Сон. Можно было бы называть: "Как я бросила пить"
Не могу не записать. Просмотр "Начала" навел на мысль перечитать свой старый пост про систему запоминания снов (кому интересно, можно найти по тэгу "инструкции", почему-то местный gprs-интернет тэгов не распознает и не загружает). Настроилась по инструкции и поймала такой жуткий кошмар, что даже на некоторое время готова была бы отказаться от удовольствия просмотра замечательного кино, лишь бы не всплыл этот ужас.
Во время поездки в Нью-Йорк с семейством, я была застукана полицией в Центральном парке слегка пьяной (что для меня давно не характерно, ни сильно, ни слабо) и с дерущимся сыном (что подтверждается раз двадцать за день). Мы были высланы из США, но одновременно там на меня завели дело. Это такая предыстория во сне.
А сам сон начинается с того, что я сижу дома и дистанционно являюсь подсудимой, то есть дело рассматривают в американском суде, а я по интернету отвечаю, как могу. Без адвоката. По американским законам. И вот решение, я признаюсь виновной, и должна получить уведомление о сроке заключения в местном отделении милиции сегодня же. Шок. (Наверное, в этот момент я начинаю стонать во сне и метаться). Я в каком-то ступоре, не понимаю, что делать, кому звонить, что говорить. Открыла жж, закрыла, перебираю какие-то фотографии на компьютере. Все сжалось, задыхаюсь от слез.
Приезжает Павлик. Я жду от него проклятий, но он неожиданно нежно меня подбадривает, обнимает. Мы сидим молча, мы любим друг друга. Потом вдруг вспоминаю, что мне необходимо явиться в отделение до конца рабочего дня, чтобы подписать уведовление о получении документа, иначе суд постановил, что Антонио тоже помещают в американскую детскую колонию без права свиданий.
Несусь в милицию. Там какие-то очереди полуголых людей с наколками и лабиринты из шкафчиков с картотекой. Наконец нахожу нужный стол, за которым две женщины-милиционеры. Одна уже рисует углем мой портрет, чтобы повесить его на доску "Их разыскивает милиция". Я на портрете полная, с двойным подбородком и кудрявая. Вторая милиционер-стажерка держит конверт с моим документом, но не отдает мне его в руки без разрешения старшей. Та неторопливо растирает пальцем угольную пыль по овалу моего лица на портрете.
Наконец бумага попадает мне в руки. Я вижу, что уже поверх печатного текста красной ручкой внесены поправки, то есть вступило в силу ужесточение наказания. Антоша тоже попадает за решетку. (Тут, я вероятно уже стону в голос). Какой срок? Лихорадочно пытаюсь сосредоточиться на написанном казуистическим английским, ничего не могу понять. Спрашиваю, сколько лет? Цифры смотрите, вальяжно отвечает милицейская чиновница, принимаясь за детский портрет.
Цифры - 2052. Освобождение в 2052 году. 40 лет! То есть действие происходит как бы в 2012. (тут я уже, наверное, хриплю и стенаю).
Сутки на сбор вещей в колонию. Что, что нужно? Одежду, игрушки? Почему-то у нас нет никаких сумок. Я в абсолютном тумане, оглушенная, пытаюсь запихнуть детские книжки в полиэтиленовые пакеты. Чтобы он учился читать русские книжки. Пакеты рвутся, книги вываливаются, бьют по ногам. Я подбегаю к Антонио, обнимаю и повторяю: "Ты только помни, что я люблю тебя, ладно? Это само главное - не забывай, как я тебя люблю..."
Тут наконец просыпаюсь, так и не успев познать прелестей американсокй тюрьмы. Два часа не могла успокоиться и заснуть снова. Даже язык не поворачивается его комментировать. Однако, что всегда в моих снах закономерное - события во сне разворачиваются вокруг темы разговоров за прошедший день, сраз несколько сюжетов отметилось.
Одно хорошо, Дикаприо я во сне не встречала, иначе бы уже весь мозг вывихнула, к чему это. Кстати, пора его во все сонники ввести. Кино эпохальное. "МоЧный" фильм, выражаясь языком Антонпалыча, маленького дебошира. "Ловца снов" сворачиваю, мне и так очень неспокойно в последнее время из-за этих пожаров, нефти в Мексиканском заливе, и беспредела, творимого клептократами и нано-президентом.
Во время поездки в Нью-Йорк с семейством, я была застукана полицией в Центральном парке слегка пьяной (что для меня давно не характерно, ни сильно, ни слабо) и с дерущимся сыном (что подтверждается раз двадцать за день). Мы были высланы из США, но одновременно там на меня завели дело. Это такая предыстория во сне.
А сам сон начинается с того, что я сижу дома и дистанционно являюсь подсудимой, то есть дело рассматривают в американском суде, а я по интернету отвечаю, как могу. Без адвоката. По американским законам. И вот решение, я признаюсь виновной, и должна получить уведомление о сроке заключения в местном отделении милиции сегодня же. Шок. (Наверное, в этот момент я начинаю стонать во сне и метаться). Я в каком-то ступоре, не понимаю, что делать, кому звонить, что говорить. Открыла жж, закрыла, перебираю какие-то фотографии на компьютере. Все сжалось, задыхаюсь от слез.
Приезжает Павлик. Я жду от него проклятий, но он неожиданно нежно меня подбадривает, обнимает. Мы сидим молча, мы любим друг друга. Потом вдруг вспоминаю, что мне необходимо явиться в отделение до конца рабочего дня, чтобы подписать уведовление о получении документа, иначе суд постановил, что Антонио тоже помещают в американскую детскую колонию без права свиданий.
Несусь в милицию. Там какие-то очереди полуголых людей с наколками и лабиринты из шкафчиков с картотекой. Наконец нахожу нужный стол, за которым две женщины-милиционеры. Одна уже рисует углем мой портрет, чтобы повесить его на доску "Их разыскивает милиция". Я на портрете полная, с двойным подбородком и кудрявая. Вторая милиционер-стажерка держит конверт с моим документом, но не отдает мне его в руки без разрешения старшей. Та неторопливо растирает пальцем угольную пыль по овалу моего лица на портрете.
Наконец бумага попадает мне в руки. Я вижу, что уже поверх печатного текста красной ручкой внесены поправки, то есть вступило в силу ужесточение наказания. Антоша тоже попадает за решетку. (Тут, я вероятно уже стону в голос). Какой срок? Лихорадочно пытаюсь сосредоточиться на написанном казуистическим английским, ничего не могу понять. Спрашиваю, сколько лет? Цифры смотрите, вальяжно отвечает милицейская чиновница, принимаясь за детский портрет.
Цифры - 2052. Освобождение в 2052 году. 40 лет! То есть действие происходит как бы в 2012. (тут я уже, наверное, хриплю и стенаю).
Сутки на сбор вещей в колонию. Что, что нужно? Одежду, игрушки? Почему-то у нас нет никаких сумок. Я в абсолютном тумане, оглушенная, пытаюсь запихнуть детские книжки в полиэтиленовые пакеты. Чтобы он учился читать русские книжки. Пакеты рвутся, книги вываливаются, бьют по ногам. Я подбегаю к Антонио, обнимаю и повторяю: "Ты только помни, что я люблю тебя, ладно? Это само главное - не забывай, как я тебя люблю..."
Тут наконец просыпаюсь, так и не успев познать прелестей американсокй тюрьмы. Два часа не могла успокоиться и заснуть снова. Даже язык не поворачивается его комментировать. Однако, что всегда в моих снах закономерное - события во сне разворачиваются вокруг темы разговоров за прошедший день, сраз несколько сюжетов отметилось.
Одно хорошо, Дикаприо я во сне не встречала, иначе бы уже весь мозг вывихнула, к чему это. Кстати, пора его во все сонники ввести. Кино эпохальное. "МоЧный" фильм, выражаясь языком Антонпалыча, маленького дебошира. "Ловца снов" сворачиваю, мне и так очень неспокойно в последнее время из-за этих пожаров, нефти в Мексиканском заливе, и беспредела, творимого клептократами и нано-президентом.