Сражение при Четати 25 декабря 1853 года
Восточная война
1853-1856
Соч. А.М. Зайончковского
том 2
Глава VIII
Сражение при Четати 25 декабря 1853 года
Тревожное состояние и какой-то дух растерянности, которые царили в сердце князя Горчакова, не были чужды и его начальнику штаба генерал-адъютанту Коцебу. Полное непонимание плана, легшего в основу действий Омера-паши в зиму 1853-1854 годов, отсутствие серьезных сведений о противнике и боязнь наступательных действий его на всем обширном пространстве Дуная от моря до Видина были тому причиной. «Ничего неизвестно о неприятеле... Новых сведений о враге не получено. Необъяснимая тишина!.. Все еще ничего нового о неприятеле. С правого берега Дуная мы не имеем никаких известий, а посему совершенно не знаем о намерениях турок. Тишина, как будто бы затишье перед бурей...» - чуть ли не ежедневно заносил Павел Евстафьевич в свой дневник1.
[Spoiler (click to open)]
Чувство справедливости заставляет признать, что такому мрачному состоянию духа ближайших руководителей нашей армии много содействовала и та неблагоприятная обстановка, в которой проходила зимняя кампания 1853-1854 годов на Дунае. Широкая река, разделявшая враждующие армии, как китайская стена, плохая организация тайных разведок на турецкой стороне Дуная, связанные у князя Горчакова утвержденным планом кампании руки и необходимость защищать обширный театр войны при боязни потерпеть где-нибудь хоть частичную неудачу - это такие специфические черты пагубной пассивной обороны, цепи которой было под силу разбить более могучим талантам и характерам, чем те, которыми обладали князь Горчаков и его начальник штаба.
И в этом отношении нравственная победа, надо сознаться, была на стороне наших врагов.
Омер-паша не только блестяще выполнил возложенную на него задачу дать туркам мобилизовать и развернуть под прикрытием Дуная все свои силы и натренировать в тактических действиях свои молодые войска2, но своими удачными наступательными попытками в разных местах Дуная он сумел лишить князя Горчакова нравственного равновесия, сбить его с толку и заставить подчиниться своей воле.
На южном берегу Дуная, как и на северном, недоумевали о том, чего же хочет противник, но у турок, не предполагавших нас атаковать, это было понятно; у нас же, долженствовавших [347] вооруженной рукой подчинить неприятеля своей воле, такое положение вело к нравственному гнету армии, распространявшемуся мало-помалу от старших к младшим.
Такое чувство, даже в своем зародыше, не есть спутник победоносной кампании.
Волнение и суетливость князя Горчакова, как уже сказано выше, более всего касались Мало-Валахского отряда и повлекли за собой, как неизбежное последствие, утомление, нервозность этого отряда и погоню его сразу за несколькими целями.
Нельзя упрекать князя Михаила Дмитриевича в его беспокойстве за свой правый фланг.
Опасение ослабления главных сил отправкой к Калафату, за 300 верст от центра нашего расположения, достаточно крупного отряда, чтобы примкнуть наш правый фланг к Дунаю, нежелание, с другой стороны, допустить турок утвердиться здесь на нашем берегу реки совместно с упорным удержанием ими Калафата в то время, как они легко отказались от своих наступательных попыток на остальных участках реки, давало основание с беспокойством смотреть за тем, что делалось в Малой Валахии.
Генерал Фишбах, поставленный во главе выполнения столь важной и ответственной задачи, положительно был сбит с толку особой заботливостью о нем нашей главной квартиры.
Мы оставили Мало-Валахский отряд расположенным на р. Жио и патрулирующим высылкой сильных разъездов всю местность вплоть до Калафата3.
21 октября генералом Фишбахом был выслан для получения более определенных сведений о силе и намерениях противника на верхнем Дунае в окрестности Калафата сильный кавалерийский отряд в 7 эскадронов гусарского князя Варшавского полка и 4½ сотни казаков. Конница эта, выступив одновременно под начальством флигель-адъютантов полковников графа Алопеуса и князя Васильчикова из лагерей при Ницоешти и Радована4, двинулась в тесной связи друг с другом четырьмя колоннами и, оттеснив неприятельскую кавалерию и пехоту, разведала всю местность до линии Пояна, Модловита, Росинищу. В Калафате, по собранным ею сведениям, находилось до 15 тыс. человек, в том числе около [348] 2½ тыс. конницы; в укреплениях острова оставалось 400 албанцев и 9 орудий; впереди Калафата было возведено 5 батарей и в с. Пояны находился кавалерийский пост в 150 человек.
Со стороны Рахова по-прежнему оставалось все спокойно, и турки там расположились по квартирам; у Никополя же было собрано до 70 лодок, и можно было предполагать, что турки делали приготовления к переправе5.
Ничего особенного, таким образом, в верховьях Дуная не случилось, но князь Горчаков находился 24 октября под впечатлением ольтеницкой неудачи, и результатом такого настроения главной квартиры было экстренное приказание генералу Фишбаху отодвинуться с его отрядом от р. Жио к Команам, т. е. на три перехода к востоку6. На другой день, 25-го числа, когда нервы в Бухаресте успокоились, генералу Фишбаху было опять приказано оставаться на р. Жио7.
Однако 27-го числа князь Горчаков вновь не имел другого разговора, как о том критическом положении, в котором он находился; при этом он все видел в черном свете, что отзывалось и на его начальнике штаба8. Сильные наступательные действия турок снова начали грезиться нашему военачальнику, и эти опасения опять-таки вылились в путаную и неопределенную инструкцию генералу Фишбаху9. Разбирая в ней возможные действия турок и Мало-Валахского отряда, князь Горчаков выражал желание удержать за собой Малую Валахию столько времени, сколько это возможно, не подвергая отряда Фишбаха невыгодному бою, и рекомендовал ему перевести отряд из Ницоешти в Крайово, откуда в случае отступления отряд менее подвергался бы опасности быть отрезанным неприятелем10.
Вследствие этих распоряжений генерал Фишбах вновь перешел 29 октября со своим отрядом в Крайово, выставив у Радована авангард князя Васильчикова из 2 бат., 4 эск. гусар, 2½ сот. казаков и 4 op. Казаки во главе с есаулом Афанасьевым составили передовой отряд в Быйлешти, откуда должны были высылать разъезды к стороне Калафата для наблюдения за неприятелем и для воспрепятствования фуражировкам противника.
Разрешая, однако, князю Васильчикову высылать партии в разных направлениях для- борьбы с фуражирами, генерал Фишбах ему запрещал долго оставаться на одном месте вблизи Калафата, чтобы не быть отрезанным от главных сил отряда.
31 октября для князя Михаила Дмитриевича был радостный день. Турки взорвали свои укрепления и оставили Ольтеницу11.
Но вслед за тем беспокойство вновь овладело командующим войсками. До него дошли слухи о приготовлении турок к переправе у Никополя. Вследствие этого явилось опасение, что неприятель может угрожать со стороны Турно левому флангу Мало-Валахского [349]
Схема № 18. Расположение Мало-Валахского отряда 29 октября 1853 года.
[350] отряда, и это опасение вызвало сформирование нового отряда, генерала Комара, из полка улан и казаков и дивизиона конной артиллерии12, который 8 ноября расположился у Руссо-де-Веде для охраны пространства между pp. Ольтой и Веде13.
На этот раз беспокойство за Фишбаха не вызвало распоряжения об отходе его отряда на восток, а лишь ограничилось приказанием предварить все части быть готовыми к выступлению.
Войска Валахского отряда тем временем рвались в бой, и к генералу Коцебу поступали просьбы молодых офицеров Генерального штаба разрешить атаковать Калафат14. Князь Горчаков по-прежнему ни на что не решался, а неприятель тем временем все усиливался на нашем берегу Дуная, и в конце ноября Калафатский укрепленный лагерь представлял уже силу, с которой серьезно приходилось считаться.
По всем собранным сведениям, войска Калафатского отряда к этому времени увеличились до 20-25 тысяч человек при 52 орудиях и состояли почти исключительно из регулярных частей; в том числе кавалерии было около 7 полков. Укрепленный лагерь был расположен на возвышенном берегу Дуная, против Видина, сообщение с которым первоначально поддерживалось на лодках, а впоследствии, в декабре, при помощи плавучего моста. Укрепления были расположены в две линии. Первую составляли ломаные земляные валы с деревянными капонирами и блокгаузами; валы эти были вооружены 50 орудиями среднего калибра. Во второй линии находился ряд редутов, особенно сильных у Крайовской дороги. У самого города был построен редут, вооруженный 6 орудиями, и, кроме того, два укрепления. Войска располагались в землянках и в палаточном лагере, примыкавшем своими флангами к Дунаю15. Вся кавалерия была расположена на правом фланге, имея около 2 эскадронов у с. Пояны и около 3-4 эскадронов у с. Голенцы-Команы, под прикрытием которых у с. Модловита окрестными жителями строились укрепления16.
Своим выгодным у Калафата положением турки до конца декабря не пользовались для действия против отряда генерала Фишбаха, а занимались сосредоточением в укрепленный лагерь запасов продовольствия из окрестных деревень и, главным образом, революционированием местного населения.
Турки обращались с ним весьма кротко, объявляя, что пришли освободить народ Валахии от бояр и русских и что за ними идут ревнители свободы Валахии, оставившие край в 1848 году17.
Приведенные сведения о силе турок под Калафатом совместно со слухами, что на военном совете в Шумле предложено, не теряя времени, начать против нас наступательные действия и что ежедневно ожидается прибытие в Калафат самого Омера-паши, вновь расстроили князя Горчакова. Он опасался захвата турками Крайова [351]
Схема № 19. Калафат.
и необходимости в таком случае очистить Малую Валахию до прихода двинутых на театр войны частей 3-го корпуса, что можно было ожидать не раньше января. Только после этого он считал возможным двинуть часть резерва от Бухареста, не опасаясь за свои сообщения, и изгнать турок из Валахии18.
«Не совсем разделяю это мнение», - пометил государь на рассуждениях Горчакова19.
Постепенно увеличивающаяся смелость турок, все возрастающее влияние их на местных жителей и дерзкие фуражировки вблизи расположения наших войск заставили генерала Фишбаха принять более решительные меры для уменьшения сферы влияния Калафатского отряда. С этой целью он усилил авангард 4-м дивизионом гусарского князя Варшавского полка, выделив из него особый летучий отряд под начальством князя Васильчикова20 из 3 эскадронов гусар21 и двух с половиной сотен Донского казачьего № 48 полка. Отряду князя Васильчикова было указано находиться примерно около с. Быйлешти, откуда делать неожиданные нападения на турецкие партии, выходившие из Калафата, препятствовать сношению жителей с турками и свозу ими продовольствия в неприятельский лагерь. Южнее отряда князя Васильчикова с этой же целью действовали сильные казачьи партии от ее. Бырки и Кырна на ее. Негою, Расту и Сяпу22.
16 ноября отряд Васильчикова сосредоточился у Быйлешти и Черои, а 18-го числа произошла удачная стычка наших гусар [352] и казаков с турецкой кавалерией у с. Пояны, благодаря которой временно прекратилось появление неприятельских шаек к востоку от этой деревни23.
Такой результат навел на мысль увеличить число летучих отрядов с тем, чтобы их действиями не дать развиться среди жителей враждебному нам настроению.
Поэтому 20 ноября был сформирован отряд майора Рудзевича из одного эскадрона и сотни, которому был дан район к северу от князя Васильчикова. 2 ноября Рудзевич произвел поиск на ее. Росиницу, Добридор, Четати, Фонтына-Банулуй и Морени; турок нигде не встретил, но захватил в последних двух селах припасы продовольствия, отправлявшиеся жителями в Калафат.
Однако все эти меры не повели к уменьшению турецкой пропаганды среди жителей Малой Валахии, настроение которых становилось все более и более нам враждебным.
Вместе с этим до князя Горчакова начали доходить слухи о непригодности генерала Фишбаха к тому ответственному посту, который он занимал. Князь Васильчиков, назначенный в конце ноября начальником штаба к генералу Фишбаху, писал одному из своих приятелей в главную квартиру24: «Дело начальника штаба при здешнем отряде есть дело трудное и в военном, и в политическом отношениях. Город Крайово набит людьми, ожидающими пришествия турецких войск, чтобы возобновить проделки 1848 года. Здешние бояре постоянно ведут переговоры с пашами. Генерал же наш, не будучи в состоянии справиться со своими подчиненными, не может держать края в порядке. У нас доробанцы бегут - мы им кланяемся, священники проповедуют, что турок должно принимать как избавителей - мы ничего! В казино провозглашают, что русских выгонят из Валахии, - мы молчим... Пора бы, наконец, устроить хоть какое-нибудь управление, потому что нас никто не слушает, а не слушают потому, что мы ничего не приказываем!»
Вслед за этим и князь Горчаков признал, что «Фишбах не имеет достаточного ума, чтобы его оставить одного на таком посту»25, и начал искать для этой цели более подходящее лицо. Выбор пал на генерал-адъютанта графа Анреп-Эльмпта, причем генерал Фишбах не был отозван, а остался в подчинении новому начальнику26.
Граф Анреп 29 ноября прибыл в Крайово, а вслед за ним на усиление Мало-Валахского отряда была двинута из-под Бухареста в Крайово 12-я пехотная дивизия с ее артиллерией и две роты 4-го саперного батальона, взамен которых в первых числах января ожидалось прибытие в Бухарест 8-й дивизии 3-го корпуса, мобилизованного и двинутого на усиление Дунайской армии. Такие силы князь Горчаков считал вполне достаточными для атаки Калафата или по крайней мере для тесного его обложения, если бы [353] турки оказались в нем очень сильными27. Головной полк 12-й дивизии, Одесский егерский, прибывал в Крайово 19 декабря28.
С прибытием графа Анрепа положение Мало-Валахского отряда не изменилось к лучшему. Революционные выходцы продолжали наводнять окрестности Калафата, и жители начали оказывать нашим войскам почти открытое сопротивление. Враждебное нам настроение главным образом обнаружилось по деревням, лежащим близ Дуная, выше Видина, и особенно между селениями Груя, Сальчия и Четати.
Для борьбы с этим злом первоначально решено было посылать в разные направления сильные подвижные колонны из трех родов оружия, а 17 декабря был пододвинут в Быйлешти из Крайова и весь отряд графа Анрепа. Князь Горчаков не признавал такого выдвижения опасным, так как из-за распутицы нельзя было ожидать наступления турок ни со стороны Рахова, ни со стороны Никополя2".
Одновременно с переходом графа Анрепа в Быйлешти часть Мало-Валахского отряда в составе 2 батальонов Тобольского пехотного полка, эскадрона гусарского князя Варшавского полка и двух сотен доробанцев при 4 орудиях под начальством генерал-майора Бельгарда была направлена от Радована на Перитору, Галича-Маре, Сальчию и Кушмир для усмирения этих последних деревень30.
17 декабря Бельгард занял Четати, отогнав оттуда к Гунии и Мадловите партии турецкой конницы, но не успел собрать сколько-нибудь положительных сведений о противнике. Оставив в Четати для усмирения взволнованных доробанских деревень командира Тобольского пехотного полка полковника Баумгартена с одним батальоном его полка, взводом гусар и 25 казаками при двух орудиях31, он с остальными войсками своего отряда двинулся через Изымшу, Оберту и Кушмиру в Браништи, где и расположился на ночлег. 19-го числа, произведя своей кавалерией поиск на Грую, он перешел к д. Престол.
Граф Анреп, получивший в это время донесение о появлении турецких разъездов между ее. Мадловита и Скрипетул, стал опасаться за тыл отряда генерала Бельгарда и направил прибывающий Одесский егерский полк на его усиление, причем три батальона этого полка должны были расположиться в ее. Моцацей и Галича-Маре, а 4-й батальон - в с. Бырза в низовьях р. Жио для охраны моста и для наблюдения со стороны Рахова.
19 декабря Мало-Валахский отряд занимал, таким образом, следующие пункты: генерал Бельгард с батальоном Тобольского полка, взводом гусар, двумя сотнями доробанцев и двумя орудиями - с. Престол, полковник Баумгартен с таким же отрядом, но без доробанцев - ус. Четати и главные силы графа Анрепа (3½ бат., [354] 2 эск., 2 сот. и 20 op.) - у Быйлешти, имея в 10 верстах за собой, в Черое, 10 эскадронов кавалерии. Очевидно, такое расположение, при котором Бельгард отстоял от Баумгартена на 30 верст, и этот последний от графа Анрепа на 25 верст, давало энергичному противнику, владеющему укрепленной позицией у Калафата, возможность разбить наши отряды по частям или по крайней мере заставить их принять неравный бой поодиночке. Это и привело к славному, но и совершенно бесцельному делу у с. Четати.
Разброска наших небольших отрядов для занятия валахских селений вверх по Дунаю, севернее Калафата, при нахождении ядра Мало-Валахского отряда у Быйлешти, т. е. на расстоянии почти 40 верст от турецкого лагеря, вполне содействовала выполнению Омером-пашой плана тактической подготовки его войск набегами сосредоточенных сил на раздробленные части русской армии. Растерянность, нерешительность и пассивность, которые до сего времени проявлял Мало-Валахский отряд, почти обеспечивали безопасность таких мероприятий энергичного турецкого главнокомандующего.
Прежде чем предпринимать наступательные действия в значительных силах, Ахмет-паша решил произвести сильную кавалерийскую разведку нашего расположения, обратив особое внимание на с. Четати, которое в глазах турок приобретало большое значение как пункт, долженствующий служить опорой нашего правого фланга при ожидаемом с их стороны обложении нами Калафатского укрепленного лагеря.
При наличии в отряде графа Анрепа целой массы кавалерии турецкая конница скрытно пробралась из Калафата и утром 19 декабря неожиданно появилась перед с. Четати.
Находя неудобным защищать с незначительными силами само селение, вытянутое на три версты в одну линию, полковник Баумгартен, послав генералу Бельгарду донесение о наступлении противника, вывел свой отряд из деревни и расположился по Ульмской дороге на картечный выстрел от Четати. Занятая позиция была обращена фронтом к селению, правым флангом она примыкала к крутому спуску в долину Дуная, а тылом - к оврагу; кроме того, с тыла и флангов она была обнесена рвом с небольшой насыпью к стороне поля32.
Сосредоточив здесь свой отряд, полковник Баумгартен оставил для первой встречи противника в самом селении 4-ю гренадерскую роту и всех штуцерных33.
Турецкая конница ворвалась в селение, ввязалась в бой с засевшими в нем частями, которыми и была наведена на позицию Баумгартена. Встреченная сильным картечным огнем, она отступила, [355]
Схема № 20. Расположение Мало-Валахского отряда 17-23 декабря 1853 года
[356]
Схема № 21. План сражения при Четати
но повторила атаку с обоих наших флангов. Отбитая вновь, она появилась в тылу нашего отряда и выслала парламентера с предложением о сдаче. В ответ Баумгартен обдал ее картечью и оружейным огнем цепи застрельщиков, рассыпавшихся во рву и за валом. Турки, спешив за оврагом до 200 человек, вновь, под прикрытием их огня, атаковали левый фланг позиции и снова были отбиты. Тогда 4-я гренадерская рота под командой штабс-капитана Грицая 1-го атаковала в штыки спешенную часть неприятельской конницы и выбила ее с позиции. После этого турецкий отряд отступил от Четати на Гунию и Мадловиту, а полковник Баумгартен вновь занял селение, куда к вечеру прибыл и генерал Бельгард со своим отрядом.
По донесению графа Анрепа, результатом описанного дела было прекращение всякого сообщения с Калафатом деревень, лежащих вверх по Дунаю. По турецким источникам, эта рекогносцировка подтвердила им раньше имевшиеся сведения, что деревни вверх по Дунаю заняты каждая отрядом русских силой в два батальона пехоты с достаточным количеством кавалерии и артиллерии.
Отряд графа Анрепа, в видах еще большего стеснения круга действий противника, 22 декабря расположился, по прибытии к нему Одесского егерского полка, следующим образом: [357] в с. Быйлешти - 3 ½ бат., 2 эск., 2 сот. и 20 op.34 Здесь же находился и граф Анреп со своим штабом;
в с. Четати - отряд полковника Баумгартена из 3 бат., 1 эск., 1 сот. и 6 op.3S;
Продолжение читать здесь.