Галеано. О современном рабстве...
Эдуардо Галеано. Из эссе "Мир сошел с ума" (2000 год):
"Страх остаться без работы позволяет насмехаться над правами работников. Восьмичасовой рабочий день больше не относится к сфере закона, но к литературе, где он сияет среди других творений сюрреалистской поэзии. А уж такие вещи как вклад работодателя в пенсии, медицинскую страховку, оплаченный отпуск, Рождественские премии и пособия для неработающих членов семьи вообще относятся к области археологии. Утвержденные законом права работников пришли к нам из другого времени, рожденные страхами: страхом забастовок, страхом надвигающейся социалистической революции.
Властьимущие, которые тряслись в страхе вчера -- те, кто наводит ужас сегодня. И, таким образом, плоды двух столетий борьбы за права работника исчезли в одно мгновение.
Страх производит ненависть. В странах северного полушария, он вызывает ненависть к иностранцам, которые предлагают свой труд по цене отчаяния. Это вторжение, тех, кто подвергся вторжению. Они приходят из стран, которые несчетное число раз подвергались вторжению колониальных войск, и карательных военных экспедиций. Теперь, обратный путь проделывают не солдаты, обязанные убивать, а работники, обязанные продавать себя в Европе или Северной Америке по цене, какую только они могут получить. Они приходят из Африки, Азии, Латинской Америки, и, после холодной войны, из Восточной Европы…
…В другой эпохе, когда римляне захватили все средиземноморское побережье, их армии возвращались с караванами захваченных в бою рабов. Работорговля разоряла свободных ремесленников. Чем больше рабов привозили в Рим, тем ниже падала плата за труд, тяжелее было найти работу.
Две тысячи лет спустя Аргентинский бизнесмен Энрике Пескармона восхищается глобализацией: "азиаты работают двадцать часов в день," говорит он, "за 80$ в месяц. Если я хочу конкурировать, мне нужно работать с ними, Это глобальный мир, филиппинские девочки в наших гонконгских офисах всегда готовы. Там нет Суббот или Воскресений. Если им нужно работать несколько дней подряд без сна -- они это делают, и они не просят сверхурочных, они вообще ничего не просят."
За несколько месяцев до того как Пескармона выразил это свое восхищение, сгорела фабрика игрушек в Бангкоке. Рабочие, женщины, которые получали меньше доллара в день, и спали прямо на фабрике, сгорели заживо. Оказалось, что фабрика была заперта снаружи, прямо как помещения для рабов давних пор.
Много производств перемещаются в бедные страны в поисках дешевой рабочей силы, и там ее много. Правительства встречают их как мессий прогресса, приносящих "на блюдечке" рабочие места. Но условия нового пролетариата напоминают слово, которым называли работу во времена Ренессанса, "tripalium", что так-же служило названием инструмента для пыток.
Цена диснеевской майки с изображением Покахонтас равна недельной зарплате рабочего в Гаити, который производит эти майки в количестве 375 в час. Гаити была первой страной, в которой отменили рабство. Через два столетия после этого знаменательного события, которое стоило многих жизней, жители этой страны находятся в наемном рабстве (wage-slavery).
Макдональдс раздает своим покупателям игрушки, сделанные во вьетнамских мастерских (sweatshops) женщинами, которые получают восемьдесят центов за десятичасовую рабочую смену без перерывов. Вьетнам отразил вооруженную агрессию США. Четверть столетия позже, страна переживает унижения глобализации.
Охота за дешевой рабочей силой больше не требует армий, как это было в колониальную эпоху. Все предопределено невзгодами, от которых страдает большая часть планеты. Настал конец географии: капитал пересекает границы со скоростью света. И когда у какой нибудь экономики планеты "простуда", все остальные страдают от "насморка". В конце 1997-го девальвация валюты в Малайзии уничтожила тысячи рабочих мест в обувной индустрии южной Бразилии.
Бедные страны вкладывают сердце, душу и закладывают свои сомбреро в глобальном соревновании по хорошему поведению, которое определяет -- кто может предложить самые самые низкие зарплаты, и больше свободы для загрязнения окружающей среды. Правительства неистово соревнуются, чтобы соблазнить большие многонациональные корпорации. То, что лучше для компаний -- хуже для зарплаты, условий работы, для самого существования людей и природы. По всему миру права работников соревнуются в том -- кто быстрее достигнет дна, в то время, когда резервуар доступного труда растет как никогда, даже в наихудшие времена.
Глобализация имеет победителей и проигравших, предупреждает отчет ООН. "Надвигающаяся волна богатства предназначена поднять все лодки, но некоторые плавают лучше других, Яхты и океанские лайнеры поднимаются в ответ на появление новых возможностей, но много надувных лодок и плоскодонок набирает воду, и некоторые тонут."
Страны в ужасе от мысли что деньги не придут, или что они уйдут. Если вы будете плохо себя вести, говорят компании, мы поедем на Филиппины, Таиланд, Индонезию, Китай или Марс. Плохо себя вести означает защищать природу или ее остатки, признавать право на профсоюзы, требовать уважения к международным и местным законам, увеличивать минимальную заработную плату.
В 1995-м продавались майки "made in El Salvador." За каждую двадцатидолларовую майку Сальвадорские рабочие получали восемнадцать центов. Рабочие, большинство из которых женщины и девушки, проводили четырнадцать часов в день в цеху. Они организовали профсоюз. Компания уволила 350 из них; остальные объявили забастовку. Последовали избиение полицией, похищения и заключение в тюрьмы активистов. В конце года компания заявила о переносе производства в Азию.
Преступления против людей, преступления против природы: безнаказанность, которой наслаждаются полководцы в войне, разделяют и их близнецы, полководцы промышленности, которые пожирают природу и глотают озоновый слой. Наиболее успешные компании мира -- те, кто приносит в него больше смерти; страны, решающие судьбы планеты делают все возможное для ее уничтожения.
Река изобилия стремится покрыть мир, и ее дыхание -- наводнения некомпетентности и потоки слов -- отчеты экспертов, речи, заявления правительств, торжественные международные договоры, которые никто не соблюдает, и другие проявления официальной заботы об окружающей среде.
Язык власти отвлекает внимание от того, что общество становится потребительским и от тех, кто пытается сделать его таким, прикрываясь именем прогресса и развития. Гигантские корпорации, которые во имя свободы, заставляют планету болеть и потом продают свои лекарства в виде консолидации, когда эксперты по окружающей среде, размножающиеся как кролики, оборачивают все проблемы в оболочку неоднозначности. Здоровье мира -- отвратительно, официальная риторика экстраполирует в попытке распылить ответственность:
"Мы все виноваты," - это ложь, предлагаемая технократами и подхватываемая политиками, которая означает -- никто не несут ответственности. Официальная болтовня призывает "все должны внести вклад," что означает -- закрутить гайки тем, кому их всегда закручивали…"