением с иллюминацией - по-другому это зрелище не назовёшь. Тот факт, что люди на земле заняты взаимным уничтожением, осознаешь только тогда, когда авианаводчик нажимает на тангенту рации. Каждый раз при этом слышны очереди и винтовочная пальба на фоне криков.
Авианаводчик выходит на связь, кричит в трубку (совсем оглох, наверное, от всей этой пальбы под ухом): «”Мисти”, я “Плеймейт”, ограничения вы получили, огонь разрешаю, перед атакой доложите направление и цель, у вас... Ложись!»
Передача «Плеймейта» обрывается, а я сверху вижу, как две зажигательные гранаты, выпущенные с высоты, проносятся над землей и разрываются, тут же озаряя ярким светом всё вокруг.
«Плеймейт» разговаривал с нами по рации и увидел, что в его направлении летят две реактивные гранаты, выпущенные из РПГ-7. Наблюдая за происходящим сверху, я услышал, как они бабахнули ‑ как раз в тот момент, когда «Плеймейт» заорал «Ложись!», предупреждая товарищей.
Ведущий вызывает землю: «Я “Мисти”. “Плеймейт”, ответьте! Как вы там?»
Нет ответа.
Несколько секунд спустя «Плеймейт» снова выходит на связь, он кричит в трубку, как-то неразборчиво, дышит с трудом, как после удара в живот: «Вы… Как поняли?.. Огонь... разрешаю… Срочно… Жюльет-Папа».
«Жюльет-Папа» - подтверждающий условный сигнал. При проведении операций по непосредственной авиационной поддержке, когда собираешься вести бомбардировку, поддерживая войска, ведущие бой, они обязательно должны подтвердить, что обстановку осознают, нанесение удара разрешают, и готовы пойти на риск, сопутствующий нанесению ударов с воздуха по участкам, расположенным в непосредственной близости от них, что они осознают тот факт, что поразить может и их. В данном случае удар предстоит нанести не только по району, где идёт бой, но и в опасной близости от наших, ведь противник находится всего в семистах-восьмистах метрах. Учитывая, что минимальное безопасное удаление от точки разрыва 500-фунтовой (227 кг) бомбы составляет 425 метров, ошибка недопустима. Готовясь к первому заходу на цель, настраивая приборы, я мысленно твердил пилотскую молитву: «Прошу тебя, Господи, не дай мне облажаться».
Мы с ведущим скороговоркой договариваемся о плане действий: на первом заходе ударим на бреющем полёте из 30-мм пушки, а там уж посмотрим. Вот, чем я располагаю: 30-мм пушка с боезапасом в 1170 патронов, две 500-фунтовые бомбы Мк.82, одна кассета на семь реактивных снарядов и одна ракета «Мейверик» класса «воздух-земля». Быстро проверяю положения переключателей: проекционный дисплей в верхней части панели управления установлен в положение для стрельбы из пушки, перекрестье прицела светится, данные в резервный прицел введены, переключатель скорострельности 30-мм пушки установлен на максимум, главный предохранитель вооружения снят, в верхней части приборной панели, по центру, светится зелёный индикатор - «к стрельбе готов». Ведущий выходит на связь: «Я “Мисти-1”, захожу с юго-востока, цель вижу, к стрельбе готов».
«Огонь... разрешаю!» - устало звучит в ответ голос «Плеймейта» на фоне всё того же стаккато очередей.
Ведущий передаёт: «Ухожу от цели на запад». Одновременно с ним «Плеймейт», наблюдавший за нанесением удара, сообщает: «Второй, работайте дальше на север, оттуда и дальше по высоте…». Подтверждаю приём поправки, переданной «Плеймейтом».
Вскоре после этого передаю: «Я - Второй, захожу с юго-востока, цель вижу».
«Второй, огонь разрешаю», - отвечают с земли.
Цель точно слева. Я закладываю крен в 140 градусов, одновременно отводя рукоятку управления двигателем на полхода назад и резко опуская нос. Затем из пикирования под углом 70 градусов я вытягиваю его вверх, совершая рассекающий манёвр и заходя на цель, выходя из крена и продолжая пикировать под углом 50 градусов. Быстро вертится стрелка высотомера, примерно каждую секунду описывая круг против часовой стрелки. Я начал заход на высоте 17000 футов (5181.6 м), и вот уже, пикируя под углом 50 градусов, прохожу отметку 14000 футов (4267.2 м). Когда скорость доходит до 370 узлов (685.24 км/ч), я выпускаю тормозные щитки, удерживая цель в перекрестье прицела.
«Т-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р» - рокочет пушка, когда я нажимаю на спуск, выпуская в склон высоты семьдесят снарядов в секунду.
Я вижу, как по-прежнему летят трассирующие пули противника, как мои снаряды усыпают землю бенгальскими огнями - словно масса фотовспышек срабатывает в сумраке концертного зала. Продолжая давить на спуск, я вожу ручкой управления примерно на дюйм вперёд-назад, рассеивая смерть и разрушение по высоте, вместо того чтобы сосредоточить их на одном участке. Когда стреляешь по танкам, лучше стрелять кучно, этот метод называют «навёл-пострелял-навёл». Но здесь лучше стрелять врассыпную - так сказать, одарить своей любовью как можно больше врагов. Кажется, что на пуск я давлю целую вечность, меня слепит вылетающее из носовой части самолёта пламя.
Тут до меня доходит, что я стремительно пикирую на горы под углом 50 градусов с воздушной скоростью 440 узлов (814.88 км/ч), а бешено вращающаяся стрелка высотомера перешла уже отметку 8000 футов (2438.4 м), и я отпускаю спуск пушки и тяну ручку управления на себя, одновременно перемещая регулятор тяги вперёд. Ухожу от цели вверх под углом 40 градусов и закладываю крен влево на 90 градусов, опуская нос и описывая вокруг цели круг против часовой стрелки.
Я вижу, что противник продолжает вести огонь с северного склона высоты, хоть и не столь сильный, как раньше. Ведущий выходит на исходную позицию и снова заходит с юго-востока. Получает разрешение на открытие огня от «Плеймейта».
Он снова уходит от цели на запад, и «Плеймейт» выходит на связь с запросом: «Второй, на следующем заходе бомбы сбросишь? Надо этот склон похерить. Они там до сих пор резвятся, стреляют, а нам туда надо».
Отвечаю утвердительно и спрашиваю, нельзя ли в следующий раз зайти с юга, изменив курс атаки (не стоит слишком часто применять одну и ту же тактику) и атаковать с несколько большим удалением от наших, которые начинают разворачиваться веером от границ заставы. На этот раз снимаю с предохранителей бомбосбрасыватели, но 30-мм пушка на всякий случай по-прежнему готова к стрельбе, выбраны четвёртая и восьмая подвески, взрыватели установлены на короткий интервал, чтобы две бомбы взорвались с интервалом в 31 миллисекунду, главный предохранитель вооружения снят, на бомбовой панели светятся две зелёные лампочки. Подходя к цели с юга, я сообщаю: «Я “Второй”, захожу с юга, цель вижу».
«Плеймейт» передает «Огонь разрешаю», и я захожу на цель.
Я снова вывожу самолёт в пике под углом 50 градусов. Высотомер бешено крутится в обратную сторону, воздушная скорость нарастает, и я слежу за тем, как бомбовый прицел, он же «пиппер», медленно ползёт по проекционному дисплею к тому участку в центральной части высоты, откуда противник ведёт огонь. Как только индикатор «пиппера» проходит над этой точкой, я нажимаю кнопку сброса бомб и ощущаю лёгкий толчок, когда самолёт освобождается от подвешенных под ним двух 500-фунтовых бомб. Я ухожу от цели вверх под углом 30 градусов, закладываю вираж, выводя самолёт в горизонтальный полёт, и вижу, как разрываются мои бомбы: одна на вершине высоты, другая на северном склоне, производя сильный эффект фотовспышки. Обе бомбы падают на землю чуть левее той точки, куда я целился, недалеко от наших. Я тут же выхожу на связь. «”Плеймейт”, я “Мисти-2”, как бомбы упали?»
В ответ - одни помехи.
«Плеймейт» не отвечает. К горлу подкатывает огромный комок. Я снова передаю: «”Плеймейт”, я “Мисти-2”, как там бомбы?»
«”Плеймейт”, я “Мисти-2”, ответьте!». В ответ по-прежнему не слышно ничего, кроме прерывистых помех. Глядя сверху на склон, я замечаю, что трассеров больше не видно. Ни одного выстрела, ни с одной стороны. Тут и там что-то горит, но никаких признаков стрельбы - противник не ведёт огня с высоты, а наши не стреляют от заставы.
Чёрт! Чёрт побери! Ничего нет хуже этого ощущения - когда сбросишь бомбы на своих, на тех, кому прилетел на помощь. «”Плеймейт”, я “Мисти-2”, доложите обстановку!»
Лишь тишина в ответ.
И тут раздаётся характерный звук нажимаемой тангенты. Один раз, второй. «Плеймейт» выходит на связь: «Второй… Отлично попали, мы тут до сих пор голов поднять не можем… У нас тут осколки до сих пор сыплются, но склону конец! Вам всё, Второй… Первый, сбросьте бомбы на северный склон, подальше».
Чертовски близко было, ещё бы чуть-чуть… Но облегчение какое! - не описать словами. Ведущий сбрасывает бомбы на северный склон. Мы делаем ещё по два захода, выпуская ракеты и обстреливая из пушек восточный склон, что у границы - на тот случай, если кто-нибудь попытается уйти обратно в Пакистан. «Плеймейт» сообщает, что всё чисто, благодарит нас и обещает передать оценку результатов бомбардировки с наступлением дня. Затем даёт добро на уход от цели.
«Вас понял, “Плеймейт”. Понадобимся - зовите, мигом прилетим», - передаю ему в ответ и разворачиваю самолёт, чтобы направиться в Баграм, до которого 40 минут лёта. Менее чем через два с половиной часа, вернувшись на базу, проинформировав разведчиков и просмотрев видеозаписи, сделанные во время вылета, я укладываюсь спать.
Через семь месяцев после возвращения из Афганистана в Аризону Дафтариан был снова призван на военную службу - на этот раз ему предстояло обеспечивать непосредственную авиационную поддержку американских наземных частей, которые вели бои на начальных этапах операции «Свобода Ирака».
P.S. by sandrermakoff
Надеюсь ir_ingr простит меня, что я скопировал статью с его сайта в сообщение (хоть и под кат) полностью.
Добавлю только, что и он и его сайт "Альманах "Искусство войны"" ИМХО абсолютно обязательны к зафренду и прочтению.
Очень интересное и подробное описание типовой работы пилота штурмовика A-10 по непосредственной поддержке войск.
***
Когда американские и коалиционные войска хлынули в Юго-Западную Азию для проведения операции «Несокрушимая свобода», тысячи лётчиков летали над регионом, нанося бомбовые удары по объектам «Аль-Каиды» и «Талибана» и обеспечивая непосредственную авиационную поддержку. До призыва на действительную военную службу 32-летний капитан Резерва ВВС США Майкл С. Дафтариан работал гражданским лётчиком и пожарным. В августе 2002 года его на шесть месяцев направили в Афганистан, где он служил в составе 354-й истребительной эскадрильи 355-го истребительного авиакрыла, базирующегося в Аризоне. Рассказывая об одном из своих вылетов, Дафтариан описывает не только то, насколько непросто с технической точки зрения пилотировать штурмовик А-10 «Уортхог» в суматохе боя, но и то, как пилоту в доли секунды приходится принимать решения, сидя в самолёте, летящем со скоростью свыше 400 миль в час (более 640 км/ч), причём в темноте.
Далее - http://navoine.ru/friendly-fire.html
В районе, куда мы направляемся, в холмистой среднегорной местности на границе с Пакистаном располагается небольшая американская застава. Мне уже приходилось работать с наземными авианаводчиками переднего края, но в такой темени я ещё не летал. А у моего ведущего - это вообще второй вылет после прибытия в Афганистан и первый ночной полёт в здешних местах - он и прибыл-то сюда всего три дня назад.
Мы летим на юг, на четыре часа от меня уплывают вдаль огни Кабула - последнего, а по сути, единственного большого города, да и вообще населённого пункта в этом бескрайнем регионе. Далеко к востоку от нас - щедро освещённый пакистанский город Пешавар. На юге же нет ничего, и как раз туда лежит наш путь. Впереди возникает какое-то слабое мерцание, там словно весело пляшут огни Святого Эльма. Мы с ведущим переговариваемся по радио, сверяя координаты и быстро перебирая варианты действий. Подходим ближе, и становится ясно, что это светятся очереди трассирующих пуль.
Ведущий выходит в эфир на выделенной частоте, вызывая землю: «”Плеймейт”, я “Мисти-11”».
Нет ответа - мы ещё слишком далеко. До нашего района ещё двадцать миль (около 30 километров), но уже понятно, что на земле воюют не на шутку. С северо-востока ведут плотный огонь трассирующими пулями, а вот ответный огонь - надо понимать, от наших ребят - не столь плотен. Кроме перестрелки, к юго-западу от места, где идёт бой, я замечаю что-то вроде проблесковых маячков. Увиденное трудно описать словами: похоже на какой-то безумный фейерверк - по земле во все стороны разлетаются римские свечи.
Ведущий делает ещё одну попытку связаться с землёй: «”Плеймейт”, я “Мисти-11”».
Ему тут же отвечают: «”Мисти-11”, я “Плеймейт”, у нас тут заваруха, - кричат в трубку на земле. - Нас обстреливают из автоматического оружия, они к северу от нас. Где вы, и что можете сделать?»
Действия по непосредственной авиационной поддержке обычно сопровождаются стандартным ритуалом: до входа в район происходит обмен информацией с наземным подразделением, и только после этого экипаж открывает огонь и сбрасывает бомбы. Называется это «9 строк», то есть девять обязательных разделов информации для координации действий, которая передаётся наземным подразделением самолёту, осуществляющему поддержку. Эта информация включает в себя координаты цели, высоту цели над уровнем моря, тип цели, расположение своих войск, ограничения (если таковые есть), средства целеуказания, курс и расстояние до цели при выходе на неё с исходного пункта, и так далее. Но сейчас на соблюдение установленной процедуры времени нет, а большую часть того, что нам необходимо знать, мы видим с высоты.
«”Мисти”, я “Плеймейт”, нас гасят с высот к северу от нас, мы под сильным обстрелом. Подавите их. Видите, где они?» - спрашивает авианаводчик.
«Так точно, - отвечает ведущий. - Цель вижу, через минуту прилетим и ударим. Ограничения есть?» Авианаводчик сообщает ограничения - огонь надо вести с северо-запада на юго-восток или наоборот, чтобы случайно не задеть своих. Есть во всём этом что-то нереальное: из кабины самолёта я любуюсь великолепным представлением с иллюминацией - по-другому это зрелище не назовёшь. Тот факт, что люди на земле заняты взаимным уничтожением, осознаешь только тогда, когда авианаводчик нажимает на тангенту рации. Каждый раз при этом слышны очереди и винтовочная пальба на фоне криков.
Авианаводчик выходит на связь, кричит в трубку (совсем оглох, наверное, от всей этой пальбы под ухом): «”Мисти”, я “Плеймейт”, ограничения вы получили, огонь разрешаю, перед атакой доложите направление и цель, у вас... Ложись!»
Передача «Плеймейта» обрывается, а я сверху вижу, как две зажигательные гранаты, выпущенные с высоты, проносятся над землей и разрываются, тут же озаряя ярким светом всё вокруг.
«Плеймейт» разговаривал с нами по рации и увидел, что в его направлении летят две реактивные гранаты, выпущенные из РПГ-7. Наблюдая за происходящим сверху, я услышал, как они бабахнули ‑ как раз в тот момент, когда «Плеймейт» заорал «Ложись!», предупреждая товарищей.
Ведущий вызывает землю: «Я “Мисти”. “Плеймейт”, ответьте! Как вы там?»
Нет ответа.
Несколько секунд спустя «Плеймейт» снова выходит на связь, он кричит в трубку, как-то неразборчиво, дышит с трудом, как после удара в живот: «Вы… Как поняли?.. Огонь... разрешаю… Срочно… Жюльет-Папа».
«Жюльет-Папа» - подтверждающий условный сигнал. При проведении операций по непосредственной авиационной поддержке, когда собираешься вести бомбардировку, поддерживая войска, ведущие бой, они обязательно должны подтвердить, что обстановку осознают, нанесение удара разрешают, и готовы пойти на риск, сопутствующий нанесению ударов с воздуха по участкам, расположенным в непосредственной близости от них, что они осознают тот факт, что поразить может и их. В данном случае удар предстоит нанести не только по району, где идёт бой, но и в опасной близости от наших, ведь противник находится всего в семистах-восьмистах метрах. Учитывая, что минимальное безопасное удаление от точки разрыва 500-фунтовой (227 кг) бомбы составляет 425 метров, ошибка недопустима. Готовясь к первому заходу на цель, настраивая приборы, я мысленно твердил пилотскую молитву: «Прошу тебя, Господи, не дай мне облажаться».
Мы с ведущим скороговоркой договариваемся о плане действий: на первом заходе ударим на бреющем полёте из 30-мм пушки, а там уж посмотрим. Вот, чем я располагаю: 30-мм пушка с боезапасом в 1170 патронов, две 500-фунтовые бомбы Мк.82, одна кассета на семь реактивных снарядов и одна ракета «Мейверик» класса «воздух-земля». Быстро проверяю положения переключателей: проекционный дисплей в верхней части панели управления установлен в положение для стрельбы из пушки, перекрестье прицела светится, данные в резервный прицел введены, переключатель скорострельности 30-мм пушки установлен на максимум, главный предохранитель вооружения снят, в верхней части приборной панели, по центру, светится зелёный индикатор - «к стрельбе готов». Ведущий выходит на связь: «Я “Мисти-1”, захожу с юго-востока, цель вижу, к стрельбе готов».
«Огонь... разрешаю!» - устало звучит в ответ голос «Плеймейта» на фоне всё того же стаккато очередей.
Ведущий передаёт: «Ухожу от цели на запад». Одновременно с ним «Плеймейт», наблюдавший за нанесением удара, сообщает: «Второй, работайте дальше на север, оттуда и дальше по высоте…». Подтверждаю приём поправки, переданной «Плеймейтом».
Вскоре после этого передаю: «Я - Второй, захожу с юго-востока, цель вижу».
«Второй, огонь разрешаю», - отвечают с земли.
Цель точно слева. Я закладываю крен в 140 градусов, одновременно отводя рукоятку управления двигателем на полхода назад и резко опуская нос. Затем из пикирования под углом 70 градусов я вытягиваю его вверх, совершая рассекающий манёвр и заходя на цель, выходя из крена и продолжая пикировать под углом 50 градусов. Быстро вертится стрелка высотомера, примерно каждую секунду описывая круг против часовой стрелки. Я начал заход на высоте 17000 футов (5181.6 м), и вот уже, пикируя под углом 50 градусов, прохожу отметку 14000 футов (4267.2 м). Когда скорость доходит до 370 узлов (685.24 км/ч), я выпускаю тормозные щитки, удерживая цель в перекрестье прицела.
«Т-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р» - рокочет пушка, когда я нажимаю на спуск, выпуская в склон высоты семьдесят снарядов в секунду.
Я вижу, как по-прежнему летят трассирующие пули противника, как мои снаряды усыпают землю бенгальскими огнями - словно масса фотовспышек срабатывает в сумраке концертного зала. Продолжая давить на спуск, я вожу ручкой управления примерно на дюйм вперёд-назад, рассеивая смерть и разрушение по высоте, вместо того чтобы сосредоточить их на одном участке. Когда стреляешь по танкам, лучше стрелять кучно, этот метод называют «навёл-пострелял-навёл». Но здесь лучше стрелять врассыпную - так сказать, одарить своей любовью как можно больше врагов. Кажется, что на пуск я давлю целую вечность, меня слепит вылетающее из носовой части самолёта пламя.
Тут до меня доходит, что я стремительно пикирую на горы под углом 50 градусов с воздушной скоростью 440 узлов (814.88 км/ч), а бешено вращающаяся стрелка высотомера перешла уже отметку 8000 футов (2438.4 м), и я отпускаю спуск пушки и тяну ручку управления на себя, одновременно перемещая регулятор тяги вперёд. Ухожу от цели вверх под углом 40 градусов и закладываю крен влево на 90 градусов, опуская нос и описывая вокруг цели круг против часовой стрелки.
Я вижу, что противник продолжает вести огонь с северного склона высоты, хоть и не столь сильный, как раньше. Ведущий выходит на исходную позицию и снова заходит с юго-востока. Получает разрешение на открытие огня от «Плеймейта».
Он снова уходит от цели на запад, и «Плеймейт» выходит на связь с запросом: «Второй, на следующем заходе бомбы сбросишь? Надо этот склон похерить. Они там до сих пор резвятся, стреляют, а нам туда надо».
Отвечаю утвердительно и спрашиваю, нельзя ли в следующий раз зайти с юга, изменив курс атаки (не стоит слишком часто применять одну и ту же тактику) и атаковать с несколько большим удалением от наших, которые начинают разворачиваться веером от границ заставы. На этот раз снимаю с предохранителей бомбосбрасыватели, но 30-мм пушка на всякий случай по-прежнему готова к стрельбе, выбраны четвёртая и восьмая подвески, взрыватели установлены на короткий интервал, чтобы две бомбы взорвались с интервалом в 31 миллисекунду, главный предохранитель вооружения снят, на бомбовой панели светятся две зелёные лампочки. Подходя к цели с юга, я сообщаю: «Я “Второй”, захожу с юга, цель вижу».
«Плеймейт» передает «Огонь разрешаю», и я захожу на цель.
Я снова вывожу самолёт в пике под углом 50 градусов. Высотомер бешено крутится в обратную сторону, воздушная скорость нарастает, и я слежу за тем, как бомбовый прицел, он же «пиппер», медленно ползёт по проекционному дисплею к тому участку в центральной части высоты, откуда противник ведёт огонь. Как только индикатор «пиппера» проходит над этой точкой, я нажимаю кнопку сброса бомб и ощущаю лёгкий толчок, когда самолёт освобождается от подвешенных под ним двух 500-фунтовых бомб. Я ухожу от цели вверх под углом 30 градусов, закладываю вираж, выводя самолёт в горизонтальный полёт, и вижу, как разрываются мои бомбы: одна на вершине высоты, другая на северном склоне, производя сильный эффект фотовспышки. Обе бомбы падают на землю чуть левее той точки, куда я целился, недалеко от наших. Я тут же выхожу на связь. «”Плеймейт”, я “Мисти-2”, как бомбы упали?»
В ответ - одни помехи.
«Плеймейт» не отвечает. К горлу подкатывает огромный комок. Я снова передаю: «”Плеймейт”, я “Мисти-2”, как там бомбы?»
«”Плеймейт”, я “Мисти-2”, ответьте!». В ответ по-прежнему не слышно ничего, кроме прерывистых помех. Глядя сверху на склон, я замечаю, что трассеров больше не видно. Ни одного выстрела, ни с одной стороны. Тут и там что-то горит, но никаких признаков стрельбы - противник не ведёт огня с высоты, а наши не стреляют от заставы.
Чёрт! Чёрт побери! Ничего нет хуже этого ощущения - когда сбросишь бомбы на своих, на тех, кому прилетел на помощь. «”Плеймейт”, я “Мисти-2”, доложите обстановку!»
Лишь тишина в ответ.
И тут раздаётся характерный звук нажимаемой тангенты. Один раз, второй. «Плеймейт» выходит на связь: «Второй… Отлично попали, мы тут до сих пор голов поднять не можем… У нас тут осколки до сих пор сыплются, но склону конец! Вам всё, Второй… Первый, сбросьте бомбы на северный склон, подальше».
Чертовски близко было, ещё бы чуть-чуть… Но облегчение какое! - не описать словами. Ведущий сбрасывает бомбы на северный склон. Мы делаем ещё по два захода, выпуская ракеты и обстреливая из пушек восточный склон, что у границы - на тот случай, если кто-нибудь попытается уйти обратно в Пакистан. «Плеймейт» сообщает, что всё чисто, благодарит нас и обещает передать оценку результатов бомбардировки с наступлением дня. Затем даёт добро на уход от цели.
«Вас понял, “Плеймейт”. Понадобимся - зовите, мигом прилетим», - передаю ему в ответ и разворачиваю самолёт, чтобы направиться в Баграм, до которого 40 минут лёта. Менее чем через два с половиной часа, вернувшись на базу, проинформировав разведчиков и просмотрев видеозаписи, сделанные во время вылета, я укладываюсь спать.
Через семь месяцев после возвращения из Афганистана в Аризону Дафтариан был снова призван на военную службу - на этот раз ему предстояло обеспечивать непосредственную авиационную поддержку американских наземных частей, которые вели бои на начальных этапах операции «Свобода Ирака».
P.S. by sandrermakoff
Надеюсь ir_ingr простит меня, что я скопировал статью с его сайта в сообщение (хоть и под кат) полностью.
Добавлю только, что и он и его сайт "Альманах "Искусство войны"" ИМХО абсолютно обязательны к зафренду и прочтению.