Нечто вроде лезгинки в моей маленькой лаборатории. 1860 год
Оригинал взят у cassyan в Нечто вроде лезгинки в моей маленькой лаборатории
Как всегда бывает в этих ваших интернетах, искал одно, а нашёл кое-что совершенно другое. Попалась мне вот такая фотография мужчины в военной форме
Это граф Иван Григорьевич Ностиц в 1860-м году, на тот момент командир 44-го драгунского Нижегородского полка, впоследствии генерал свиты. И Нижегородский полк, и даже шашка, которую мы видим на снимке, заслуживают отдельного рассказа, но сейчас не об этом. Граф увлекался фотографией, причём настолько серьёзно, что оставил после себя множество интереснейших фотографий. акие-то из них были и в нашем сообществе. В частности, он был автором первой фотографии имама Шамиля. История появления этой фотографии мне показалась довольно любопытной. Перед отправкой в Россию пленный имам три дня прожил гостем у командира полка Ностица, который угощал и развлекал его как только мог. Дальше процитирую отрывок из воспоминаний самого Ностица.
"
Иван Григорьевич, граф Ностиц (1824 - 1905), родился в Екатеринославской губернии Новомосковского уезда в знатной и богатой семье. Воспитывался в Пажеском Его императорского величества корпусе и в 1841 году в возрасте семнадцати лет начал служить в конном полку лейб-гвардии в чине корнета. С юности увлекался фотографией. Его камера запечатлевала участников военных событий, как друзей, так и врагов.
На службе граф Ностиц довольно быстро получал повышение в чинах. Принимал участие в войнах и походах, за что награжден был орденом и медалями, как российскими, так и иностранными. Тридцати четырех лет от роду был назначен командиром Нижегородского драгунского полка, который стоял в Чир-Юрте. С января 1863 года И.Г.Ностиц был произведен в генерал-майоры с назначением в свиту его императорского величества Александра II. С этой поры перед фотографической камерой графа позирует царская семья и придворная знать. Уйдя в отставку в 1874 году в чине генерал-лейтенанта, И.Г.Ностиц, рано овдовевший, занимался воспитанием сына Григория (р. 1862 г.) и фотографией. Он - действительный член V отдела императорского Русского технического общества (ИРТО); участник юбилейной фотографической выставки 1889 года в Петербурге.
На многих российских выставках в 1880 - 1890-х годах можно было видеть его фотографические работы, за которые ему присуждали медали и похвальные отзывы; слово «любитель» брали в кавычки, тем самым подчеркивали профессионализм фотографа. Часто ему объявляли благодарность «за неутомимые, в течение многих лет труды по фотографии». В 1890 году Одесское императорское Техническое Общество устроило в Одессе выставку, посвященную достижениям фотографии и ее применению. Среди фотографов-любителей были два замечательных мастера: А.С.Мазурин из Москвы и И.Г.Ностиц. Более тридцати работ представил Ностиц на эту выставку и по ним можно судить о пристрастии фотографа к морю, флоту, к красотам Москвы, Севастополя, Ялты.
Все выставленные светописи без ретуши как на негативе, так и на позитиве, сняты объективом Далмейера на бромо-желатиновых пластинах Обернетера и Фелиша (в Петербурге) и на «Аmerican Film» Истмана, причем пленка с бумаги этой не была снята, а покрыта для прозрачности вазелином.
Занимался Ностиц и фотографированием красот далекой Индии, куда совершил специальные путешествия. И.Г.Ностиц издал альбом «Светописи графа Ностица. 1896 г. Продажа в пользу Паньковского приюта у Днепра Екатеринославской губернии». В альбом вошли сюжеты и одесской выставки 1890 года: виды Ялты и крейсер «Память Меркурия» в Севастополе; в альбоме также помещены портреты цесаревичей - Александра III (1866 года) и Николая II (1891 года). Альбом является уникальным историческим памятником, сохранилось их небольшое количество: около 5, не более.
К ИСТОРИИ ПОРТРЕТА
В начале сентября 1859 года пленный Шамиль - повелитель гор, имам Чечни и Дагестана, явился гостем Чир-Юрта, где он прожил три дня и где граф Ностиц старался доставлять развлечение именитому гостю. Заметив, что Шамиль любит слушать музыку, всякий день во время завтраков, обедов и ужинов заставлял играть трубачей.
Ностиц показывал Шамилю свои фотографические работы в альбомах и пояснял их рассказами. Живописная местность Дагестана, Чечни или Закавказья мало интересовали Шамиля; он желал видеть то, на что придется ему смотреть на севере, и виды европейского города, церкви, какого-нибудь многоэтажного дома, и в особенности «шайтан-дороги», как он называл чугунку, с ее паровозами, вагонами и дебаркадерами, заставляли его серьезно задумываться и внимательно, подолгу рассматривать эти картины, точно он старался усвоить себе их изображения, чтобы потом ничему не удивляться.
Сохранились записи графа И.Г.Ностица о том, как он снимал портрет Шамиля в Чир-Юр
Не желал я выпустить Шамиля из моего дома, не сняв с него портрета, но два дня бушевал чир-юртовский ветер, и невозможно было приняться за работу Наконец, уже в день отъезда, ветер стих, и я спросил Шамиля, не хочет ли он иметь свой портрет. Имам не понимал, в чем дело, но, желая угодить кунаку, который угощал его три дня, согласился и вышел в садик, где находилась моя лаборатория. С ним был сын Кази-Магома и переводчик. Я усадил имама на стуле, прося его сидеть неподвижно в течение десяти секунд - тогда мгновенной светописи еще не знали, - и навел на него камеру с большим объективом, который в своей медной оправе блестел на солнце, как маленькое орудие.
К моей немалой досаде, Шамиль сидел неспокойно, тревожно оглядывался по сторонам, судорожно ворочаясь на стуле, то и дело брался за рукоятку кинжала. Работа не удавалась. Несколько раз я возвращался в мою лабораторию, чтобы заготовить новые стекла, а время уходило, дормез князя Барятинского, присланный из Тифлиса, был заложен, конвой ожидал, и меня торопили, говоря, что переезд, назначенный в этот день, далекий.
Все это мешало мне еще больше, но я уже решил, что имам не покинет мою штаб-квартиру, не оставив на стекле своего изображения, и не замечал совсем, что лицо Шамиля изображало далеко не дружелюбное ко мне отношение и что кинжал его был вытащен до половины. Принес я стекло - опять неудача! Нужно было заготовить новую пластинку.
Но на этот раз, идя в лабораторию, я случайно обернулся назад и увидел перед собой картину далеко не мирного характера: за кустами и каменной оградой моего мизерного чир-юртовского садика стояли драгуны и держали ружья наготове, штыки были примкнуты. Полковой адъютант, узнав, что я буду в саду один на один с Шамилем, да еще вооруженным, вообразил, что я могу подвергнуться опасности, и, побежав в первую казарму, вызвал штуцерных. Их разместили частию за оградой, а частию в кустах с приказом не высовываться, но быть в готовности, если случится что-нибудь недоброе. Драгуны были старослуживые, многие из них провели по десятку и более лет на Кавказе, но никогда не видели Шамиля, а теперь случай представился такой удобный, что они мало-помалу начади выползать из своей засады, но ружья держали наготове. Вот эта-то картина, не представлявшая ничего успокоительного, и смущала Шамиля.
Я мгновенно удалил их и извинился перед имамом, который, поняв, что было какое-то недоразумение, сел смирно и дал с себя снять портрет.
Затем я ввел его в лабораторию и проявил перед ним пластинку, что очень поразило Шамиля, но он постарался скрыть свое удивление. Зато сын его не выдержал и начал плясать нечто вроде лезгинки в моей маленькой лаборатории, высоко поднимая руки. При каждом движении этого энтузиаста мне казалось, что он длинными рукавами своей черкески непременно свалит на голову своего отца какую-нибудь азотную или черную кислоту и что Шамиль, взятый невредимым на высотах Гуниба, будет попорчен в моей лаборатории. В темноте я искал дверь, чтобы вытолкнуть Кази-Магому, но, как всегда бывает второпях, я ручки не нашел и выломал дверь."
А вот, собственно, и сам этот фотопортрет
Ещё попалась мне вот такая фотография, судя по всему из той же "фотосессии"
«Шамиль благодарил меня и, взяв меня за руку, отвел в сторону: «У меня просьба к тебе, сделай портрет моей любимой Шуанеты; она, вероятно, будет проезжать твою крепость, но я чую, что родичи ее в Моздоке остановятся, и я ее более не увижу».
«Она будет, вероятно, ночевать в моем доме, но она будет в чадре, и лица ее я не увижу».
«Я дам ей письмо», - ответил Шамиль. И этот автограф имама долгое время сохранялся у меня в бумагах.
Через неделю Шуанета была в Чир-Юрте, и я исполнил желание Шамиля.
Потом, уже несколько лет спустя, я встретил Шамиля с его семейством близ Киева на днепровском пароходе; он ехал в Мекку. Мы встретились как старые знакомые, и во время плавания до Кременчуга вспомнили о пребывании его в Чир-Юрте и о моей фотографии.
«Я был уверен, - говорил мне Шамиль, - что лишат жизни, и полагал, что тебе дан приказ расстрелять меня, да и кто же мог это лучше исполнить, как не командир „шайтан-драгунов“? К тому же ты мне сделал новую одежду, а так поступали у нас с анибами, которых я приказывал казнить, - их всегда одевали во все лучшее и новое. Ты меня посадил на стуле в уединенном саду, навел на меня маленькую пушку, и велел сидеть смирно: я думал, что если ты не попадешь, то меня добьют стоящие в десяти шагах твои шайтан-драгуны. Бог спас тогда тебя; рука моя была еще сильна, и я готов был вонзить кинжал в твою грудь. Убили бы меня, но и ты в живых не остался бы».
_______________________________
Прим.: Шуанета - армянка, бывшая воспитанница Ставропольского института, была похищена близ Моздока партией чеченцев на возвратном пути из института к родителям. Сестра ее была выкуплена, а Шуанета полюбила Шамиля, перешла в ислам и сделалась женои имама.
http://www.photographer.ru/cult/history/73.htm
К тому же как выяснилось, 4-го февраля на Кавказе традиционно отмечают день памяти Шамиля. Значит, не будем откладывать. Срочно в номер!
На альбоме стоят инициалы «Г.И. Ностиц» и дата: 1896.
Г.И.Ностиц к фотографии никакого отношения не имел, он выпустил пару книжек со стишками, и этим его издательская деятельность закончилась. Зато его отец - Иван Григорьевич Ностиц - был во всех отношениях человеком замечательным.
Что добавить? И.Г.Ностиц богат был чрезвычайно и благотворительностью занимался не по обязанности, а по велению души.
Известно, что в Индии он бывал неоднократно, по делам службы (не исключено, что по делам военной разведки). Но ни одна индийская фотография никогда на выставках не появлялась (это точно, я консультировалась), и никаких упоминаний об этом индийском альбоме пока нигде не обнаружено, в том числе и в газетах того времени.
Оформление (виньетки) альбома соответствует концу 19-го века.
В 1896 году ни отец, ни сын Ностицы в Берлине, скорее всего, не были. Правда, Вена от Берлина недалеко…
Если фотографии и альбом подлинные, то почему на обложке появились инициалы сына, тогда как автором является отец?
Словом, вот такая загадочная история.
Кирилл, тут все интересно, что с этим альбомом связано. Я со специалистами консультировалась, и понятно одно -- сын автором этого дела быть не может.
Ошибка в инициалах -- крайне маловероятно. Если в том же году издавался альбом светописей графа Ивана Григорьевича Ностица в Вене, то почему второй альбом -- в Берлине?
Сейчас Ностицем активно занимаются в Днепропетровском музее, может, кто-то из них увидит и откликнется?
Не думаю: в 1896 году И.Г.Ностиц -- истинный автор -- был еще жив и здоров и занимался изданием альбома в пользу Паньковского приюта.
Таинственный Альбом" хорошо известен коллекционерам...
Иван Григорьевич, граф Ностиц
Иван Григорьевич, граф Ностиц (1824 - 1905), родился в Екатеринославской губернии Новомосковского уезда в знатной и богатой семье. Воспитывался в Пажеском Его императорского величества корпусе и в 1841 году в возрасте семнадцати лет начал служить в конном полку лейб-гвардии в чине корнета. С юности увлекался фотографией. Его камера запечатлевала участников военных событий, как друзей, так и врагов.
На службе граф Ностиц довольно быстро получал повышение в чинах. Принимал участие в войнах и походах, за что награжден был орденом и медалями, как российскими, так и иностранными. Тридцати четырех лет от роду был назначен командиром Нижегородского драгунского полка, который стоял в Чир-Юрте. С января 1863 года И.Г.Ностиц был произведен в генерал-майоры с назначением в свиту его императорского величества Александра II. С этой поры перед фотографической камерой графа позирует царская семья и придворная знать. Уйдя в отставку в 1874 году в чине генерал-лейтенанта, И.Г.Ностиц, рано овдовевший, занимался воспитанием сына Григория (р. 1862 г.) и фотографией. Он - действительный член V отдела императорского Русского технического общества (ИРТО); участник юбилейной фотографической выставки 1889 года в Петербурге.
На многих российских выставках в 1880 - 1890-х годах можно было видеть его фотографические работы, за которые ему присуждали медали и похвальные отзывы; слово «любитель» брали в кавычки, тем самым подчеркивали профессионализм фотографа. Часто ему объявляли благодарность «за неутомимые, в течение многих лет труды по фотографии». В 1890 году Одесское императорское Техническое Общество устроило в Одессе выставку, посвященную достижениям фотографии и ее применению. Среди фотографов-любителей были два замечательных мастера: А.С.Мазурин из Москвы и И.Г.Ностиц. Более тридцати работ представил Ностиц на эту выставку и по ним можно судить о пристрастии фотографа к морю, флоту, к красотам Москвы, Севастополя, Ялты.
Все выставленные светописи без ретуши как на негативе, так и на позитиве, сняты объективом Далмейера на бромо-желатиновых пластинах Обернетера и Фелиша (в Петербурге) и на «Аmerican Film» Истмана, причем пленка с бумаги этой не была снята, а покрыта для прозрачности вазелином.
Занимался Ностиц и фотографированием красот далекой Индии, куда совершил специальные путешествия. И.Г.Ностиц издал альбом «Светописи графа Ностица. 1896 г. Продажа в пользу Паньковского приюта у Днепра Екатеринославской губернии». В альбом вошли сюжеты и одесской выставки 1890 года: виды Ялты и крейсер «Память Меркурия» в Севастополе; в альбоме также помещены портреты цесаревичей - Александра III (1866 года) и Николая II (1891 года). Альбом является уникальным историческим памятником, сохранилось их небольшое количество: около 5, не более.
http://forum.artinvestment.ru/showthread.php?t=30295
Источник