Про возраст и еще кое-что важное
После вечерней прогулки захожу в лифт с двумя мужчинами, одному "уже больше, чем три с половиной", второй неизвестный мне приятный сосед по подъезду. Они внимательно и не без приязни смотрят друг на друга, и вдруг Антоша выдает: "А моей маме 30 лет". Мужчина поворачивается и внимательно и не без приязни смотрит прямо мне в лицо, я отвожу взгляд и с укором смотрю на сына. Лифт останавливатся. Мужчина улыбается, прощается и уже через закрывающиеся двери успевает поздравить с наступающим.
- Это почему ты мой возраст всем выдаешь, а? - пытаюсь побороть смущение и подступающиее вместе с днем рождения ощущение громоздкости новой цифры. Он молчит и изучает мое выражение лица. Глаза у него круглые, шапка полосатая, в отворотах джинсов куча песка (как потом выясняется).
И только пару часов спустя, доставая из шкафа пижаму, до меня вдруг дошло. Как волной накрыло! Я вспомнила случай, который произошел неделю назад, ничего особенного, мужичок навеселе беззлобно прицепился к нам гуляющим, говорил, что верить надо и в церковь ходить, и три дочки было, а первый внук дороже сына. И "Сколько маме лет?" - "Да не может быть, ну надо же! Да вам двадцать, такая красивая..." и прочее.
И сжимая пижаму в руках, я понимаю, что произошло в лифте: он хочет делать мне комплименты, пусть он не умеет их говорить, но он знает, как это важно для того, кого любишь, и что я этого заслуживаю. И что, наверное, гордится мной. И хочет, чтобы другие знали об этом. Такая волна нежности и вдруг ощущение вины оттого, как мало, наверное, таких моментов понимания истинных мотивов его поступков! Как страшно своим непониманием оттолкнуть и разочаровать. А я еще хотела пошутить об этом за ужином, какое счастье, что не стала.
И возраст перестал быть высотой, к которой надо заранее разбегаться с шестом, а наградой. Я прожила еще один день, поняла еще одну важную вещь, поцеловала его еще двадцать восемь раз.
- Это почему ты мой возраст всем выдаешь, а? - пытаюсь побороть смущение и подступающиее вместе с днем рождения ощущение громоздкости новой цифры. Он молчит и изучает мое выражение лица. Глаза у него круглые, шапка полосатая, в отворотах джинсов куча песка (как потом выясняется).
И только пару часов спустя, доставая из шкафа пижаму, до меня вдруг дошло. Как волной накрыло! Я вспомнила случай, который произошел неделю назад, ничего особенного, мужичок навеселе беззлобно прицепился к нам гуляющим, говорил, что верить надо и в церковь ходить, и три дочки было, а первый внук дороже сына. И "Сколько маме лет?" - "Да не может быть, ну надо же! Да вам двадцать, такая красивая..." и прочее.
И сжимая пижаму в руках, я понимаю, что произошло в лифте: он хочет делать мне комплименты, пусть он не умеет их говорить, но он знает, как это важно для того, кого любишь, и что я этого заслуживаю. И что, наверное, гордится мной. И хочет, чтобы другие знали об этом. Такая волна нежности и вдруг ощущение вины оттого, как мало, наверное, таких моментов понимания истинных мотивов его поступков! Как страшно своим непониманием оттолкнуть и разочаровать. А я еще хотела пошутить об этом за ужином, какое счастье, что не стала.
И возраст перестал быть высотой, к которой надо заранее разбегаться с шестом, а наградой. Я прожила еще один день, поняла еще одну важную вещь, поцеловала его еще двадцать восемь раз.