Русская чувашка
К нам в колхоз приехали чувашки!
Селили их всегда в колхозное общежитие, которое находилось на улице Комсомольской.
Такого возбуждения среди местных скотников никогда более не было, только когда заселялись новые чувашки.
Ой, что там было..., скотники на лошадях, запряжённых в сани, пропахшие навозом и силосом, да и сами они воняли тем же, денно и ношно, дежурили около общаги, в ожидании милости молодых чувашек.
Как бы не выглядело это странным, но пьяные чувашки отвечали взаимностью вонючим скотникам и после вечерней дойки, они устраивали в колхозной общаге весёлые посиделки...
На этом можно было бы и закончить мои воспоминания о колхозном прошлом советских колхозников, если бы не возмужавшая Наташа с красным флагом наперевес, постоянно напоминающая об этом.
Как-то раз, когда солнце садилось за горизонт, а скотники на лошадях, с бутылкой советского портвейна в очередной раз съехались к колхозной общаге на свидание с новыми доярками, к ним неожиданно вышла молодая Наташа, с красным бантом, вплетённым в русые волосы...
Вонючие скотники замерли в своих навозных санях, ибо никто из них не знал, кого же из них выберет доярка Наташа для весёлых, ночных утех под бутылку дешёвого портвейна. А именно так прожигали свою жизнь колхозники и колхозницы, насильно согнанные коммунистами в их ненавистные народом колхозы.
Теперь уже все колхозы разорены, а подневольных чувашек со скотниками распустили по домам, но эхо колхозного прошлого зовёт их назад, и они отвечают взаимностью.
Наташа, например, нашла себя в коммунистической агонии, помогая новым коммунякам продавать их газеты. Именно в этом она увидела сходство взаимоотношений коммуняк с колхозными оргиями горячих скотников и молодых доярок, те же лица и те же цели, только вместо дойки партийные собрания, а вместо оргий пикеты и митинги с продажей вонючих газет, напоминающих о молодых годах доярок из Чувашии и скотников со всей страны в колхозной общаге.
Селили их всегда в колхозное общежитие, которое находилось на улице Комсомольской.
Такого возбуждения среди местных скотников никогда более не было, только когда заселялись новые чувашки.
Ой, что там было..., скотники на лошадях, запряжённых в сани, пропахшие навозом и силосом, да и сами они воняли тем же, денно и ношно, дежурили около общаги, в ожидании милости молодых чувашек.
Как бы не выглядело это странным, но пьяные чувашки отвечали взаимностью вонючим скотникам и после вечерней дойки, они устраивали в колхозной общаге весёлые посиделки...
На этом можно было бы и закончить мои воспоминания о колхозном прошлом советских колхозников, если бы не возмужавшая Наташа с красным флагом наперевес, постоянно напоминающая об этом.
Как-то раз, когда солнце садилось за горизонт, а скотники на лошадях, с бутылкой советского портвейна в очередной раз съехались к колхозной общаге на свидание с новыми доярками, к ним неожиданно вышла молодая Наташа, с красным бантом, вплетённым в русые волосы...
Вонючие скотники замерли в своих навозных санях, ибо никто из них не знал, кого же из них выберет доярка Наташа для весёлых, ночных утех под бутылку дешёвого портвейна. А именно так прожигали свою жизнь колхозники и колхозницы, насильно согнанные коммунистами в их ненавистные народом колхозы.
Теперь уже все колхозы разорены, а подневольных чувашек со скотниками распустили по домам, но эхо колхозного прошлого зовёт их назад, и они отвечают взаимностью.
Наташа, например, нашла себя в коммунистической агонии, помогая новым коммунякам продавать их газеты. Именно в этом она увидела сходство взаимоотношений коммуняк с колхозными оргиями горячих скотников и молодых доярок, те же лица и те же цели, только вместо дойки партийные собрания, а вместо оргий пикеты и митинги с продажей вонючих газет, напоминающих о молодых годах доярок из Чувашии и скотников со всей страны в колхозной общаге.