(no subject)
Вообщем, моего сводного брата перед новым годом нашли, после суток поисков по всему городу. Он пролежал на земле неизвестно сколько часов, конечности обморожены, возможно, несколько пальцев на руках удасться сохранить. Пастух нашел его в степи случайно. Джингл-белз, блять.
Я начинаю ненавидеть свою малую родину. Вчера ребенок спросил меня, как назывется улица, где я жила, когда была маленькой. У нас не было названий улиц. Хватало номеров домов и кварталов. Там есть один центральный проспект, кажется Проспект Венеры. Подрастая, дети слишком рано узнают, что такое "венера", пожалуй так и надо было его назвать, в кавычках и с маленькой буквы. А может, он именно так и называелся между нами, а на самом деле был Проспектом какого-нибудь Ленина.
Мои верные подружки детства. Сигареты, водка, аборты, наркота - какое это детство? Я читала их письма, как приключенческие романы. Я была чистенькой, "благополучной", но разве это была моя заслуга? Маман повезло, что она подцепила московского хахаля, и в конце концов отец нас вытащил оттуда.
Моя сестра однажды просто не проснулась. Одна подруга закончила медицинский, получает 38 долларов в месяц. У нее не тот разрез глаз, чтобы получить хорошую должность. Другая потеряла мужа накануне свадьбы. Вышел за сигаретами. Уебищиный городок. Кто мог вырваться, уезжают. Мои бабушка с дедом имели слишком хорошую пенсию, квартиру, дачу, машину, все. Я плачу, когда вспоминаю, как бабуля с блокнотиком занималась по телевизору новообретенным малой родиной национальным языком, иначе на базаре не продадут сметаны, плюнут в лицо и в душу. Горячая вода из крана - из области фантастики.
Бабуля все переживала, когда дядя с семейством продали квартиру и выехали в частный дом с курами. С маленьким ребенком. Но с генератором. Они несомненно, легче, чем весь город, пережили обрыв водоснабжения на неделю, у них всегда есть свет. И был Димка, который таскал воду, колол дрова. А Димка говорил, что он городской, и хотел бы вернуться. И он поступил в институт, послал документы в Томск, но сам не поехал - родители надавили на его чувство ответственности за младшего, за хозяйство, он не должен был бросать их. И он остался.
Конечно, в тот день он был под кайфом. Но только попробовал бы кто обвинить. Это место само по себе - "обстоятельство непреодолимой силы", нелепый город посреди степи, усеянной обломками космических летательных аппаратов. Я думаю о нем, как будто сама уже на другой планете. И иногда плачу по ночам до тех пор, пока уже не могу плакать дальше, и тогда я плачу дальше, чтобы уже невозможно было дышать.
Я начинаю ненавидеть свою малую родину. Вчера ребенок спросил меня, как назывется улица, где я жила, когда была маленькой. У нас не было названий улиц. Хватало номеров домов и кварталов. Там есть один центральный проспект, кажется Проспект Венеры. Подрастая, дети слишком рано узнают, что такое "венера", пожалуй так и надо было его назвать, в кавычках и с маленькой буквы. А может, он именно так и называелся между нами, а на самом деле был Проспектом какого-нибудь Ленина.
Мои верные подружки детства. Сигареты, водка, аборты, наркота - какое это детство? Я читала их письма, как приключенческие романы. Я была чистенькой, "благополучной", но разве это была моя заслуга? Маман повезло, что она подцепила московского хахаля, и в конце концов отец нас вытащил оттуда.
Моя сестра однажды просто не проснулась. Одна подруга закончила медицинский, получает 38 долларов в месяц. У нее не тот разрез глаз, чтобы получить хорошую должность. Другая потеряла мужа накануне свадьбы. Вышел за сигаретами. Уебищиный городок. Кто мог вырваться, уезжают. Мои бабушка с дедом имели слишком хорошую пенсию, квартиру, дачу, машину, все. Я плачу, когда вспоминаю, как бабуля с блокнотиком занималась по телевизору новообретенным малой родиной национальным языком, иначе на базаре не продадут сметаны, плюнут в лицо и в душу. Горячая вода из крана - из области фантастики.
Бабуля все переживала, когда дядя с семейством продали квартиру и выехали в частный дом с курами. С маленьким ребенком. Но с генератором. Они несомненно, легче, чем весь город, пережили обрыв водоснабжения на неделю, у них всегда есть свет. И был Димка, который таскал воду, колол дрова. А Димка говорил, что он городской, и хотел бы вернуться. И он поступил в институт, послал документы в Томск, но сам не поехал - родители надавили на его чувство ответственности за младшего, за хозяйство, он не должен был бросать их. И он остался.
Конечно, в тот день он был под кайфом. Но только попробовал бы кто обвинить. Это место само по себе - "обстоятельство непреодолимой силы", нелепый город посреди степи, усеянной обломками космических летательных аппаратов. Я думаю о нем, как будто сама уже на другой планете. И иногда плачу по ночам до тех пор, пока уже не могу плакать дальше, и тогда я плачу дальше, чтобы уже невозможно было дышать.