(no subject)
Хочется уехать в Крым прямо сейчас, и плевать, что в воду не войдешь - я люблю слушать воду и смотреть на воду.
Отойти от дороги, усесться на плоский камень и закрыть глаза. Солнце будет просвечивать сквозь веки, раскрашивая невидимый день в оранжевое, и эта апельсиновая темнота наполнится безыскусными, не искусственными звуками: стоны деревьев, крики чаек, неторопливый, равнодушный плеск волны. Если счистить с себя пару слоев шелухи, услышишь, как потрескивает кора на солнце и растет трава. Звук осыпающихся под ногами камешков и стук зонтика, который раскладывает хозяин кафе, чтобы дать посетителям бесплатную тень, куда приятнее гудения компьютера и автомобильных гудков за окном.
А ведь когда-то я заявляла с какой-то даже гордостью, мол, дитя мегаполиса, жить без него не могу. Не уговаривайте. И даже почти не врала. Для чего-то мне нужна была эта плотная энергетика, в которую окунаешься, разрезаешь телом, как поверхность воды, и особенно чувствуешь, именно вернувшись из далеких краев - полных настоящих, живых запахов и звуков, краев медлительных и немножко сонных. Как мой биг босс не мог находиться один в комнате дольше пятнадцати минут, обязательно кого-то к себе вызывал - подпитаться, так и мне требовалась городская суета - вокруг, сама я никогда в нее не вплеталась, предпочитая наблюдать.
А теперь, выходит, больше не надо. Мне бы домик с запущенным садом, где яблони увиты розами, и мансарда со ставнями, и деревянный топчан, на котором можно загорать, или просто валяться с книжкой под белесым небом, а надоест - отложить и поспать или разгадывать облака, они всегда на что-нибудь похожи.
Я бы, наверно, что-нибудь растила, с любопытством естествоиспытателя разглядывая ростки. «Смешно тебе, наверно, - рефреном пишет немецкая Ю., - а мне интересен сам процесс посадки. Мне нравится, когда растет, зреет, а ты поливаешь, прыгаешь вокруг, рыхлишь..». Что ж тут смешного? Это таинство. Это жизнь. Из праха проклевывается новый росток. Сначала травинка, потом листочек, цветок… на наших глазах и помимо нашей воли он развивается, меняется каждую минуту, и мы можем только уничтожить его, но лучше, конечно, помочь.
А ведь раньше мы смеялись над родителями, которые ругались, дрались, а потом тряслись над скудными сотками, мол, тянет их к земле - и покатывались с хохоту. Нет, ты понял? К земле! То есть в землю, чувак! Земля зовет - стариков. А нам бы что-то пластиковое, металлическое, современное, крутое. А вечное, ценное, оказывается - в дереве, глине, в листьях, они всех нас переживут. И хочется, безумно хочется разуться и пройтись по мягкой траве или тропинке, и чувствовать под ногами землю, и чтоб деревья стонали, и птицы пели, а роза на длинном стебле выглядывала между яблоневых веток, а в доме наверх вела скрипучая лестница. А утром чтобы будил зеленый шум, влетевший в распахнутое окно.
photo by ju_ta_color
Отойти от дороги, усесться на плоский камень и закрыть глаза. Солнце будет просвечивать сквозь веки, раскрашивая невидимый день в оранжевое, и эта апельсиновая темнота наполнится безыскусными, не искусственными звуками: стоны деревьев, крики чаек, неторопливый, равнодушный плеск волны. Если счистить с себя пару слоев шелухи, услышишь, как потрескивает кора на солнце и растет трава. Звук осыпающихся под ногами камешков и стук зонтика, который раскладывает хозяин кафе, чтобы дать посетителям бесплатную тень, куда приятнее гудения компьютера и автомобильных гудков за окном.
А ведь когда-то я заявляла с какой-то даже гордостью, мол, дитя мегаполиса, жить без него не могу. Не уговаривайте. И даже почти не врала. Для чего-то мне нужна была эта плотная энергетика, в которую окунаешься, разрезаешь телом, как поверхность воды, и особенно чувствуешь, именно вернувшись из далеких краев - полных настоящих, живых запахов и звуков, краев медлительных и немножко сонных. Как мой биг босс не мог находиться один в комнате дольше пятнадцати минут, обязательно кого-то к себе вызывал - подпитаться, так и мне требовалась городская суета - вокруг, сама я никогда в нее не вплеталась, предпочитая наблюдать.
А теперь, выходит, больше не надо. Мне бы домик с запущенным садом, где яблони увиты розами, и мансарда со ставнями, и деревянный топчан, на котором можно загорать, или просто валяться с книжкой под белесым небом, а надоест - отложить и поспать или разгадывать облака, они всегда на что-нибудь похожи.
Я бы, наверно, что-нибудь растила, с любопытством естествоиспытателя разглядывая ростки. «Смешно тебе, наверно, - рефреном пишет немецкая Ю., - а мне интересен сам процесс посадки. Мне нравится, когда растет, зреет, а ты поливаешь, прыгаешь вокруг, рыхлишь..». Что ж тут смешного? Это таинство. Это жизнь. Из праха проклевывается новый росток. Сначала травинка, потом листочек, цветок… на наших глазах и помимо нашей воли он развивается, меняется каждую минуту, и мы можем только уничтожить его, но лучше, конечно, помочь.
А ведь раньше мы смеялись над родителями, которые ругались, дрались, а потом тряслись над скудными сотками, мол, тянет их к земле - и покатывались с хохоту. Нет, ты понял? К земле! То есть в землю, чувак! Земля зовет - стариков. А нам бы что-то пластиковое, металлическое, современное, крутое. А вечное, ценное, оказывается - в дереве, глине, в листьях, они всех нас переживут. И хочется, безумно хочется разуться и пройтись по мягкой траве или тропинке, и чувствовать под ногами землю, и чтоб деревья стонали, и птицы пели, а роза на длинном стебле выглядывала между яблоневых веток, а в доме наверх вела скрипучая лестница. А утром чтобы будил зеленый шум, влетевший в распахнутое окно.
photo by ju_ta_color