октябрь
Теперь я знаю, какое оно - чувство снега. Беспричинное беспокойство, тянущее в груди. Особая тьма, давящая на сердце, что заставляет чаще дышать, всматриваться вверх - не ползут ли белые, беременные зимой тучи.
Жажда. Жажда первого сладкого снега из пустых еще небес.
Запихивать бы его в рот пригоршнями, жадно стискивать зубы, которые пройдут сквозь пустоту, ведь снег - ненадежное, обманчивое вещество - предательски растает на языке, защекочет шипучкой. Вдыхать бы морозный синий воздух, от которого, как от мятной конфетки, немеет нёбо. Валяться, грея ладони друг друга, на пушистой белой перине, разглядывать острые, как гвозди, звезды, холодные, как снежная крупа, рассыпанная вперемешку с ними в черноте.
Помню однажды, несколько лет назад, такое же точно томление, когда небо спустилось низко, и люди ходили, задевая тучи головой. Голые деревья стыдливо замолкли, лишь изредка пугая длинным скрипом, и стало так тихо, что слышно было, как шуршат внутри облаков колючие снежинки. Все ждали его - первого, яркого, и ночью, подсвеченный фонарями, снег появился - торжественно, гордо, в полном молчании, будто город затаил дыхание, приветствуя его.
Укрытая снегом равнина - не белый, новый лист, а скорее вымытый начисто. Вспомните, как заметает он наши следы, стирая память о том, где мы прошли. Это и пугает - что все пропадет, замерзнет, скроется под ровным холодным слоем. Зима, как и болезнь - проверка на прочность: может заледенить, растолкать по разным углам, и не будет сил и желания вылезти из теплого дома, а может сплавить в одно - горячее, мягкое, с добрым ароматом жареных блинчиков по утрам и узорчатым рисунком на замерзших окнах.
Жажда. Жажда первого сладкого снега из пустых еще небес.
Запихивать бы его в рот пригоршнями, жадно стискивать зубы, которые пройдут сквозь пустоту, ведь снег - ненадежное, обманчивое вещество - предательски растает на языке, защекочет шипучкой. Вдыхать бы морозный синий воздух, от которого, как от мятной конфетки, немеет нёбо. Валяться, грея ладони друг друга, на пушистой белой перине, разглядывать острые, как гвозди, звезды, холодные, как снежная крупа, рассыпанная вперемешку с ними в черноте.
Помню однажды, несколько лет назад, такое же точно томление, когда небо спустилось низко, и люди ходили, задевая тучи головой. Голые деревья стыдливо замолкли, лишь изредка пугая длинным скрипом, и стало так тихо, что слышно было, как шуршат внутри облаков колючие снежинки. Все ждали его - первого, яркого, и ночью, подсвеченный фонарями, снег появился - торжественно, гордо, в полном молчании, будто город затаил дыхание, приветствуя его.
Укрытая снегом равнина - не белый, новый лист, а скорее вымытый начисто. Вспомните, как заметает он наши следы, стирая память о том, где мы прошли. Это и пугает - что все пропадет, замерзнет, скроется под ровным холодным слоем. Зима, как и болезнь - проверка на прочность: может заледенить, растолкать по разным углам, и не будет сил и желания вылезти из теплого дома, а может сплавить в одно - горячее, мягкое, с добрым ароматом жареных блинчиков по утрам и узорчатым рисунком на замерзших окнах.