Что сказал Бегун про Солодовникова и его полицаев.
Общее описание, что происходило 24 июня в суде, читайте в предыдущем репортаже.
Материалы, о которых говорит Бегун, т.н., «Меркушкингейт» смотрите в «Блоге Матвеева».
Бегун: Добрый день, уважаемые участники суда, ваша честь.
Долго думал, что сказать. Хорошо сказала Наталья Умярова, что «лечить, учить и судить - это самые трудные вещи на свете».
1 сентября этого года мой сын пойдёт в школу. Хотелось бы отвести его туда самому. Но, судя по тем срокам, которые нам запрашивает прокуратура (9 лет), сына я увижу, когда ему будет 15, а дочери 20 лет.
Я считаю, что те срока, которые запрошены гособвинением, это срока нереальные. 9 и 8 лет дают в самарских судах за то, что люди торгуют наркотиками, ст.228 ч.4. Например, за убийство, в Самаре можно спокойно получить 6,5 - 5,5 лет. Более того, недавно один лидер ОПГ получил по той же статье 163 ч.3 − 1 год 8 месяцев поселения.
Вы все знаете, откуда это всё идёт. Дело наше я бы назвал политическим. Вы видели в интернете те показания, которые я вынужден был дать на губернатора Меркушкина, на членов его команды, на представителей самарской политической и бизнес-элиты. Я считаю, что то, что сейчас происходит в Самаре − это 37-й год в рамках одной губернии. Для того, чтобы получить некий компромат, который, на самом деле, не является компроматом, у нас стали сажать людей, которые пишут правду.
Я работал в газетах, я работал в «Самарском обозрении» с Натальей Умяровой. Сейчас мы ушли в интернет. И как выяснилось, писать правду в интернете, равно так же опасно, как делать это в газетах.
Вот эта история с уголовным делом по обвинению в вымогательстве, это дело, которое шито белыми нитками. Те, кто присутствовал на судебном процессе, видели, что мои показания, показания Умяровой, показания Иванца и показания заявителя Шатило, они практически идентичны. Разница только в том, что потерпевший говорит: «Мне послышалось, что у меня вымогали деньги», «Я так посчитал…» и тому подобное.
Если вернуться к показаниям, которые я дал… Инициаторами всей этой грязной истории являются несколько человек. В первую очередь, генерал Сергей Солодовников, руководитель Самарской полиции. Сразу же после ареста, буквально через 2 часа после того, как меня привезли в здание ГСУ, он пришёл поговорить со мной. После чего мне он заявил буквально, следующее: «Ты слишком долго задержался на этом свете. И единственный твой шанс что-то исправить, это дать показания на тех людей, которых мы скажем».
В первую очередь был губернатор Меркушкин. Было возбуждено, если не ошибаюсь, уголовное дело, в рамках, против губернатора Меркушкина, о его противоправной деятельности, в рамках которого меня допрашивали.
То есть, в этой истории есть 2 разных дела. Первое дело, это вымогательство в особо крупном размере, где я признал свою вину, написал явку с повинной и так далее. То же самое сделала Наташа Умярова. У неё и у меня были свои причины, для того чтобы пойти на оговор себя, признать вину в том преступлении, которое мы не совершали.
Господин Дерунов, судья, спросил меня: «В чём вы себя признаёте виновным?». Я тогда господину Дерунову сказал, что за 8 месяцев я так и не понял, в чём я виновен.
Вы сами понимаете, в какое время мы живём в Самаре. Был вариант «получить пику в бок» или признать себя виновным. Я выбрал вариант «признать себя виновным».
Я максимально сотрудничал со следствием, надеясь на то, что следствие установит истину. Следствие, конечно, «истину установило». Всё это выразилось в сроках, которое запросило обвинение. Срока нереально жёсткие.
Как проходил мой допрос. На протяжении ноября-декабря в ИВС ко мне приезжал Сергей Александрович Солодовников, приезжал его заместитель по фамилии Гринь. Мне давали список фамилий, на которые необходимо дать показания. Более того, когда в сети интернет появилась видеозапись моего допроса, было видно, что свои показания я читаю со стены шифоньерчика в кабинете следователя Закаречкина и с компьютера, который был развёрнут ко мне лицом.
То есть, вся эта история раскручивалась не потому, что Иванец проводил журналистские расследования, Умярова что-то не то писала, я наводил критику… Нет. Необходимо было именно дестабилизировать ситуацию. Кто следил за публикациями в самарской прессе, они могли сразу увидеть, что как только нас задержали, пошла волна наката на Меркушкина, пошла волна наката на чиновников, на тех людей, которых вызывали в качестве свидетелей по этому делу. Очень быстро мои показания появились в интернете, январь-февраль 2016 года, а с декабря эти показания продавались по цене от 1 тысячи долларов, за возможность посмотреть.
Странную активность в этой истории проявил господин Хинштейн, который моментально стал её раскручивать в федеральных и местных СМИ. Но это оставим на совести Александра Евсеевича. Насколько я мог судить, находясь в следственном изоляторе, а судить я мог только со слов адвокатов, шла целая информационная атака на Меркушкина, на членов его команды.
Более того, встречаясь с людьми, которых сейчас сажают за, так называемое, «дорожное дело», ребят, которых обвиняют в том, что они, якобы, похитили бюджетные средства при строительстве самарских дорог. Так вот, я задаю им вопрос: «А тебя какие показания спрашивали?». Он говорит: «Ты удивишься. С меня спрашивали показания на Меркушкина и требовали показания на Фурсова».
Так получилось, что, находясь в тюрьме, я встречался с людьми, которые проходили по делу депутата Владимира Старикова (президент ассоциации крестьянских (фермерских) хозяйств и кооперативов Самарской области (АККОР)). Всех этих людей, целую группу, пытались подцепить… Один вопрос был − не «расскажите о том, как вы воровали бюджетные, средства», а «дайте показания на Меркушкина, дайте показания на министров, дайте показания на чиновников областного правительства и профильных ведомств». Люди показания, кто-то давал, кто-то не давал. Но результат один - все около года провели в СИЗО и сейчас выпущены под домашний арест, и вокруг них ходит следствие с просьбой: «Ну, ты хоть в чём-то признайся, чтобы мы тебе влепили полтора года условно». То есть, вы сами понимаете, что происходит.
Пользуясь тем, что здесь находятся представители СМИ, я хотел бы обратиться к президенту Владимиру Путину, руководителю прокуратуры господину Чайке, главе Следственного комитета господину Бастрыкину и руководству ФСБ России.
Обратиться с просьбой, обратить внимание на то, что здесь происходит. Потому что очень быстро наше место займёте именно вы (журналисты). Достаточно вам написать что-то, что не понравится руководству правоохранительных органов, потому что то, что происходит в области, я это вижу, полнейший беспредел.
Если моему заявлению будет дан ход, я готов давать показания либо сотрудникам ФСБ, либо сотрудникам Следственного комитета. С самарской полицией я общаться не буду.
Объясню ещё нюанс. Когда моя супруга обратилась к президенту, обратилась к руководству ФСБ с заявлениями в отношении отдельных руководителей самарской полиции, с просьбой провести проверку, что здесь происходит, на неё и на меня вышли сотрудники силовых органов, которые задали просто один вопрос (предложение):
− «Либо супруга прекращает писать какие-то заявления в адрес господина Солодовникова, в адрес руководителя центра по борьбе с экстремизмом, господина Нещадимова, либо один из членов нашей семьи будет убит».
Может сейчас это выглядит нелепо, но это слёзы отчаяния. Потому что устаёшь ждать справедливости, понимаешь, что здесь происходит, это страдают наши семьи.
Ещё есть момент. В ходе судебного разбирательства, в деле обнаружились совершенно необычные судебные решения. О том, что я, Умярова и Иванец, в отношении нас троих было возбуждено дело оперативной разработки, где нас признали экстремистами-«террористами».
Для меня было шоком узнать, что я оказался террористом-экстремистом. И на основании этого, в отношении нас велась телефонная прослушка, за нами велась слежка и так далее. Эти вещи продолжаются до сих пор в отношении членов наших семей, потому что следить за нами, находящимися в СИЗО − бестолку. Мне хотелось бы получить ответ, почему людей, которые воспитывают детей, воспитывают их в соответствии с православными традициями, которые поднимают какие-то вопросы социального характера, превращают во «врагов государства»? Пускай, в рамках одной области. Это делают силовики, которым нужно для решения каких-то своих вопросов отловить людей.
Смотрите, что сейчас произошло. Когда я разговаривал с Сергеем Александровичем Солодовниковым, а разговор у меня с ним шёл порядка 5 часов. Он приехал где-то в 11-12 ночи и мы с ним разговаривали до 4-5 часов. Он похвалился мне, что: «Я провёл в отношении тебя и этой банды Меркушкина, которая сидит здесь, шикарнейшую оперативную комбинацию. Вы у меня все сядете».
Я говорю: «Ну, хорошо. Вы провели. Но почему вы используете для этого господина Шатило? Вы знаете, что на тот момент были опубликованы материалы проверок налоговой службы, материалы проверок со стороны областного ОБЭП относительно деятельности заявителя по нашему делу и должно быть принято какое-то процессуальное решение. Более того, следственный комитет возбуждал уголовное дело, прокуратура уголовное дело закрывала… Тем не менее, в качестве заявителя взяли человека…».
И тогда Сергей Александрович, глядя мне в глаза, с улыбкой сказал: «А он нам не интересен».
Вот в этом момент было совершено должностное преступление, которое я бы назвал, как сокрытие информации о преступлении. Потому что, вы знаете, что сегодня в отношении Шатило заведены уголовные дела. Их расследуют Следственный комитет и ФСБ России. Значит, остались честные сотрудники. Что мешало сотрудникам полиции сделать то же самое? Не знаю. Но почему-то нашего заявителя выдернули в качестве той приманки, к которой подвели нас.
Кто присутствовал на судебном разбирательстве, помнят, что везде в своих показаниях Сергей Францевич говорит: «Да, я пришёл. Да, я предложил. Да я попросил помощи» и тому подобное. Тем не менее, нас тут же обозвали вымогателями.
Мне обидно пересказывать всю эту историю. Обидно, больно. На этом я остановлюсь.
Иванец: Уважаемый суд! Я очень надеюсь, что будет принято справедливое решение. Можно по разному относиться к данному уголовному делу, но я готов отвечать за ЛИЧНО мои действия. Судебное следствие полностью подтвердило законность непосредственно моих действий. Я выставил в сети интернет достоверный материал, строго в соответствии с Конституцией. Я и моя семья после этого подверглись угрозам и шантажу. Шатило приложил все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы этот материал убрать. Все требования выдвигались МНЕ, а не наоборот. Во время суда было подтверждено, что инкриминируемая сумма 3 млн рублей мне даже была не известна. А сумма в 1 млн рублей была сообщена лишь в момент оперативно-розыскного мероприятия. То есть, меня проинформировали, никаких требований не было. В материалах уголовного дела есть исходящее письмо с почты Шатило, которое почему-то не было озвучено на суде. Я бы хотел лично привести это письмо, с почты mail.ru.
Господин Шатило пишет, что к нему обращается начальник ОБЭП области Яркин и генерал Солодовников. И информируют господина Шатило о том, что с него вымогают миллион рублей, миллион триста тысяч. Дальше Шатило пишет: «Мне вышеуказанные блогеры ничем не дороги. Но писать заведомо ложное заявление, не в моих принципах. Тем более, что это похоже на провокацию. Сегодня я встретился с моим знакомым Дмитрием Бегуном и узнал, может, в моё отсутствие с ним обсуждали сумму, которую они хотят с меня получить. Он заверил меня, что о деньгах речи не было. Я, конечно, могу написать то, о чём меня просят. Прошу вашего совета и рекомендации, как поступить».
Данное письмо исходило с почты mail.ru. Не gmail.ru, а mail.ru, с почты Шатило. Уходило оно в администрацию господина Бабича. Здесь упоминается роль господина Вячеслава Малеева в данной комбинации.
Самое главное то, что во время своих показаний господин Шатило признал, что это его почта, и что это письмо, якобы, он не писал, а писал какой-то хакер. Но во время суда Шатило неожиданно заявил, что почта mail.ru у него не вскрывалась. У него нет данных, что она вскрывалась.
Я отсюда делаю вывод, что письмо исходило с почты 27 октября. То есть, за 2 дня до ОРМ, до провокации, как угодно назвать. Если автор не Шатило, а хакер, как он настаивает, то в таком случае… Во время суда выяснилось, что Бегун действительно 26-го числа встречался с Шатило и обсуждали ВОТ ЭТОТ момент с провокацией… Получается, что хакер сидел в шкафу, всё подслушивал и 27 числа вот это письмо выпустил в администрацию.
У меня никаких претензий нет к Шатило. Я понимаю, что Шатило поучаствовал в данной комбинации с целью спасти свой бизнес. Вполне возможно, так.
Уже потом Шатило во время суда рассказал, что на самом деле было. И я могу сказать, что показания Шатило полностью подтвердили все наши показания. У меня по сути дела к Шатило нет никаких претензий. Он действительно сказал, что ему показалось, что с него вымогают. Ну, человеку показалось. Хотя, если бы он услышал про шкуру неубитого медведя, можно было сделать вывод что, раз медведь неубитый, то его можно убить (это Иванец насмехается над мнительностью Шатило). Значит, на Шатило попытку убийства можно повесить…
1 сентября мой сын пойдёт в 1-й класс, моя дочка пойдёт в 4-й класс. Я хотел бы быть с ними. Я надеюсь на справедливое решение суда.
Если же этого не произойдёт, то я точно знаю, что когда они подрастут и ознакомятся с материалами данного уголовного дела, мне не будет стыдно за то, за что мы здесь. А мои дети будут гордиться мной.
Интервью адвоката Соколова после суда:
(В моём пересказе, т.к. в коридоре было шумно, а я не лезла с диктофоном вперёд.
К тому же, я не юрист, некоторые термины не поняла)
− Суд принимает решение возобновить судебное следствие, т.е., начать рассмотрение дела, проверить те обстоятельства, о которых рассказал Бегун в последнем слове.
Сегодня в последнем слове Дмитрием Бегуном сказаны имеющие существенное значение обстоятельства, в частности, о роли генерала Солодовникова, в тех показаниях, которые давал Бегун, в тех показаниях, которые вызвали сильный резонанс.
27 июня в 11 часов будет возобновлено судебное следствие по делу и будут исследоваться обстоятельства, о которых Бегун сообщил в своём последнем слове.
В ноябре генерал Солодовников был на площади Куйбышева и сообщил, что он присутствовал на допросе блогеров и задавал им сам вопросы. Там фигурировала сумма, если я не ошибаюсь, миллион двести.
Если вы следили за ходом судебного следствия, то мной были заявлены ходатайства о допросе следователя Закаречкина, но суд нам отказал.
Также я заявлял ходатайство, что обвинительное заключение не соответствует закону. Там не написана сумма, которая именно вымогалась, для того чтобы можно было правильно квалифицировать дело.
Если вы сопоставите эти события, вот то интервью, которое давал генерал Солодовников…
Суммы которые а) называл генерал, б) указанные в обвинительном заключении и в) которые назывались на суде - разные.
Хочу отметить, что показания Бегуна, которые он дал в ходе судебного следствия, не опровергнуты потерпевшим Шатило. Более, того, он не выразил никаких несогласий. Поэтому показания Бегуна должны быть базовыми по этому делу. Защита полагает, что оснований не доверять Бегуну нет.
Вопрос: 27 числа что будет происходить?
− В рамках судебного следствия мы будем располагать возможностью заявить ходатайства о допросе всех. И генерала Солодовникова, и депутата Хинштейна, и губернатора Меркушкина, фамилии которых прозвучали здесь.
Возможно, Бегун даст более обширные показания по тем материалам, о которых он сегодня говорил.
Это будет работа над ошибками предварительного следствия, это будет устранение противоречий. Будет проверка новых обстоятельств, о которых мы сегодня узнали.
Решение будет за судом. Но возможность вызвать всех названных лиц, возможность задать Бегуну вопросы по содержанию его последнего слова, будет у каждого. Соответственно, все эти права, которые есть в пределах суда, будут возможны для реализации 27 июня после 11 часов.
Вопрос: В своём заявлении Бегун рассказал об угрозах. После этого заявления ему что-то может угрожать?
− Я считаю, это реальные угрозы. Такие угрозы являются обычной практикой. Будет ли проведена проверка этих угроз, и подтвердятся ли они, я не знаю. Бегуну есть за что сегодня опасаться, в том числе за жизнь своих родственников. Это намного серьёзнее…
Вопрос: Возможно ли сейчас сделать ходатайство, чтобы Бегуна и семью Бегуна взять под защиту?
− Закон предусматривает меры для обеспечения жизни и здоровья свидетелей. Однако, здесь вы сами должны понимать, сегодня были названы фамилии, которые источники этих угроз. Как правило, эти же структуры сегодня занимаются защитой
Теперь дополнение от меня, от Барановой.
Экстремистской деятельностью я занимаюсь очень давно, поэтому хочу пояснить.
Арестованный Бегун в своей речи говорит, что его, ни с того, ни с сего, признали экстремистом. Для обывателей, которые не знают, что такое «экстремизм», разъясняю:
До тех пор, пока Россия не вышла из «Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом», которую мы подписали в 2003 году, "экстремизм" − это какое-либо деяние, направленное на насильственный захват власти или насильственное удержание власти, а также на насильственное изменение конституционного строя государства, а равно насильственное посягательство на общественную безопасность, в том числе организация в вышеуказанных целях незаконных ВООРУЖЁННЫХ формирований или участие в них, и преследуемые в уголовном порядке в соответствии с национальным законодательством Сторон».
То есть никакие книги, статьи, фильмы и прочее не являются экстремистскими материалами. Полицаи и судьи вас нагло дурят!
Подавляющая масса людей не знают, что экстремизма не существует, и шарахаются от слова «экстремизм», как ненормальные
Экстремизм, это просто кормушка для дармоедов. В Самаре «экстремисты» заседают в здании бывшего техникума, на ул.Запорожской 32а. То есть, молодёжь учить нужным профессиям не надо. Надо кормить дармоедов - борцов с экстремизмом.
Я была там, на Запорожской, в 2012 году, когда вместе с КПРФ обращалась во все органы с жалобой на незаконное вмешательство полиции в президентские выборы.
Кстати, президента в Ленинском районе Самары так и не выбрали. Мы до сих пор живём без президента. Избирательные протоколы по Ленинскому району - фиктивные. У меня есть письмо от Михеева (облизбирком), где он подтверждает этот факт.
Также напоминаю, что бывший начальник Самарской полиции Стерликов подавал на меня в суд за распространение сведений не соответствующих действительности и - проиграл! Так что, я говорю гольную правду, что в Ленинском районе города Самары президента не выбрали! А Михеев и Сергеева (председатель Ленинского ТИК) до сих пор на свободе.
Жалко, что Путин не знает о том, что в Самарском «Белом доме» и в Губернской Думе (которые находятся в Ленинском районе), он никто и звать его никак.
Баранова Н.П.