Особую симпатию наследник испытал к настоятельнице Анастасииного монастыря игуменье Марии (Давыдовой), которая, несмотря на то, что ей было за сорок, "сохранила следы красоты". "Когда мы садились в коляску, чтоб ехать, я вынул из кепи дикий жасмин и, отдав ей, просил сохранить на память обо мне. Не правда ли, наивно! Но она сама романична и оценила мой оригинальный поступок"30. Романичность заключалась, вероятно, и в том, что решение Софьи Давыдовой (так её звали до пострига) об уходе в монастырь молва связывала с её влюблённостью в будущего Александра II31. На Кавказе наследник познакомился с молодой красавицей Еленой Джемарджидзе, которая поразила его "твёрдое и испытанное сердце стрелами своих удивительных очей!" Николай гордился своим напускным хладнокровием по отношению к женщинам, но в этом случае радовался, что "так мало остался на Кавказе", а то как бы его "славная репутация рыбы" не была потеряна32… Зная, что с содержанием его писем Александр знакомил других братьев и князя Мещерского33, цесаревич шутливо подчёркивал чрезвычайную приватность сообщения о пленившей его кокетке: "Ты понимаешь, что всё это чичайно секретно". Примечательно, что всё это было уже после того, как в письме от 3 августа наследник признался матери в своей заочной влюблённости в датскую принцессу Дагмар. Впрочем, писал он брату, "едва я покинул брега Кавказа, как исчез в моей памяти образ прекрасной Еленько"34.
Однако отрицанием своего интереса к противоположному полу наследник лишь подчёркивал его…
Побывав в Севастополе и Ливадии, Николай отправился в обратный путь - через Харьков, Белгород, Курск, Орёл и Москву. Вероятно, насыщенность программы не позволила ему писать Александру. Тем долгожданнее была встреча братьев. "Радости не было конца, - записал цесаревич в дневник 19 октября. - Все братья выросли и имеют здоровый вид. Саша великолепен в полковничьих эполетах, с новою причёскою без пробора назад"35. (В полковники Александр был произведён за полтора месяца до приезда наследника.) Когда же суета улеглась, братья остались наедине и долго разговаривали.
Эти разговоры соединили разрозненные путевые впечатления наследника и помогли Николаю и Александру сойтись "более, чем когда-либо"36 (как писал наследник матери). Позднее, уже став императором, Александр III в письме жене вспоминал, что одним из немногих, кто повлиял на его "жизнь и характер", был "дорогой брат и друг Никса"37, которого он (как писал 12 апреля 1865 года Мещерскому) "любил больше всего на свете"38.
Вспоминая в 1866-м о его кончине, Александр писал в дневнике, что если бы не ранняя смерть, то именно от него старший брат "узнавал бы многое, что от других он не узнал бы"39. Желание посильно помогать почившему брату было связано с искренностью отношений, которая установилась во многом благодаря переписке великих князей летом 1863 года. Читая письма цесаревича, младший брат вслед за ним вступал в диалог с Россией, который готовил великого князя к непосредственному знакомству со страной и российскими реалиями.
Однако отрицанием своего интереса к противоположному полу наследник лишь подчёркивал его…
Побывав в Севастополе и Ливадии, Николай отправился в обратный путь - через Харьков, Белгород, Курск, Орёл и Москву. Вероятно, насыщенность программы не позволила ему писать Александру. Тем долгожданнее была встреча братьев. "Радости не было конца, - записал цесаревич в дневник 19 октября. - Все братья выросли и имеют здоровый вид. Саша великолепен в полковничьих эполетах, с новою причёскою без пробора назад"35. (В полковники Александр был произведён за полтора месяца до приезда наследника.) Когда же суета улеглась, братья остались наедине и долго разговаривали.
Эти разговоры соединили разрозненные путевые впечатления наследника и помогли Николаю и Александру сойтись "более, чем когда-либо"36 (как писал наследник матери). Позднее, уже став императором, Александр III в письме жене вспоминал, что одним из немногих, кто повлиял на его "жизнь и характер", был "дорогой брат и друг Никса"37, которого он (как писал 12 апреля 1865 года Мещерскому) "любил больше всего на свете"38.
Вспоминая в 1866-м о его кончине, Александр писал в дневнике, что если бы не ранняя смерть, то именно от него старший брат "узнавал бы многое, что от других он не узнал бы"39. Желание посильно помогать почившему брату было связано с искренностью отношений, которая установилась во многом благодаря переписке великих князей летом 1863 года. Читая письма цесаревича, младший брат вслед за ним вступал в диалог с Россией, который готовил великого князя к непосредственному знакомству со страной и российскими реалиями.
http://www.rg.ru/2015/03/10/rodina-niksa.html
Reply
Leave a comment