Щёголь
Когда он вошел в аудиторию, девчонки ахнули, а парни раскрыли рты. Вошел щёголь. Буквально щёголь - костюм безукоризненно черный, рубашка слепила белизной, на нем был не обычный галстук, как у всех наших преподавателей - нет, это была бабочка.
Второй раз мы разинули рты и ахнули, когда он назвал себя:
- Щёголь Борис Александрович, буду учить вас начертательной геометрии, дорогие студенты. Мои требования: чтобы доска была чистой, мел берите не у охранника, у него он отсырел, а в деканате, не сорить, слушать внимательно, запоминать, вопросы можно задавать в любой момент. На зачете я буду строг, на экзаменах еще строже, но разрешу пользоваться учебниками.
До сих пор нас никто не называл дорогими, никто сразу не произносил правила игры, никто не разрешал пользоваться учебниками на экзаменах.
И началось. Он взял мел в руки. Точки он изображал кружочками, они были все одинаковыми. Соединял эти точки линиями, они были проведены будто по линейке. Марина, сидевшая рядом со мной, и которая потом была всегда рядом, шепнула: неужели он не испачкает свой костюм мелом?
Тем временем на доске постепенно появлялось масштабное художественное произведение - по-другому назвать было трудно. БМ говорил, и с каждым словом перед нами разворачивалась пространственная картина, где можно было увидеть линии не только на плоскости доски, но и те, которые уходили за доску. Еще чуть-чуть, и мы увидели бы соседнюю аудиторию. Но прозвенел звонок, первый час был закончен. У него на костюме не было ни пылинки от мела.
Второй раз мы разинули рты и ахнули, когда он назвал себя:
- Щёголь Борис Александрович, буду учить вас начертательной геометрии, дорогие студенты. Мои требования: чтобы доска была чистой, мел берите не у охранника, у него он отсырел, а в деканате, не сорить, слушать внимательно, запоминать, вопросы можно задавать в любой момент. На зачете я буду строг, на экзаменах еще строже, но разрешу пользоваться учебниками.
До сих пор нас никто не называл дорогими, никто сразу не произносил правила игры, никто не разрешал пользоваться учебниками на экзаменах.
И началось. Он взял мел в руки. Точки он изображал кружочками, они были все одинаковыми. Соединял эти точки линиями, они были проведены будто по линейке. Марина, сидевшая рядом со мной, и которая потом была всегда рядом, шепнула: неужели он не испачкает свой костюм мелом?
Тем временем на доске постепенно появлялось масштабное художественное произведение - по-другому назвать было трудно. БМ говорил, и с каждым словом перед нами разворачивалась пространственная картина, где можно было увидеть линии не только на плоскости доски, но и те, которые уходили за доску. Еще чуть-чуть, и мы увидели бы соседнюю аудиторию. Но прозвенел звонок, первый час был закончен. У него на костюме не было ни пылинки от мела.