Дневники. Три дня до Революции...
4 ноября 1917 года в дневниках…
Джон Рид: "На воскресенье, 4 ноября, был назначен День Петроградского Совета с грандиозными митингами по всему городу. Эти митинги были назначены под предлогом денежных сборов на советские организации и советскую печать; на самом деле они должны были стать демонстрацией силы.
Вдруг появилось сообщение, что казаки назначили на тот же день крестный ход в честь чудотворной иконы, спасшей Москву от Наполеона в 1812 года. Атмосфера была насыщена электричеством; малейшая искра могла зажечь пожар гражданской войны…"
Павел Дыбенко: "Постепенно, один за другим, в Петроград направляем для ремонта вышедшие из строя в последних боях корабли. Наивный Вердеревский (морской министр - Ред.), уже не говоря о Керенском, не совсем понимал, почему вопреки его воле посылаются корабли в Петроград.
Тревога за "Аврору"… Крейсер "Аврора" спешно заканчивал ремонт и предназначался к отправке в Гельсингфорс на присоединение к своей бригаде. Необходимо его как можно дольше задержать в Петрограде, передаю от имени Центробалта председателю судового комитета "Авроры" Куркову: "Не выполнять распоряжения Временного правительства, если последует приказ о выходе “Авроры” на рейд. Ждать санкции Центробалта. Распоряжения Центробалта будут адресованы на ваше имя». Установили условные переговоры.
Несколько тревожил вопрос своевременного окончания ремонта миноносцев, предназначенных для похода в Петроград. Чтобы не ослабить защиты подступов с моря, боеспособные корабли должны остаться на своих местах. Они должны еще более зорко следить за внешним врагом…"
Альфред Нокс (военный атташе посольства Великобритании): "Повсюду открыто говорят, что 7 ноября состоится демонстрация войск гарнизона в поддержку большевиков. Временное правительство перебросило сюда с фронта два самокатных батальона. Оно выразило уверенность, что этих сил будет достаточно для того, чтобы подавить мятеж.
Керенский и Терещенко делают вид, что на самом деле боятся только того, что попытка мятежа не состоится и они окажутся лишены возможности раз и навсегда покончить с этим движением. После падения Риги члены Временного правительства обсуждают целесообразность их перевода в Москву, очевидно, из-за возможности нового немецкого наступления, но также, может быть, и потому, что они страстно желают оказаться в более спокойной политической атмосфере старой столицы.
Петроградский Совет, который теперь возглавляет Троцкий, провозгласил, что не может быть доверия правительству и что он возьмет на себя подготовку обороны столицы. 2 ноября он сформировал Военно-революционный комитет во главе с большевиком Антоновым-Овсеенко, который будет контролировать работу штаба округа. Этот комитет назначил комиссаров во все части гарнизона и на военные предприятия. Он вмешивается во все распоряжения штаба округа, делая его положение невыносимым..."
Анатолий Луначарский: "Время грозное. Просветов нет. Настроение близкое к героическому отчаянию.
Плоть немощна. Не моя. Я очень здоров, хоть и исхудал и разбился (впрочем, нос уже принял почти нормальный вид), но тело России. Истощилась она. Голод идет и разруха. Идут фатально. Вряд ли что-нибудь в состоянии остановить их. Быть может, левая демократия сделает героическое усилие одновременно социалистического и глубоко патриотического характера, но, вероятно, погибнет на этом.
Все же, что касается духа, - огонь не оборвется, когда провалится материальная основа…"
Михаил Алексеев (с 24 марта - Верховный главнокомандующий): "Никогда еще не охватывала мою душу такая давящая тоска, как в эти дни какого-то бессилия, продажности, предательства. Все это особенно чувствуется и остро переживается здесь, в Петрограде, ставшем осиным гнездом, источником нравственного, духовного разложения государства. Как будто по чьему-то приказу, исполняя чей-то предательский план, власть в полном значении слова бездействует и ничего не хочет «делать», зато говорения бесконечно много.
И каждый день все более прихожу к какому-то убеждению, что пребывание в «Совете республики» пользы для Родины не приносит, что являешься одним из участников бесполезного дела, из которого не будет результатов, необходимых для гибнущей, умирающей России. Предательство явное, предательство прикрытое господствуют над всем.
Целыми днями я сталкиваюсь с людьми, много приходится говорить, меня более чем нужно вызывают к телефону. Но все это не дает того, с чем связано общение: у меня нет покоя души, как в Смоленске, даже в те немногие дни, которые я провел с тобою неделю тому назад…"
Марина Цветаева: "Вчера к нам зашел Петр Николаевич (феодосийский мировой судья, сосед Цветаевых - Ред.) - вести нас в здешнее литературное общество «Хлам». Большая зала, вроде Эстетики. Посредине стол, ярко освещенный. Кипы счетоводных (отчетных) книг. Вокруг стола: старуха Шиль (лекторша), черный средних лет господин, Галя Полуэктова и еще какое-то существо вроде Хромоножки, - и Петр Николаевич с нами двумя.
- А у нас недавно был большевик! - вот первая фраза. Исходила она из уст «средних лет». - «Да, да, прочел нам целую лекцию. Обыватель - дурак, поэт - пророк, и только один пророк, - сам большевик».
- Кто ж это был?
- Поэт Мандельштам.
Всё во мне взыграло.
- Мандельштам прекрасный поэт.
- Первая обязанность поэта - быть скромным. Сам Гоголь…
Ася: - Но Гоголь сошел с ума!
- Кто знает конец господина Мандельштама? Я например говорю ему: стихи создаются из трех элементов: мысли, краски, музыки. А он мне в ответ: «Лучше играйте тогда на рояле!» - «А из чего по Вашему создаются стихи?» - «Элемент стиха - слово. Сначала бе слово…» Ну, вижу, тут разговор бесполезен»…
Я: - Совершенно.
Шиль: - Значит одни слова - безо всякой мысли?
Петр Николаевич: - Это, господа, современная поэзия!.."
Велимир Хлебников: "Всем! Всем! Всем! Правительство Земного Шара на заседании своем постановило: 1) считать Временное правительство временно несуществующим, а главнонасекомствующего Александра Федоровича Керенского находящимся под строгим арестом.
"Как тяжело пожатье каменной десницы".
Председатели Земного Шара - Петников, Ивнев, Лурье, Петровский, Я - "Статуя командора"…"
Из газет:
"Будильник": "Полгода лежит пролетарий в постели,
Вокруг него мечется лекарей стан:
Левеет!.. Не надо ему Церетели,
Ему не помогут ни Либер, ни Дан.
Левеет… Для нас это тоже не ново,
Да, этот состав пролетарию нож,
Левеет… Смотрите… Не хочет Чернова
Зовите Суханова, Горького тож.
Смотрите… Не хочет и этих жемчужин
Налево он мчится, порыв не утих,
Левеет… Ему и Суханов не нужен,
Где Ленин? Зиновьев? Зовите-же их…
Левеет… И этих долой оборонцев,
Левее коммуны его поворот,
Левеет… На помощь… О, Блейхман
О, Солнцев…
Идите… Спешите… Народ вас зовет…
А где-то чуть слышно бряцают оковы
И льются потоки даяний и лепт
Готовя хорошую дозу Гучкова,
А новый Корнилов подпишет рецепт…"
"Ранне утро": "Вчера ряд книжных магазинов - Карбасникова, Карцева и др. - пробовали открыть торговлю с помощью хозяйских сил. Однако представители стачечного комитета не допустили этого и явились в магазины, снимали служащих с работ и принуждали к закрытию магазинов под угрозой насилия.
Ввиду этого некоторые владельцы магазинов решили прекратить торговлю. Забастовка же послужила на пользу букинистам, которые усиленно теперь работают, и цены на книги взвинчены ввиду забастовки еще больше…"
(По материалам сайта "Проект 1917")
Джон Рид: "На воскресенье, 4 ноября, был назначен День Петроградского Совета с грандиозными митингами по всему городу. Эти митинги были назначены под предлогом денежных сборов на советские организации и советскую печать; на самом деле они должны были стать демонстрацией силы.
Вдруг появилось сообщение, что казаки назначили на тот же день крестный ход в честь чудотворной иконы, спасшей Москву от Наполеона в 1812 года. Атмосфера была насыщена электричеством; малейшая искра могла зажечь пожар гражданской войны…"
Павел Дыбенко: "Постепенно, один за другим, в Петроград направляем для ремонта вышедшие из строя в последних боях корабли. Наивный Вердеревский (морской министр - Ред.), уже не говоря о Керенском, не совсем понимал, почему вопреки его воле посылаются корабли в Петроград.
Тревога за "Аврору"… Крейсер "Аврора" спешно заканчивал ремонт и предназначался к отправке в Гельсингфорс на присоединение к своей бригаде. Необходимо его как можно дольше задержать в Петрограде, передаю от имени Центробалта председателю судового комитета "Авроры" Куркову: "Не выполнять распоряжения Временного правительства, если последует приказ о выходе “Авроры” на рейд. Ждать санкции Центробалта. Распоряжения Центробалта будут адресованы на ваше имя». Установили условные переговоры.
Несколько тревожил вопрос своевременного окончания ремонта миноносцев, предназначенных для похода в Петроград. Чтобы не ослабить защиты подступов с моря, боеспособные корабли должны остаться на своих местах. Они должны еще более зорко следить за внешним врагом…"
Альфред Нокс (военный атташе посольства Великобритании): "Повсюду открыто говорят, что 7 ноября состоится демонстрация войск гарнизона в поддержку большевиков. Временное правительство перебросило сюда с фронта два самокатных батальона. Оно выразило уверенность, что этих сил будет достаточно для того, чтобы подавить мятеж.
Керенский и Терещенко делают вид, что на самом деле боятся только того, что попытка мятежа не состоится и они окажутся лишены возможности раз и навсегда покончить с этим движением. После падения Риги члены Временного правительства обсуждают целесообразность их перевода в Москву, очевидно, из-за возможности нового немецкого наступления, но также, может быть, и потому, что они страстно желают оказаться в более спокойной политической атмосфере старой столицы.
Петроградский Совет, который теперь возглавляет Троцкий, провозгласил, что не может быть доверия правительству и что он возьмет на себя подготовку обороны столицы. 2 ноября он сформировал Военно-революционный комитет во главе с большевиком Антоновым-Овсеенко, который будет контролировать работу штаба округа. Этот комитет назначил комиссаров во все части гарнизона и на военные предприятия. Он вмешивается во все распоряжения штаба округа, делая его положение невыносимым..."
Анатолий Луначарский: "Время грозное. Просветов нет. Настроение близкое к героическому отчаянию.
Плоть немощна. Не моя. Я очень здоров, хоть и исхудал и разбился (впрочем, нос уже принял почти нормальный вид), но тело России. Истощилась она. Голод идет и разруха. Идут фатально. Вряд ли что-нибудь в состоянии остановить их. Быть может, левая демократия сделает героическое усилие одновременно социалистического и глубоко патриотического характера, но, вероятно, погибнет на этом.
Все же, что касается духа, - огонь не оборвется, когда провалится материальная основа…"
Михаил Алексеев (с 24 марта - Верховный главнокомандующий): "Никогда еще не охватывала мою душу такая давящая тоска, как в эти дни какого-то бессилия, продажности, предательства. Все это особенно чувствуется и остро переживается здесь, в Петрограде, ставшем осиным гнездом, источником нравственного, духовного разложения государства. Как будто по чьему-то приказу, исполняя чей-то предательский план, власть в полном значении слова бездействует и ничего не хочет «делать», зато говорения бесконечно много.
И каждый день все более прихожу к какому-то убеждению, что пребывание в «Совете республики» пользы для Родины не приносит, что являешься одним из участников бесполезного дела, из которого не будет результатов, необходимых для гибнущей, умирающей России. Предательство явное, предательство прикрытое господствуют над всем.
Целыми днями я сталкиваюсь с людьми, много приходится говорить, меня более чем нужно вызывают к телефону. Но все это не дает того, с чем связано общение: у меня нет покоя души, как в Смоленске, даже в те немногие дни, которые я провел с тобою неделю тому назад…"
Марина Цветаева: "Вчера к нам зашел Петр Николаевич (феодосийский мировой судья, сосед Цветаевых - Ред.) - вести нас в здешнее литературное общество «Хлам». Большая зала, вроде Эстетики. Посредине стол, ярко освещенный. Кипы счетоводных (отчетных) книг. Вокруг стола: старуха Шиль (лекторша), черный средних лет господин, Галя Полуэктова и еще какое-то существо вроде Хромоножки, - и Петр Николаевич с нами двумя.
- А у нас недавно был большевик! - вот первая фраза. Исходила она из уст «средних лет». - «Да, да, прочел нам целую лекцию. Обыватель - дурак, поэт - пророк, и только один пророк, - сам большевик».
- Кто ж это был?
- Поэт Мандельштам.
Всё во мне взыграло.
- Мандельштам прекрасный поэт.
- Первая обязанность поэта - быть скромным. Сам Гоголь…
Ася: - Но Гоголь сошел с ума!
- Кто знает конец господина Мандельштама? Я например говорю ему: стихи создаются из трех элементов: мысли, краски, музыки. А он мне в ответ: «Лучше играйте тогда на рояле!» - «А из чего по Вашему создаются стихи?» - «Элемент стиха - слово. Сначала бе слово…» Ну, вижу, тут разговор бесполезен»…
Я: - Совершенно.
Шиль: - Значит одни слова - безо всякой мысли?
Петр Николаевич: - Это, господа, современная поэзия!.."
Велимир Хлебников: "Всем! Всем! Всем! Правительство Земного Шара на заседании своем постановило: 1) считать Временное правительство временно несуществующим, а главнонасекомствующего Александра Федоровича Керенского находящимся под строгим арестом.
"Как тяжело пожатье каменной десницы".
Председатели Земного Шара - Петников, Ивнев, Лурье, Петровский, Я - "Статуя командора"…"
Из газет:
"Будильник": "Полгода лежит пролетарий в постели,
Вокруг него мечется лекарей стан:
Левеет!.. Не надо ему Церетели,
Ему не помогут ни Либер, ни Дан.
Левеет… Для нас это тоже не ново,
Да, этот состав пролетарию нож,
Левеет… Смотрите… Не хочет Чернова
Зовите Суханова, Горького тож.
Смотрите… Не хочет и этих жемчужин
Налево он мчится, порыв не утих,
Левеет… Ему и Суханов не нужен,
Где Ленин? Зиновьев? Зовите-же их…
Левеет… И этих долой оборонцев,
Левее коммуны его поворот,
Левеет… На помощь… О, Блейхман
О, Солнцев…
Идите… Спешите… Народ вас зовет…
А где-то чуть слышно бряцают оковы
И льются потоки даяний и лепт
Готовя хорошую дозу Гучкова,
А новый Корнилов подпишет рецепт…"
"Ранне утро": "Вчера ряд книжных магазинов - Карбасникова, Карцева и др. - пробовали открыть торговлю с помощью хозяйских сил. Однако представители стачечного комитета не допустили этого и явились в магазины, снимали служащих с работ и принуждали к закрытию магазинов под угрозой насилия.
Ввиду этого некоторые владельцы магазинов решили прекратить торговлю. Забастовка же послужила на пользу букинистам, которые усиленно теперь работают, и цены на книги взвинчены ввиду забастовки еще больше…"
(По материалам сайта "Проект 1917")