Бельмондо и Годар...
9 апреля - Родился Жан-Поль Бельмондо (1933)…
Из интервью с Бельмондо:
Жан-Пьер Лавуанья: Вы запомнили свою первую встречу с Жан-Люком Годаром?
Жан-Поль Бельмондо: Это произошло на улице Сен-Бенуа. Ко мне подошел тип и говорит: «Хотите сняться в кино?» Смотрю я на этого человека в очках с печальным выражением лица, а он - ну никак не внушает мне доверия. (Смеется.) Я ответил ему: «Нет». Он продолжает: «Я заплачу. Правда. Я буду платить вам пять тысяч франков в день». Я задумался. А жена говорит: «Соглашайся. Что ты теряешь? Он такой хлипкий на вид!» Так мы сняли за одну смену короткометражку «Шарлотта и ее хахаль». Мы хорошо ладили с Годаром. И потом встретились снова на фильме «На последнем дыхании». Честно говоря, во время съемок я не думал, что фильм получится!
- Почему? Из-за того, как проходили съемки?
- Да. Годар снимал точно так же, как я играл, - абсолютно раскованно! Джин Сиберг уехала в Голливуд и не возвращалась. Не было синхрона, весь фильм был озвучен в студии. Я забавлялся. Думал: «Да эту картину никогда не выпустят в прокат!» Иногда бывало так, что едва мы начинали снимать и я успевал произнести несколько реплик, Годар останавливал съемку и говорил нам: «Идите домой, я позвоню, когда найду то, что надо». Он не скрывал, что в чем-то сомневается, что-то пробует, ищет. Было невероятное ощущение свободы.
- То же было на «Безумном Пьеро»?
- Я очень люблю этот фильм. Вспоминаю съемки с удовольствием.
- Годар изменился после того, как снял «На последнем дыхании»?
- Он стал более мрачным. Он был влюблен в Анну Карину, а она любила другого. Что весьма усложняло их отношения. Весьма.
- В каждом его фильме вы играли человека, которого предает любимая женщина.
- Точно! Но мне кажется, я его прекрасно понимал.
- Он вам что-нибудь говорил?
- Нет, никогда. Даже сегодня он ничего не скажет. Но мне кажется, что роли, написанные для меня, были написаны им о себе.
- Чем вы объясняете непреходящий успех «На последнем дыхании» и «Безумного Пьеро»?
- Мне кажется, эти фильмы обогнали свое время. И это поражало и поражает. И сегодня в фильмах Годара находишь что-то современное, что-то уникальное. Понимал ли он это, когда снимал? Его взгляд на людей был иным, чем у других режиссеров. Годар - ясновидящий. Во всяком случае, в то время он был таким. Потом… Он продолжает искать.
- Вы давно с ним не виделись?
- Давно. Годар навестил меня лет двадцать-двадцать пять назад (Интервью взято в 2004 году - Ред.). Я тогда купил права на экранизацию книги Месрина «Инстинкт смерти». Годар заинтересовался, но хотел, чтобы в фильме я просто читал книгу, смотря в камеру. Он хотел снять картину об актере, мечтающем сыграть роль Месрина… Тем дело и кончилось. (Смеется.) После этого я его не встречал. А до того… Однажды он пришел ко мне и предложил сняться в картине о парне, который крадет машину. И, не сказав ничего больше, ушел. (Смеется.) Не знаю, как бы он отнесся к нашей встрече сегодня. Помнится, он увлекался спортом. Хорошо играл в теннис..."
(Журнал Studio, 2004 год)
Из статьи Александра Тарасова "Годар как Вольтер":
"Главным" фильмом "новой волны", ее "квинтэссенцие"» стал фильм Жана-Люка Годара "На последнем дыхании". В этом фильме было "все неправильно". Съемка, нарочито приближенная к документальной: кадры, снятые как бы скрытой камерой, небрежно, случайно, из неудобных позиций, ложные раккорды, нечеткая фонограмма - все это производило после зализанно-лакировочных фильмов Четвертой республики ошеломляющее впечатление. На экран вдруг ворвалась сама жизнь. Казалось, у фильма не было сценария, не было сюжета. Камера как бы следила (да и то все время на что-то отвлекаясь) за случайным развитием событий. Этот прием - ставший почти манерой для Годара - явился откровением и знаменем «новой волны» и оказал огромное воздействие на мировой некоммерческий кинематограф…
"Неправильным" был и главный герой. Во-первых, на эту роль был выбран Жан-Поль Бельмондо. Это сейчас Бельмондо - «звезда» первого класса, после того, как возникла целая "эра Бельмондо" (как раньше "эра Габена" или, скажем, "эра Марлен Дитрих"). А тогда, в год смерти Жерара Филипа (и окончания, таким образом, "эры Жерара Филипа"), Бельмондо казался полным его антагонистом. Он был никому не известным артистом, появившимся на экране в 1957 году и перебивавшимся второстепенными ролями. "Эра Бельмондо" и его слава начались именно с фильма «На последнем дыхании».
Нескладный, голенастый, со слишком большим ртом, неправильным лицом, Бельмондо словно создан был для роли гангстера, анархиста, хулигана. Таким он и предстал в фильме. Его Мишель - не просто гангстер, разыскивающийся по обвинению в убийстве полицейского и уже в силу этого живущий «на последнем дыхании», выломившись из видимой жизни в подлинную, в экзистенцию, он - тотальный бунтарь, отрицающий буржуазный мир как таковой, не соглашающийся принимать даже мелкую спасительную ложь. И уже неважно, что первично - ситуация, выявившая его подлинную сущность, либо эта подлинная сущность, превратившая для него жизнь в экстремальную ситуацию, в которой только экзистенция и проявляется. Это на первый взгляд он просто гангстер; на самом же деле Мишель - наглядное воплощение философии Сартра.
Бросается в глаза, что Мишель сам выбирает не спасение, а смерть. Только если осознать, что Мишель - воплощение тотального отказа от ложного, неподлинного мира, - становится ясным, в чем тут дело. Тотальная форма отказа от мира только одна - смерть. Но и это еще не все. Выломившись из ложного мира, Мишель становится опасен для него. Он так же отторгается самим миром, как чужеродный белок - иммунной системой. Он чужероден для этого мира, мир - весь, в целом - преследует его и неизбежно убивает. Ту же идею, но с еще большей откровенностью, позже проиллюстрирует Антониони фильмом «Профессия: репортер».
То, что его герой опасен для буржуазного мира, Годар демонстрирует даже словесно: я имею в виду знаменитый монолог Мишеля, когда тот описывает «нормальное общество»: «стукач - стучит, грабитель - грабит, убийца - убивает...». Мало кому из зрителей фильма приходило в голову, что это по сути - скрытая цитата из "Теории прибавочной стоимости" Маркса!.."
Из интервью с Бельмондо:
Жан-Пьер Лавуанья: Вы запомнили свою первую встречу с Жан-Люком Годаром?
Жан-Поль Бельмондо: Это произошло на улице Сен-Бенуа. Ко мне подошел тип и говорит: «Хотите сняться в кино?» Смотрю я на этого человека в очках с печальным выражением лица, а он - ну никак не внушает мне доверия. (Смеется.) Я ответил ему: «Нет». Он продолжает: «Я заплачу. Правда. Я буду платить вам пять тысяч франков в день». Я задумался. А жена говорит: «Соглашайся. Что ты теряешь? Он такой хлипкий на вид!» Так мы сняли за одну смену короткометражку «Шарлотта и ее хахаль». Мы хорошо ладили с Годаром. И потом встретились снова на фильме «На последнем дыхании». Честно говоря, во время съемок я не думал, что фильм получится!
- Почему? Из-за того, как проходили съемки?
- Да. Годар снимал точно так же, как я играл, - абсолютно раскованно! Джин Сиберг уехала в Голливуд и не возвращалась. Не было синхрона, весь фильм был озвучен в студии. Я забавлялся. Думал: «Да эту картину никогда не выпустят в прокат!» Иногда бывало так, что едва мы начинали снимать и я успевал произнести несколько реплик, Годар останавливал съемку и говорил нам: «Идите домой, я позвоню, когда найду то, что надо». Он не скрывал, что в чем-то сомневается, что-то пробует, ищет. Было невероятное ощущение свободы.
- То же было на «Безумном Пьеро»?
- Я очень люблю этот фильм. Вспоминаю съемки с удовольствием.
- Годар изменился после того, как снял «На последнем дыхании»?
- Он стал более мрачным. Он был влюблен в Анну Карину, а она любила другого. Что весьма усложняло их отношения. Весьма.
- В каждом его фильме вы играли человека, которого предает любимая женщина.
- Точно! Но мне кажется, я его прекрасно понимал.
- Он вам что-нибудь говорил?
- Нет, никогда. Даже сегодня он ничего не скажет. Но мне кажется, что роли, написанные для меня, были написаны им о себе.
- Чем вы объясняете непреходящий успех «На последнем дыхании» и «Безумного Пьеро»?
- Мне кажется, эти фильмы обогнали свое время. И это поражало и поражает. И сегодня в фильмах Годара находишь что-то современное, что-то уникальное. Понимал ли он это, когда снимал? Его взгляд на людей был иным, чем у других режиссеров. Годар - ясновидящий. Во всяком случае, в то время он был таким. Потом… Он продолжает искать.
- Вы давно с ним не виделись?
- Давно. Годар навестил меня лет двадцать-двадцать пять назад (Интервью взято в 2004 году - Ред.). Я тогда купил права на экранизацию книги Месрина «Инстинкт смерти». Годар заинтересовался, но хотел, чтобы в фильме я просто читал книгу, смотря в камеру. Он хотел снять картину об актере, мечтающем сыграть роль Месрина… Тем дело и кончилось. (Смеется.) После этого я его не встречал. А до того… Однажды он пришел ко мне и предложил сняться в картине о парне, который крадет машину. И, не сказав ничего больше, ушел. (Смеется.) Не знаю, как бы он отнесся к нашей встрече сегодня. Помнится, он увлекался спортом. Хорошо играл в теннис..."
(Журнал Studio, 2004 год)
Из статьи Александра Тарасова "Годар как Вольтер":
"Главным" фильмом "новой волны", ее "квинтэссенцие"» стал фильм Жана-Люка Годара "На последнем дыхании". В этом фильме было "все неправильно". Съемка, нарочито приближенная к документальной: кадры, снятые как бы скрытой камерой, небрежно, случайно, из неудобных позиций, ложные раккорды, нечеткая фонограмма - все это производило после зализанно-лакировочных фильмов Четвертой республики ошеломляющее впечатление. На экран вдруг ворвалась сама жизнь. Казалось, у фильма не было сценария, не было сюжета. Камера как бы следила (да и то все время на что-то отвлекаясь) за случайным развитием событий. Этот прием - ставший почти манерой для Годара - явился откровением и знаменем «новой волны» и оказал огромное воздействие на мировой некоммерческий кинематограф…
"Неправильным" был и главный герой. Во-первых, на эту роль был выбран Жан-Поль Бельмондо. Это сейчас Бельмондо - «звезда» первого класса, после того, как возникла целая "эра Бельмондо" (как раньше "эра Габена" или, скажем, "эра Марлен Дитрих"). А тогда, в год смерти Жерара Филипа (и окончания, таким образом, "эры Жерара Филипа"), Бельмондо казался полным его антагонистом. Он был никому не известным артистом, появившимся на экране в 1957 году и перебивавшимся второстепенными ролями. "Эра Бельмондо" и его слава начались именно с фильма «На последнем дыхании».
Нескладный, голенастый, со слишком большим ртом, неправильным лицом, Бельмондо словно создан был для роли гангстера, анархиста, хулигана. Таким он и предстал в фильме. Его Мишель - не просто гангстер, разыскивающийся по обвинению в убийстве полицейского и уже в силу этого живущий «на последнем дыхании», выломившись из видимой жизни в подлинную, в экзистенцию, он - тотальный бунтарь, отрицающий буржуазный мир как таковой, не соглашающийся принимать даже мелкую спасительную ложь. И уже неважно, что первично - ситуация, выявившая его подлинную сущность, либо эта подлинная сущность, превратившая для него жизнь в экстремальную ситуацию, в которой только экзистенция и проявляется. Это на первый взгляд он просто гангстер; на самом же деле Мишель - наглядное воплощение философии Сартра.
Бросается в глаза, что Мишель сам выбирает не спасение, а смерть. Только если осознать, что Мишель - воплощение тотального отказа от ложного, неподлинного мира, - становится ясным, в чем тут дело. Тотальная форма отказа от мира только одна - смерть. Но и это еще не все. Выломившись из ложного мира, Мишель становится опасен для него. Он так же отторгается самим миром, как чужеродный белок - иммунной системой. Он чужероден для этого мира, мир - весь, в целом - преследует его и неизбежно убивает. Ту же идею, но с еще большей откровенностью, позже проиллюстрирует Антониони фильмом «Профессия: репортер».
То, что его герой опасен для буржуазного мира, Годар демонстрирует даже словесно: я имею в виду знаменитый монолог Мишеля, когда тот описывает «нормальное общество»: «стукач - стучит, грабитель - грабит, убийца - убивает...». Мало кому из зрителей фильма приходило в голову, что это по сути - скрытая цитата из "Теории прибавочной стоимости" Маркса!.."