День. Ален Бадью...
"Мы будем называть современным обскурантизмом все без исключения формы подрыва и уничтожения той силы, которая содержится для блага всего человечества в трудах Дарвина, Маркса и Фрейда…" ("О современном обскурантизме")
17 января - Родился Ален Бадью (1934), французский философ и марксист…
Ален Бадью. Из интервью (2006 год):
"В первые годы моей политической деятельности имели место два фундаментальных события. Первое - это борьба против колониальной войны в Алжире в конце 1950-х - начале 1960-х годов.
Из этой борьбы я вынес, что политические убеждения - это не вопрос количества, большинства. Потому что в начале Алжирской войны нас, протестующих против этой войны, было на самом деле очень мало. Для меня это был урок: ты должен что-то делать, когда считаешь, что это необходимо, когда это правильно, не заботясь о количестве.
Вторым событием стал Май 68-го. В это время я осознал, что нам следует организовать непосредственную связь интеллектуалов с рабочими. Мы не можем сделать это только при посредничестве партий, ассоциаций и т.д. Мы должны напрямую вступить в отношения с политическим. Мой интерес к маоизму и Культурной революции в конце 1960-х - начале 1970-х заключался в следующем: это политическое учение представлялось организующим нечто вроде непосредственной связи интеллектуалов с рабочими.
В общем, я получил два очень значимых урока: на сегодняшний день я считаю, что политическое действие должно быть процессом, развитием - развитием принципов и убеждений, - и необязательно исповедуемых большинством. Это, скажем так, практический аспект. А с другой стороны, существует необходимость установления непосредственной связи интеллектуалов с рабочими.
Это было началом, субъективным началом. В политической сфере отношение к идеологиям - марксизму, Культурной революции, маоизму и т.д. - подчинено субъективному убеждению в том, что ты должен непосредственно заниматься политикой, организовывать, быть с другими, находить способ выживания принципов на практике…"
***
"Мы должны принять множественность опыта. Нам не хватает единого поля - не только чего-то вроде Третьего Интернационала, но и общего понятийного поля. Поэтому необходимо принять что-то вроде локальных опытов: мы должны коллективно работать надо всем этим. При помощи философских, экономических и исторических понятий мы должны найти новый синтез.
Я полагаю, наша ситуация куда больше похожа на ситуацию девятнадцатого века, чем на ситуацию двадцатого. Если угодно, она ближе к Марксу, чем к Ленину, метафорически выражаясь. Ленин был в действительности мыслителем, разработавшим новую концепцию революционной политики с идеей о том, что мы можем победить, что революция возможна.
Сегодня ситуация не совсем такова: сегодня идея революции сама по себе туманна. Но мы можем поступить так, как поступил Маркс - рассматривать ее как метафору, как образ. Необходимо осмыслить множественность общественного (popular) опыта, философских направлений, новых исследований и так далее. Вы должны проделать все то, что проделал в свое время Маркс.
Сегодняшнее положение дел во многом схоже с ситуацией в девятнадцатом веке в том, что касается жестокости сегодняшнего капитализма. Это не что-то абсолютно новое, - ужасающая жестокость капитализма проявилась в девятнадцатом веке, к примеру, в Англии с ее законами о бедных и т. д. В сегодняшнем капитализме есть нечто грубо насильственное и циничное, делающее его очень похожим на капитализм девятнадцатого века. В двадцатом веке капитализм был ограничен революционным действием.
Сегодня же капиталисты ничего не боятся. Они находятся на стадии первоначального накопления, и в этом состоит звериная жестокость ситуации. Вот почему я думаю, что задача сегодня состоит в том, чтобы найти новый синтез, новые формы организации, как это сделали наши предшественники в девятнадцатом веке. Наши деды, если угодно, а не наши отцы в политической сфере…"
***
"Настоящим вопросом на сегодняшний день становится не вопрос отношения между общественно-политическим движением и государством. Настоящий вопрос состоит в следующем: какой будет новая форма организации после партии? В более общем смысле, какой будет новая политическая дисциплина?
У людей, у которых ничего нет - ни власти, ни денег, ни средств массовой коммуникации, - есть только их дисциплина как возможность силы. Марксизм и ленинизм дали определение первой формы народной дисциплины, которой были профсоюзы и партия. Имелось много различий, но, в конце концов, это была форма народной дисциплины и возможность реального действия. А сегодня мы не можем надеяться, что эта форма будет существовать дальше.
Реальное положение вещей таково, что у нас в народном лагере нет дисциплины, отсюда и наша величайшая слабость. На самом деле лучше всего сейчас ситуация там, где государство не находится в руках реакционеров, например, ситуация Чавеса в Венесуэле. Но это не полное изменение ситуации; это шанс, локальный шанс, ничего больше. Это уже что-то, но это еще не решение.
Решением проблемы в далекой перспективе будет изобретение новой формы имманентной дисциплины в народном лагере. Это будет конец затянувшейся слабости народного лагеря после успеха - но также и краха - формы партии…"
***
"Вопрос: Я хотела бы задать вопрос о политике идентичности, которую можно суммировать в тезисе, что на каждое угнетение должно найтись сопротивление группы, которая угнетается, - в противном случае угнетение (расизм, сексизм, гомофобия и так далее) останется безадресным. К этой политике идентичности вы относитесь весьма критично.
Бадью: Вопрос политического процесса - это вопрос, всегда выходящий за пределы идентичностей. Это вопрос нахождения чего-то, что парадоксальным образом является родовой идентичностью, идентичностью без идентичности, идентичностью по ту сторону всех идентичностей.
Для Маркса «пролетариат» был именем чего-то подобного. В «Рукописях» 1844-го года Маркс пишет, что подлинная природа пролетариата должна быть родовой. Это не идентичность. Это что-то наподобие идентичности, которая есть неидентичность; это человечество как таковое.
Поэтому-то освобождение рабочего класса для Маркса - это освобождение человечества как такового, потому что рабочий класс есть нечто родовое, а не чистая идентичность.
Возможно, эта функция рабочего класса достигла предела насыщения. Мы не можем заменить простой совокупностью идентичностей достигшую предела насыщения родовую идентичность рабочего класса. Я думаю, мы должны отыскать интегрирующую идентичности политическую детерминацию, принципы которой лежат за пределами идентичности.
Самая большая трудность - сделать это без чего-то вроде рабочего класса. Без чего-то, что было связью между особым и всеобщим, потому что именно такой связью и был рабочий класс. Особенность рабочего класса состояла в его нахождении в сингулярном месте; рабочий класс был родовым. Решением проблемы для марксизма стала человеческая группа, которая в действительности не является идентичностью, находится по ту сторону идентичности.
Мы должны сделать то же самое, но, возможно, без решения в подобном духе. Мы не можем сказать, что сегодня эта группа - группа родовая и что освобождение этой группы есть также освобождение всех нас. Стало быть, необходимо найти нечто более формальное. Почему формальное? Потому что оно меньше вписано в сингулярность группы. Это отношение между принципами, между формализмом новой [народной] дисциплины и всех идентичностей в социальной сфере. Сейчас это проблема, для которой у нас пока нет решения.
Решение Маркса - это что-то вроде чуда: вы находите группу, которая оказывается также и родовой группой. Это было выдающееся изобретение. История марксистского изобретения, в его конкретной политической детерминации, была не столько историей родовой группы, рабочего класса как такового, сколько, скорее, историей представительства этой родовой группы в политической организации: это была история партии. Сегодняшний кризис - это кризис представительства, а также кризис идеи родовой группы.
Когда вы видите, что цикл освободительной политики завершен, у вас есть выбор: вы можете продолжать действовать в той же политической сфере либо можете отыскать верность верности. То же самое и здесь: если идея рабочего класса как родовой группы достигла предела насыщения, у вас есть выбор сказать, что имеются одни лишь идентичности и что лучшая надежда - это восстание некоей особой идентичности. Либо вы можете сказать, что мы должны отыскать нечто более универсальное, нечто более родовое. Но, возможно, без представительной родовой группы…"
17 января - Родился Ален Бадью (1934), французский философ и марксист…
Ален Бадью. Из интервью (2006 год):
"В первые годы моей политической деятельности имели место два фундаментальных события. Первое - это борьба против колониальной войны в Алжире в конце 1950-х - начале 1960-х годов.
Из этой борьбы я вынес, что политические убеждения - это не вопрос количества, большинства. Потому что в начале Алжирской войны нас, протестующих против этой войны, было на самом деле очень мало. Для меня это был урок: ты должен что-то делать, когда считаешь, что это необходимо, когда это правильно, не заботясь о количестве.
Вторым событием стал Май 68-го. В это время я осознал, что нам следует организовать непосредственную связь интеллектуалов с рабочими. Мы не можем сделать это только при посредничестве партий, ассоциаций и т.д. Мы должны напрямую вступить в отношения с политическим. Мой интерес к маоизму и Культурной революции в конце 1960-х - начале 1970-х заключался в следующем: это политическое учение представлялось организующим нечто вроде непосредственной связи интеллектуалов с рабочими.
В общем, я получил два очень значимых урока: на сегодняшний день я считаю, что политическое действие должно быть процессом, развитием - развитием принципов и убеждений, - и необязательно исповедуемых большинством. Это, скажем так, практический аспект. А с другой стороны, существует необходимость установления непосредственной связи интеллектуалов с рабочими.
Это было началом, субъективным началом. В политической сфере отношение к идеологиям - марксизму, Культурной революции, маоизму и т.д. - подчинено субъективному убеждению в том, что ты должен непосредственно заниматься политикой, организовывать, быть с другими, находить способ выживания принципов на практике…"
***
"Мы должны принять множественность опыта. Нам не хватает единого поля - не только чего-то вроде Третьего Интернационала, но и общего понятийного поля. Поэтому необходимо принять что-то вроде локальных опытов: мы должны коллективно работать надо всем этим. При помощи философских, экономических и исторических понятий мы должны найти новый синтез.
Я полагаю, наша ситуация куда больше похожа на ситуацию девятнадцатого века, чем на ситуацию двадцатого. Если угодно, она ближе к Марксу, чем к Ленину, метафорически выражаясь. Ленин был в действительности мыслителем, разработавшим новую концепцию революционной политики с идеей о том, что мы можем победить, что революция возможна.
Сегодня ситуация не совсем такова: сегодня идея революции сама по себе туманна. Но мы можем поступить так, как поступил Маркс - рассматривать ее как метафору, как образ. Необходимо осмыслить множественность общественного (popular) опыта, философских направлений, новых исследований и так далее. Вы должны проделать все то, что проделал в свое время Маркс.
Сегодняшнее положение дел во многом схоже с ситуацией в девятнадцатом веке в том, что касается жестокости сегодняшнего капитализма. Это не что-то абсолютно новое, - ужасающая жестокость капитализма проявилась в девятнадцатом веке, к примеру, в Англии с ее законами о бедных и т. д. В сегодняшнем капитализме есть нечто грубо насильственное и циничное, делающее его очень похожим на капитализм девятнадцатого века. В двадцатом веке капитализм был ограничен революционным действием.
Сегодня же капиталисты ничего не боятся. Они находятся на стадии первоначального накопления, и в этом состоит звериная жестокость ситуации. Вот почему я думаю, что задача сегодня состоит в том, чтобы найти новый синтез, новые формы организации, как это сделали наши предшественники в девятнадцатом веке. Наши деды, если угодно, а не наши отцы в политической сфере…"
***
"Настоящим вопросом на сегодняшний день становится не вопрос отношения между общественно-политическим движением и государством. Настоящий вопрос состоит в следующем: какой будет новая форма организации после партии? В более общем смысле, какой будет новая политическая дисциплина?
У людей, у которых ничего нет - ни власти, ни денег, ни средств массовой коммуникации, - есть только их дисциплина как возможность силы. Марксизм и ленинизм дали определение первой формы народной дисциплины, которой были профсоюзы и партия. Имелось много различий, но, в конце концов, это была форма народной дисциплины и возможность реального действия. А сегодня мы не можем надеяться, что эта форма будет существовать дальше.
Реальное положение вещей таково, что у нас в народном лагере нет дисциплины, отсюда и наша величайшая слабость. На самом деле лучше всего сейчас ситуация там, где государство не находится в руках реакционеров, например, ситуация Чавеса в Венесуэле. Но это не полное изменение ситуации; это шанс, локальный шанс, ничего больше. Это уже что-то, но это еще не решение.
Решением проблемы в далекой перспективе будет изобретение новой формы имманентной дисциплины в народном лагере. Это будет конец затянувшейся слабости народного лагеря после успеха - но также и краха - формы партии…"
***
"Вопрос: Я хотела бы задать вопрос о политике идентичности, которую можно суммировать в тезисе, что на каждое угнетение должно найтись сопротивление группы, которая угнетается, - в противном случае угнетение (расизм, сексизм, гомофобия и так далее) останется безадресным. К этой политике идентичности вы относитесь весьма критично.
Бадью: Вопрос политического процесса - это вопрос, всегда выходящий за пределы идентичностей. Это вопрос нахождения чего-то, что парадоксальным образом является родовой идентичностью, идентичностью без идентичности, идентичностью по ту сторону всех идентичностей.
Для Маркса «пролетариат» был именем чего-то подобного. В «Рукописях» 1844-го года Маркс пишет, что подлинная природа пролетариата должна быть родовой. Это не идентичность. Это что-то наподобие идентичности, которая есть неидентичность; это человечество как таковое.
Поэтому-то освобождение рабочего класса для Маркса - это освобождение человечества как такового, потому что рабочий класс есть нечто родовое, а не чистая идентичность.
Возможно, эта функция рабочего класса достигла предела насыщения. Мы не можем заменить простой совокупностью идентичностей достигшую предела насыщения родовую идентичность рабочего класса. Я думаю, мы должны отыскать интегрирующую идентичности политическую детерминацию, принципы которой лежат за пределами идентичности.
Самая большая трудность - сделать это без чего-то вроде рабочего класса. Без чего-то, что было связью между особым и всеобщим, потому что именно такой связью и был рабочий класс. Особенность рабочего класса состояла в его нахождении в сингулярном месте; рабочий класс был родовым. Решением проблемы для марксизма стала человеческая группа, которая в действительности не является идентичностью, находится по ту сторону идентичности.
Мы должны сделать то же самое, но, возможно, без решения в подобном духе. Мы не можем сказать, что сегодня эта группа - группа родовая и что освобождение этой группы есть также освобождение всех нас. Стало быть, необходимо найти нечто более формальное. Почему формальное? Потому что оно меньше вписано в сингулярность группы. Это отношение между принципами, между формализмом новой [народной] дисциплины и всех идентичностей в социальной сфере. Сейчас это проблема, для которой у нас пока нет решения.
Решение Маркса - это что-то вроде чуда: вы находите группу, которая оказывается также и родовой группой. Это было выдающееся изобретение. История марксистского изобретения, в его конкретной политической детерминации, была не столько историей родовой группы, рабочего класса как такового, сколько, скорее, историей представительства этой родовой группы в политической организации: это была история партии. Сегодняшний кризис - это кризис представительства, а также кризис идеи родовой группы.
Когда вы видите, что цикл освободительной политики завершен, у вас есть выбор: вы можете продолжать действовать в той же политической сфере либо можете отыскать верность верности. То же самое и здесь: если идея рабочего класса как родовой группы достигла предела насыщения, у вас есть выбор сказать, что имеются одни лишь идентичности и что лучшая надежда - это восстание некоей особой идентичности. Либо вы можете сказать, что мы должны отыскать нечто более универсальное, нечто более родовое. Но, возможно, без представительной родовой группы…"